Татьяна Корсакова - Сердце ночи

– И он, этот не человек, натравил на меня своих птиц? – Дверь перестала вздрагивать. Наверное, это хорошо. – Зачем?

– Затем, что ты еще ребенок. Убить ребенка проще, чем взрослую ведьму. Он уже пытался однажды, но мы не позволили.

– А кто ведьма? – Если бы разговор их случился в другом месте и в другое время, Эльза, наверное, решила бы, что ее разыгрывают. Но место было таким… нереально реальным. – Это ты ведьма?

– Я. – Рыжая усмехнулась, ее кошка мяукнула. – И ты когда-нибудь станешь.

Эльзе вдруг подумалось, что она хотела добавить «если выживешь», но в самый последний момент сдержалась.

– А сейчас тебе нужно уходить! – Рыжая опустила кошку на пол. – Он истратил свои силы на бурю и птиц, если поспешим, ты успеешь.

– Я не знаю дороги. – Эльза бы поспешила, бегом бы побежала из этого жуткого места.

– Никто не знает дороги, но такая, как ты, сумеет пересечь границу. Даже сейчас. Я тебя провожу, девочка.

– Эльза. Меня зовут Эльза. – Отчего-то ей было важно, чтобы рыжая узнала ее имя.

– Эльза… Красиво. – Рыжая улыбнулась. – А меня зовут Златой… Звали когда-то.

– Ты умерла? – Вопрос и глупый, и опасный одновременно. Однако не опаснее этого дома и птиц, что остались снаружи.

– Наверное. – Злата пожала плечами. – Я не помню. Но это место делает меня почти настоящей. Чувствуешь? – Кончиками пальцев она дотронулась до Эльзиной руки. Прикосновение это было почти невесомым, словно бы дуновение ветерка, но Эльза могла поклясться, что все равно что-то почувствовала. – А за пределы границы я никогда не выходила, не было такой надобности, да и нельзя мне. Все силы мои тут. И силы мне эти нужны.

Граница… Что за граница такая? Между чем и чем граница?

– Между этим миром и настоящим. – Живая она там или не живая, но Эльзины мысли она читала. – В некоторых местах морок ослаб и граница почти стерлась. Люди забредают сюда все чаще и чаще.

– И находят дорогу обратно? – спросила Эльза с надеждой.

– Нет. – Злата покачала головой.

– А я? – По спине потянуло холодом. То ли от безысходности, то ли из-за насквозь промокшей одежды.

– А такая, как ты, сумеет перейти на ту сторону. Не бойся, девочка, я тебя выведу, провожу почти до самой границы.

– И этот… Вран не сможет нам помешать?

– Не сможет. Он заперт в башне. Но времени у нас с тобой мало. – Злата всмотрелась в мутное, веками немытое стекло, добавила задумчиво. – Так странно. Мне думалось, что время – это единственное, что у меня осталось, но, оказывается, даже его может не хватить. Пойдем!

На мгновение Эльзе показалось, что Злата возьмет ее за руку, но вместо этого девчонка толкнула тяжелую дубовую дверь.

Снаружи было тихо. Так тихо бывает только во сне, а в жизни – никогда. И следа от только что прошедшего ливня не осталось. И птиц нигде не было видно. Наверное, это хорошо, хоть и странно.

Они шли по едва заметной аллее мимо затянутого тиной пруда, мимо одичавшего парка и черной башни, кованые двери которой были обмотаны старой ржавой цепью, прошли через арку покосившихся, поскрипывающих, несмотря на полное безветрие, ворот, шагнули под густую сень леса. Здесь не было ни дорог, ни тропинок, но Злата шла уверенно. И кошка ее скакала то по земле, то по нависающим над их головами веткам. Наверное, высматривала птиц. Эльза тоже высматривала и по сторонам оглядывалась с опаской. Раны, оставленные птичьими клювами и когтями, до сих пор кровили. Подумалось, что найти их запросто можно вот по этому кровавому следу.

– Ты не бойся, – сказала Злата, не оборачиваясь. – Раны от Врановых птиц будут долго заживать, но все равно заживут. Если бы его Погоня вошла в полную силу, наверное, даже я не смогла бы тебе помочь.

Про Погоню Эльза до конца не понимала. Наверное, это птичья стая. Та самая, которой управляет тот, кто заперт в черной башне.

А Злата вдруг резко остановилась, и кошка ее выгнула спину, зашипела в пустоту.

– Прочь пошли! – Голос Златы звучал грозно, вот только кого она пыталась прогнать? Эльза никого не видела. – Это безвременники. У границы их особенно много.

– Я ничего не вижу. – Эльза поежилась.

– Увидишь. Когда-нибудь. Таким, как мы с тобой, эти твари не страшны, но простым людям с ними лучше не встречаться. – Злата замахнулась на пустоту посохом, и на долю секунды Эльзе показалось, что она видит долговязое, отдаленно похожее на человека существо. Наверное, показалось. От страха.

Шли долго. Эльзе думалось, что целый день. Страшно хотелось пить, а фляга оказалась пуста. И сил оставалось совсем чуть-чуть. Самых обыкновенных, человеческих сил. На необыкновенные она даже не рассчитывала.

– Потерпи, – сказала Злата. – Граница уже близко, вон за тем подлеском. Дальше ты пойдешь сама, я останусь здесь.

Стало вдруг одновременно грустно и страшно. И начавшие было затягиваться раны снова закровили.

– Мне нельзя туда, девочка. – Злата ее понимала без слов. – Здесь я почти живая, а там очень быстро теряю силы.

– А силы тебе еще потребуются… – Эльза стерла со щеки непрошеную слезу.

– Силы потребуются нам всем. – Злата улыбнулась. – Когда-нибудь тебе придется вернуться.

Она не хотела! Не желала еще раз оказаться в том страшном месте!

– Не бойся, просто послушай, что я тебе скажу. Когда придет время, когда ты почувствуешь в себе силу, найди пограничника.

– Пограничника?..

– Ты узнаешь его по ключу. Найди пограничника, скажи, чтобы отвел тебя на болото. Он знает, на какое. – Злата говорила быстро, сама тревожно оглядывалась по сторонам. – Отыщите замок. Без замка нам с Враном не справиться. А ты сможешь. Я бы тоже смогла. Наверное. Но мне нынешней такую вещь даже в руках не удержать, так что придется тебе.

Она говорила, а Эльза почти ничего из сказанного не понимала. Слишком много всего, слишком сложно, слишком странно.

– Ты просто запомни, девочка, что я сказала тебе про пограничника и замок. Придет время, ты все поймешь. И птиц берегись. Я не знаю, как далеко он теперь может их отправлять. Надеюсь, только до границы.

Эльза тоже надеялась. Птиц она боялась. Птицы были настоящие, а все остальное походило на сказку…

– Беги, девочка. – Злата протянула к ней руки, словно хотела обнять. Но не обняла, лишь улыбнулась грустно. – И возвращайся, когда придет время.

И Эльза побежала. Она мчалась по лесу, не оглядываясь, позабыв про усталость и жажду. Лишь бы как можно быстрее оказаться подальше от всего этого… Лишь бы забыть… А когда кто-то поймал ее не бегу, завизжала.

– Эльза! Эльза, это я!

Папа! Папа прижимал ее к себе так крепко, что было трудно дышать. Она и не дышала, позабыла от радости, как это делается. Получалось только плакать, хватать папу за рукава охотничьей куртки, заглядывать в глаза, черные, незнакомые глаза… Он искал ее так долго, он смертельно устал…