Ричард Бэккер - Нечестивый Консульт

Роды.

С резким вдохом мрачная умиротворённость осыпалась с неё, и вся бурная неотложность жизни вновь рухнула ей на плечи.

Все мёртвые очи, даже те, что, превратившись в сопли, застыли в раздавленных глазницах мертвецов, отвратились прочь.

Глаза нечестивого сику сузились.

— Это лишь отговорка!

— Так значит я первый? — спросил Аспект-Император. — Больше никто не устоял перед Стрекалом?

Мекеретриг, ничего не сказав в ответ, вернулся к Престолу Силя и вновь расположился среди зловещих крючьев. Сместив вес на одну ягодицу, он подтянул ноги, примостившись на покрывавшей сиденье трона подушке, словно девочка-подросток. Не считая лежащей на колене руки, а также лба, тень теперь скрывала всё его тело.

— Никто, даже знаменитый Нау-Кайюти. — Наконец, ответил из мрака нелюдь. — Великие всегда порчены грехом. Всегда прокляты… Я полагал, что и ты тоже.

Ауракс, словно выбраненная, а теперь ищущая благосклонности хозяина собака, положил свою огромную голову на колени нечестивого сику. Подобие было почти полным, разве что инхорой при этом едва слышно шептал:

— Гассирраааджаалримри…

Маловеби хотел было возрадоваться, но чересчур много тревог терзало его мысли — и тот факт, что окно, ведущее в Ад, сейчас висело прямо сверху, был наименьшей из них! Как бы он сам поступил, явись ему непосредственное свидетельство его проклятия? Принял бы это?

Или принял бы их ?

Анасуримбор сказал, что Огонь пламенеет Истиной, а значит, он знал это наверняка. Пребывал ли он в Аду, как утверждали его враги из Трёх Морей, или же нет…

Нечестивый сику, казалось, не имел представления, что ему теперь делать, ибо его вера в убедительность Обратного Огня, по всей вероятности, была абсолютной. С повисшей тишиной явился призрак безответного насилия.

— Где Шауриатис? — резко обратился к нему Анасуримбор. — Где твой халаройский господин?

Мекеретриг склонился вперёд, явив лицо, прежде скрытое тенью Престола:

— Дерзости не принесут тебе никакой пользы, — произнёс он.

— Почему это?

— Потому что мне восемь тысяч лет отроду.

— И ты по-прежнему прикован к столбу, — отрезал Аспект-Император. — Меня утомило твоё мелкое позёрство. А ну говори, безмозглый кунуройский пёс, где Шауриатис ?

Алебастровая фигура оставалась недвижимой, не считая единственной, пульсирующей на освещённом лбу, вены…

А затем, звуча глухо, точно сквозь паутину, в зале раздался новый голос.

— Спокойно…старый друг…

И ещё один голос…

— Ему известны все древние легенды…

Этот голос тоже звучал слабо — словно говоривший находился при последнем издыхании.

— И всё, что ты мог сделать — так это рассказать ему о том …

— Как Обратный Огонь возрождает и разжигает твоё рвение …

Пять различных голосов, каждый из которых имел свои особенности, но все объединяло то, что принадлежали они вещавшим с хрипотцой древним старцам. Анасуримбор некоторое время оставался недвижим, словно будучи поглощённым каким-то таинственным анализом звучания или тембра сказанных слов, а затем незначительный сдвиг местоположения подсказал Маловеби, что Аспект-Император повернулся к Престолу Крючьев…и золотой платформе, что, паря в воздухе, опускалась откуда-то из клубящейся над ней пустоты, словно бы разрастаясь по мере своего приближения.

Шауриатис?

Платформа своими пропорциями соответствовала небольшой лодчонке, будучи при этом формой и изгибами ближе к огромному щиту, который, разумеется, был слишком велик, чтобы его способны были держать человеческие руки. Сперва ему показалось, что по кругу платформы установлены десять огромных свечей — оплывший воск, бледный словно подкопченный жир — установленных на каменных пьедесталах… Однако же, эти свечи явственно двигались и имели (как это быстро выяснилось) живые лица — безволосые и морщинистые, как чернослив, рты, подобные жевательным сфинктерам, и глаза, подобные огонькам, горящим где-то в туманной мгле. Пьедесталы, понял он, в действительности были чем-то вроде мерзких люлек, каменных вместилищ для лишённых конечностей тел …

Десять дряхлых, личинкообразных фигур были размещены на внутренней стороне гигантского соггомантового щита…

По мере их приближения отвращение усиливалось. Наконец, платформа приземлилась рядом с Престолом Крючьев — прямо позади призрачного отражения Обратного Огня, пляшущего в обсидиановых плитах пола. Ауракс скорчился у ног Мекеретрига.

— Наконеш — прошамкал один из дряхлых червей.

— Наши столь несхожие Империи встретились, — завершая фразу, просипел другой.

Это? Это Шауриатис? Легендарный великий магистр Мангаэкки?

Кетьингира рывком соскочил с Престола, лицо его исказилось неистовой яростью, напомнив Маловеби лица шранков. Сияние семантических конструкций вспыхнуло во всех отверстиях его черепа. Янтарное свечение начертало развилки вен на его щеках и глазницах.

Ничуть не удивившийся Анасуримбор Келлхус, немедленно повернувшись к нечестивому сику, схватил его своим метагностическим шёпотом, явившим себя в виде ослепительно-белой и тонкой как волос линии, ринувшейся к нелюдю, и, пробив зарождающиеся Обереги Мекеретрига, обвившей его горло, а затем подвесившей его — голого и сучащего ногами — прямо под колышущимися инфернальными образами.

— Я здесь Господин, — сказал Святой Аспект-Император.

Маловеби радостно вскрикнул в том нигде, в котором ныне обреталась его заточённая душа.

— Конешно … — прошамкал позади сотрясающейся фигуры Предателя Людей один из дряхлых личинкообразных калек.

— Наш Господин… — просипел другой, чья шея, а с нею и глотка, вдавились в его торс.

Анасуримбор шагнул мимо отплясывающих пяток Мекеретрига прямо к той мерзости, что была Шауриатисом. Он наклонился над ближним краем платформы, стоя к ней так близко, что Маловеби видел практически всё: дорожки из гниющих остатков плоти и телесных жидкостей, тянущиеся сальными пятнами от основания люлек до края соггомантового щита; повелительные фигуры инхороев, выгравированные на мерцающих вогнутых поверхностях; и разнообразные вариации старческой кожи — то мягкая и обвисшая какими-то напоминающими лепестки мочками, то истёршаяся до паутинообразных волокон, то покрытая рубиново-красными оспинами и щербинами, то по-лягушачьи тонкая и изборождённая, точно чёрными нитями, сеточками вен. Он сразу же понял природу этого хитроумного устройства, ибо тотемные узелки Извази хранили рассказы о многих Мбимаю, искавших способы спасти свои души от Проклятия.

Перед ним был легендарный Шауриатис — колдун-создатель Нечестивого Консульта. Его душа вечно кувыркалась, словно брошенный куда-то, но постоянно отскакивающий от стен камушек, порхала точно воробей с ветки на ветку, успевая сделать устами одного из несчастных уродцев лишь один-единственный вдох, а затем перемещаясь в другого. Какая изобретательность! Умирающие сосуды, обнажённые души, лишённые даже остатков жизненной страсти и посему позволяющие ему вселиться в них целиком, а не как другие Посредники — разделённым и отчасти пребывающим на Той Стороне…