Эдвард Ли - Минотавра

Он включил старое радио, которое всегда сбивалось с единственной волны классической музыки, которую он смог найти в этом захолустье.

— Бог хочет, чтобы вы водили красивые машины! — Раздался голос евангелиста из динамиков. — Потому что именно Иисус вознаграждает верующих до тех пор, пока вы помните о важности благотворительности и отдаёте эти прекрасные автомобили церкви по доброй воле! — Он покрутил циферблат и поймал визжание электрогитар и человека, поющего голосом оперного певца: "Шесть, шесть, шесть — это зверя число!" — Писатель поморщился.

— Боже, что за ужас! — Он начал крутить дальше, и опять наткнулся на очередной безвкусный хард-рок: "Эй, мама, посмотри на меня. Я оплатил долги сатане и отправляюсь по дороге в ад!" Предзнаменование, подумал он. Наверняка это знак того, что сёстры Данте из небесного источника шепчут мне на ухо своё одобрение... Я заслуживаю выпить стаканчик-другой!

Он вышел и закрыл за собой дверь, и из одного стресса он попал в другой.

— Дай мне это, ты, хуйло! — Кричала пухлая блондинка в грязной и рваной одежде на пухлую брюнетку в таком же драном одеянии.

— Да пошла ты, Ирэн! Это моё! — И, конечно, она произнесла "моё" как "мэни".

Две девушки тянули в свои стороны коробку, завёрнутую в фольгу. Писатель прищурился, заметив слова, увиденные по телевизору, напечатанные на этой коробке.

— Это не твоё! Грёбанная дойка! — Причитала блондинка. Её грудь и живот тряслись. — Она принадлежит нам обеим!

— Она мне нужна сейчас, так что отрасти себе член и пососи! Обе девушки с тревогой посмотрели на писателя. Их глаза широко раскрылись, и их спор утих.

— Тссс! — Шикнула блондинка. — Это тот знаменитый писатель! Миссис Гилман сказала, что вышвырнет любую девку из мотеля, если кто-то будет ему мешать.

— О, девушки не переживайте, вы совершенно мне не мешаете. — Сказал писатель. — Но грязные слова и грубые жесты — это не решение споров. Что это у вас такое?

Блондинка вручила ему коробочку, которую писатель взял после быстрого визуального осмотра больших грудей, утопающих в кружевном лифчике. Затем он нахмурился и перевернул её в руках. "Не Для Продажи В Розничных Сетях" Вонко: Термо-запаковщик! В голове писатель сделал исключение в неиспользовании ненормативной лексики: почему, чёрт возьми, две проститутки из захолустья готовы поубивать друг друга за это? Хотя у него не было настроения размышлять об этом.

— Бросим монетку и посмотрим, кто победит, той и коробка, как вам, а? Вроде, справедливо.

Обе девушки неохотно кивнули.

Писатель достал монетку.

— Орёл или решка? — Спросил он у блондинки.

— Решка! — Ответила та.

— Вот ты какашка, Стейси, — сказала брюнетка, когда писатель подкинул и поймал монету, выпала решка. Она развернулась и ушла.

— Спасибо, — сказала блондинка.

Писатель подумал: "У неё, наверно, есть дети, и она хочет сэкономить немного денег, сохраняя дольше еду."

— Так, о чём вы пишете, мистер писатель? — Спросила она с явным энтузиазмом.

Писатель постарался придать своему голосу уверенности.

— О состоянии человека, пребывающего в кризисе среднего возраста. Я хочу символизировать постсартреанский экзистенциализм в жизни персонажей художественной литературы.

Она посмотрела на него в лёгком недоумении.

— То есть люди в вашей истории делают реальные вещи, такие, как если бы они жили в реальной жизни?

— Ну, на самом деле, да.

— О, круто! Так что, если ты когда-нибудь захочешь трахнуть меня, потому что тебе надо будет что-нибудь написать такое в твоей книге, блять, и тебе понадобится впечатление, просто постучи в мою дверь. И всё, что я возьму с тебя, это десять баксов!

Писатель был слегка ошеломлён такой откровенностью.

— Э-э, ну я бы, конечно, мог это сделать, если бы мне было нужно отразить этот аспект человеческого состояния в моей работе.

— Хорошо! Пока! — Но, конечно, надо сказать, что она произнесла "пока" как "пыка".

Подавленный писатель вышел из дома и тотчас же направился к перекрёстку, чтобы выпить и почитать Хемингуэя...

Наверное не стоит говорить, что Маккалли снова нанял Боллза и Дикки, что он поднял объём их перевозок с двадцати пяти до ста галлонов и в четыре раза увеличил им зарплату. С ужасающего события пришло прозрение, которое открыло истинный смысл их судеб. Они также продавали алкоголь и другого человека по имени Клайд Нэйл. Судя по тому, сколько они зарабатывали каждую неделю, в экономически истощенном городе можно было сказать, что Боллз и Дикки были весьма успешными молодыми людьми. Но Боллз, начиная с генезиса его прозрения, не был удовлетворён одномерным успехом... В ту ночь Эль Камино плавно двигался по тёмным извилистым дорогам. Они только что отвезли партию самогона в Уайтсберг, штаа Кентукки, и теперь пришло время расслабиться. У каждого из них было пиво и улыбка на лице.

— Чёрт возьми, охрененный выдался день, Дикки, — сказал Боллз, его длинные волосы развевались на ветру из открытого окна.

— Так и есть, Боллз, — ответил Дикки.

Боллз почесал гузно, когда Дикки отвернулся, и случайно коснулся пальцами пластиковых полосок, засунутых под сиденье машины.

— Эй, Дикки? Что это за хрень? — А затем он достал одну из них. — Бля, они выглядят знакомыми...

— Чё? — Не понял его Дикки и посмотрел, прищурившись на своего друга.

— О, я знаю, что это такое, — сказал Боллз. — Это пластиковые наручники, да?

— А, да, они самые...

Боллз кивнул в лунном свете, отражение света звёзд на его лице придало ему зловещести.

— Быки используют такие штуки, когда переводят зэков в другой блок. А на кой хрен они тебе, Дикки?

— Мой дядя Марти работает в Пенсильванской больнице для душевнобольных, и он постоянно приносит домой коробки с наручниками. Он говорит, что они всегда должны быть в машине, вдруг понадобится кого-нибудь связать.

Боллз подумал об этом и решил, что это отличная идея. Он представил себе, как сковывает руки за спиной молодой девушки и подвешивает её за ветку на дереве, чтобы её руки вывихнулись из суставов под собственным весом, а после берет бейсбольную биту и принимается её избивать, от такой фантазии у него началась эрекция.

Дикки засмеялся.

— Мой дядя Марти говорит всем, что там хорошо платят, и есть социальная страховка. Но на самом деле он там работает, потому что можно трахать в ночные смены пациентов в задницы!

Боллз задумался и над этим.

— Отличная работа у твоего дядьки, Дикки, — сказал он. А на самом деле Боллз думал, как было бы здорово засунуть ложку женщине в горло, что бы её вырвало, одновременно трахая её... — А знаешь, что круто? Я тут подумал... С тех пор, как мы начали заниматься перевозками, мы заработали огромную кучу денег и если не сбавим обороты, то через пару месяцев станем богатейшими людьми в Люнтвилле. Боллз в своих мечтах заставил женщину захлебнуться собственной рвотой...