Игорь Бер - Запертые двери [СИ]

Стоя перед матерью-демоном, Мэри вспомнила день, когда она читала свой псалом перед отцом Вениамином и уверенность, что ей удастся выбраться из этой комнаты живой, росло на глазах.

— Господь — Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться: Он покоит меня на злачных пажитях.

Старуха скривилась и замерла на полушаге. Ее костлявое тело вздрогнуло как при громком неожиданном звуке.

— …и водит меня к водам тихим, подкрепляет душу мою, направляет меня на стези правды ради имени Своего.

— Мэри, что ты делаешь? — недовольно поинтересовалась старуха, но теперь голосом ее матери. Теперь в нем не было ничего от ее отчима. — Кончай, эти слова тебе ничем не помогут. Твоя жизнь уже не принадлежит тебе. Твоя душа не принадлежит тебе, даже твоему горячо-любимому Богу.

Старуха явно начала испытывать сама страх перед ней и это только прибавляло сил Мэри. Не прекращая говорить, Мэри отступила от стены и пошла на встречу к демону:

— Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня.

— Мэри послушай, послу…

— Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена.

— Послушай же!!

— Так, благость и милость да сопровождают меня…

Старух что-то злобно выкрикнула на непонятном чужом языке и начала отступать. Мэри показалось, что это был идиш, но уверенности в этом не было.

— Ну ладно, — произнесла старуха, сев обратно в кресло и покатив задним ходом обратно к ванной комнате. — Эта битва за тобой, но войну тебе не победить. Тебе не выбраться из города живой. Тебе предначертано здесь остаться навсегда. Мы обязательно еще встретимся и тогда, тебе не поможет стишок из библии.

С этими словами, старуха резко развернулась на скрипучем инвалидном кресле и въехала обратно в ванную, а дверь за ней с грохотом захлопнулась.

— …во все дни жизни моей и я пребуду в доме Господнем многие дни.

Не веря еще в столь неожиданное спасение, Мэри побежала к двери и, провернув ручку, потянула ее на себя.

В номер постучали, мощно колотя кулаками, но эти удары казались притупленными, словно с внешней стороны дверь была покрыта пуховым матрасом.

Майк не помнил, через какой промежуток времени он обратил внимание на стук, да и это не было столь важно — зачем надо было отвлекаться на посторонние звуки в столь сладострастные минуты. Оседлавшая его девушка, похоже и вовсе ничего не слышала, продолжая как ни в чем не бывало фрикции, часто меняя темп и движения.

Сколько времени прошло с тех пор, как он вошел в 204-ый номер? Как Майк не старался, он все же не смог вспомнить. Безостановочные движения девушки действовали на него также как и маятник в руках гипнотизера, не давая ему сосредоточится — стоило лишь о чем-то подумать, как он спустя уже пару секунд обо всем забывал.

Его пребывание в номере отеля могло длиться полчаса или полтора часа. С тем же успехом он мог сказать, что совокуплялся с партнершей на протяжении почти всей ночи и с минуты на минуту окно осветит робкий свет зари.

— Открой, Майк! Ну же, Майк!

Да, теперь ему удалось расслышать и голоса, а не только стуки в дверь и тут же на него накатила очередная волна наслаждения, какого он еще не испытывал доселе ни разу, от чего он прохрипел как пробудившийся от спячки медведь и заулыбался во весь рот. Крики за дверью мгновенно потонули в уютной тишине комнаты.

Сколько раз он успел кончить? Хватит у него презервативов? Использует ли он вообще презервативы? Все это не имело значение, все это было второстепенным. Главное чтобы девушка не останавливалась и чтобы эти волны блаженства не отступали. Беспокойные мысли о том, что в дверь кто-то стучал, стерлись из его памяти и он вновь полностью расслабился, найдя в себе силы лишь на то, чтобы сомкнуть ладони на ее талии. Девушка опустила голову и ее длинные мягкие волосы защекотали ему лицо и грудь.

Их движения навстречу стали неистовыми, крики в унисон завибрировали над потолком и Майк понял, что готов к великому финалу, который должен был стать их общим.

Как только кульминационный момент данного акта, забытого какого по счету, подошел к концу, девушка, без малейшей остановки, ринулась вновь в бой и Майк, с удивлением понял, что желания продолжения не пропало не только у нее. Умело использую мышцы влагалища, она не позволила его члену обмякнуть, сохранив его в стойком состоянии.

— Откуда ты…всему…научилась, — со сбитым дыханием поинтересовался он, но девушка ничего ему не ответила, а только ускорила темп, чего, казалось, сделать было невозможно еще секунду назад.

Он невероятно устал, так устают, наверное, только спортсмены бегущие марафон или шахтеры под конец рабочего дня и все же он был готов продолжать, он жаждал продолжения. Он хотел ее так, как даже не хотел ее при первом их знакомстве.

— Я…люблю тебя, — произнес Майк, хотя и не догадывался, что собирается произносить столь громкие слова. Но в эти минуты, он в них верил. Для него перестали существовать все женщины на свете и осталась только она и…

До его слуха вновь донеслись крики и удары в дверь.

— Черт! — выругался он. — Чего им надо!

Он приподнялся с постели и резко перевернул девушку на спину, при этом оставаясь внутри нее. Она сплела ноги на его пояснице и Майк продолжил быстрые движения крестцом. Девушка застонала, впилась ногтями в его спину, а зубами в левое плечо. Боль только усилила наслаждения и он увеличил силу ударов, стараясь войти в нее как можно глубже, пусть даже это и причиняло ей боль.

Майк Доннахью закрыл глаза и к нему тут же пришло видение.

Он стоит на широкой прямой дороге из желтого кирпича, которой невидно конца, а по обе ее стороны растут огромные ярко-красные маки, в цветении своем напоминающие братьев-близнецов — нет ни одного нераскрытого, ни одного опавшего. Нет даже более высоких или более низких — все подведены под один рост. Воздух пропитан запахом цветов и солью морского бриза. Маки, как и дорога, исчезают за горизонтом, от чего желтый цвет кирпича прорезает на две половины весь этот цветочный красный ковер.

Небо над ним чистое и ясное, необычайно голубого цвета. Хотя недостатка в свете нет, солнце на небосклоне отсутствует.

Его окружает полная тишина и спокойствие. Несмотря на бриз, все вокруг него полностью лишено движение, но стоит ему сделать шаг вперед, как все вокруг оживает. Маки зашевелились, синхронно качая большими «головами» из стороны в сторону, птицы, до этого увязшие в небе, начинают парить, шмели слетают с одного цветка на другой. С севера доносятся до его слуха звуки оркестра.

Над головой слышен крик хищной птицы, оставляющей огромную тень на дороге. Пролетев вперед, она планирует и медленно опускается на кирпичную тропинку, словно авиалайнер на посадочную полосу.