Алексей Биргер - Заклятие слов

— Они надолго могут застрять, — сказала я. — Пока его завтраком покормят, пока тетка Тася ему библиотеку покажет, со всеми новыми приобретениями, это часа два пройдет, а то и три. Что делать-то будем?

— Можно было бы просто в библиотеку зайти, и там сесть, книжки листать, — предложил Колька.

— Библиотека еще закрыта, — напомнила я.

— Верно, — он поглядел на часы. — Библиотека с десяти открывается, а сейчас и половины девятого еще нет.

— Конечно, — размышляла я, — нас-то с тобой всегда впустят, но тогда тетка Тася сразу поймет, что мы не просто так, из-за книжек, приперлись в несусветную рань, что мы писателем интересуемся. А надо нам это? Совсем не надо. Мы должны оставаться в тени! — и, припоминается, я даже сжатым кулаком взмахнула, чтобы это подчеркнуть.

— Должны, — согласился Колька.

В итоге, мы решили подождать, а потом, если писатель не появится слишком долго, мы разделимся. Я зайду в библиотеку, через полчасика этак после открытия, и сяду всякие книжки глядеть, и не буду срываться с места, когда писатель уйдет, потому что за ним Колька проследит, на всякий пожарный, и зайдет за мной в библиотеку, когда писатель вернется в гостиницу, ведь должен он в течение дня вернуться в свой номер, и Колька скажет мне об этом, и тогда мы неспешно уйдем вместе, а там уж будем придумывать, как нам перехватить этого писателя и поговорить с ним, просто постучаться к нему и зайти или еще как-то. А тетка Тася в жизни не догадается, что я писателем интересуюсь.

Так мы и сделали. Не спуская глаз с дверей библиотеки, мы прогуливались по тротуару туда и сюда, съели по две порции мороженого, а когда время подошло к четверти одиннадцатого, я зашла в библиотеку, оставив Кольку одного.

Тетки Таси нигде не было видно. Клавдия Григорьевна сказала мне, что она московскому гостю фонды показывает. Что ж, тем лучше. Я стала неспешно проглядывать картотеку, соображая, какие бы книги взять, чтобы они по делу оказались. Все эти картотеки и каталоги составлены, конечно, у тетки Таси просто здорово. Сразу можно определить, какие книги имеются на нужную тебе тему. А иногда можно и разобраться, какая тема тебе нужна, если сама не очень это представляешь.

Конечно, меня в первую очередь интересовал Грааль. Картотека отсылала к антологиям средневековой литературы, но мне все эти антологии казались жутко скучными. Я попробовала искать по разделам «Кубок» или «Чаша», наткнулась на «Кубок Фульского короля», «Кубки спортивные» и еще на кучу отсылок в самые разные стороны. Потом я краем глаза увидела, что тетка Тася уже в читальном зале и явно проводила своего «московского гостя», факт. Тогда я просто ужаснулась: больше часу прошло, а я еще книгу не выбрала, все копаюсь и копаюсь. Да, трудное это дело, вести научные поиски.

— Тебе что-нибудь надо? — спросила тетка Тася.

— Да вот, — сказала я. — Сама не знаю, что подобрать. Хотелось бы что-нибудь по мифологии… Да я разберусь.

— Ладно, разбирайся, — она кивнула мне и пошла дальше по своим делам.

А я наконец выудила книгу, показавшуюся мне подходящей. Мифы и легенды разных народов, в новом издании. Ничего особенного интересного я там не нашла, разве что поняла некоторые объяснения так, что для заклятий и пророчеств при использовании магического колеса судьбы лучше всего, если следовать кельтской традиции (а Йейтс на кельтскую традицию ссылался, это я помнила) пользоваться четверостишиями, которые надо с ходу сочинять, и при этом что у четверостиший должны быть скрытые, внутренные рифмы, в которых и заключается большой смысл. Я задумалась над книгой, пытаясь придумать такое четверостишие. Допустим, я так начну: «Ворон, ворон дай ответ…» Или лучше к чертежу обращаться: «Дай про ворона ответ…» А про что дать ответ? «Он с Граалем или нет?» Чушь какая-то! И где здесь внутренние рифмы?

Я прямо раздулась от напряжения, стараясь что-нибудь толковое придумать, но ничего в голову не шло.

И тут Колька явился.

— Пошли, быстро! — сказал он.

Я сдала книги, и мы вышли на улицу.

— Ну, — сказала я, — что?

— По городу болтался, все это время. В магазин сувениров зашел, в музей, еще на старый театр глазел, на каланчу старой пожарной части, на Спасозачатьевский собор, — Колька очень смешно изобразил, как писатель стоит, разинув рот, и пялится вверх. — Сейчас в гостиницу пошел, обедает. Но главное не в этом.

— А в чем?

— За ним еще кто-то следит, кроме нас.

— Да ну! Брось!

— Вот тебе и «брось». Его пасли, факт. Несколько человек. Передавали его друг другу, чтобы он ничего не заметил.

Я, можно сказать, за голову схватилась. То есть, я не помню, схватилась я натурально или нет, но фигурально если, то это выражение как раз и обозначает очень четко состояние, в которое я ухнула.

— Как ты думаешь, отчего это?

— Мало ли, отчего, — сказал Колька. — Может эти, которые на твою тетку наехали, проверить стараются, что это за человек из Москвы и не опасен ли он для них. А может, все это с колдовскими делами связано. У одного из следивших видик был ну точь-в-точь как у этого из «Иногда они возвращаются», факт.

— Нам надо что-то делать…

— Мы одно можем сделать — предупредить его. Кстати, вот и повод с ним познакомиться. Поднимемся к нему в номер — и предупредим.

— Так мы ж не знаем, в каком он номере…

— Спросим.

Я колебалась.

— А если тетка узнает? От этой гостиничной дежурной? Или от него самого?

— Ну и что? Мы случайно заметили, что за ним следят, и пошли его предупредить. В чем проблема?

— Пожалуй, ни в чем…

— Во, и я о том же самом. Пошли?

— Пошли.

Колька посмотрел на меня с подозрением:

— Чего ты такая задумчивая?

— Да это я так… Стихи сочиняла.

— Ну, ты даешь! — заржал он.

— И ничего смешного. Это по делу нужно. Я до сих пор над стихами думаю. Понимаешь, это особые стихи, которые… Ну, которые все наше магическое колесо должны запустить, как надо. В них надо сказать то, ради чего ты все затеваешь. И еще в них должны быть внутренние рифмы.

— Это еще что за зверь?

Тут Колька своего отца повторял. Его отец всегда говорит «Это еще что за зверь?» про что-то, чего не до конца понимает.

— Ну, например… — я задумалась. Потом, наконец, на меня вдохновение слетело. — «Зол огонь, зола погана». Слышишь? «Зол» — «зол», «ого» — «ога». Вот приблизительно что-то такое должно быть.

— И ты хочешь сказать, что, если нечто подобное придумать, все заработает?

— Если правильно придумать, в самую точку. Я это в книжках нашла.

— Ладно, я тоже над этим помозгую. Пошли?

— Пошли.

И мы протопали в гостиницу, и без всяких проблем узнали у дежурной, что писатель обитает в триста двадцать третьем номере. Мы поднялись на третий этаж, постучали.