Игорь Бер - Шепот осени [СИ]

Их радовало одно — в этот раз Эдик был среди них. Не таким уж удачливым он оказался на поверку.

За эти три дня они не говорили с Артемом. Не потому что не хотели, а потому что Артем их избегал. Он предпочитал есть за другим столом. Мальчишки все же решили его не торопить, позволив его обиде слегка утихнуть.

Дима успел вымотаться за день пения и теперь мечтал, чтобы поскорее прошел завтрашний день и чтобы из его головы поскорее выветрились изучаемые ими песни. Они, как назойливая мошкара, кружились в его голове и чередовались без конца, отдаваясь болью в висках. То ему досаждала «Колокольчики мои», то ей на замену приходила «Пчелочка златая». И так без конца, до тех пор, пока ему не удалось заснуть.

В эту ночь Диму снова мучили кошмары.

Он стоял в главном коридоре приюта. Все было окутано неестественно-синим светом. Откуда-то сверху капала вода, словно из плохо закрытого крана. За стенами доносились шорохи. Под ногами гудела старая отопительная система.

Кто-то кликнул его. Еле слышно. Так, чтобы услышал только он. Обернувшись, он увидел высокого мальчишку стоящего в другом конце коридора, больше похожего на тоннель. Правда, если в большинстве тоннелей в конце виднелся свет, то за спиной мальчишки кружился и извивался густой как смола мрак.

— Пойдем со мной, — позвал Диму за собой незнакомый парень. — Я хочу тебе кое-что показать.

Дима не испытывал страха, а потому последовал за зовущим. Он не запомнил пройденного пути, очнувшись у маленькой узкой дверцы, запертой на кодовый замок. За спиной мальчика была лестница, убегающая вниз.

— Три, пять, семь, один, — произнес, словно заклинание его гид, и дверь бесшумно отворилась. Они вошли в нее, оказавшись в пыльном помещении с низкими потолками. Судя по деревянным балкам и голому шиферу — они были на чердаке. В центре пустого пространства горели несколько свечей, разгоняя синий неправильный свет.

— Здесь они проводили много времени, — вещал паренек, продвигаясь дальше и маня за собой Диму.

Это были не простые свечи, а ритуальные. Пять свечей на каждый луч пентаграммы. Рядом с ними были нарисованы геометрические фигуры. Дима знал, что они символизировали, хотя и не понимал откуда. Вода. Огонь. Земля. Воздух. Дух. В центре рисунка лежал человеческий череп, украшенный кабалистическими символами. За перевернутой звездой, почти у самой стены стояло зеркало, в которой отражалось лишь помещение. Дима удивился тому, что их с парнем в нем не было видно. Это должно было что-либо значить?

Его спутник подошел к одной из каменных опор и, достав кирпич из нее, вытащил из тайника некую старую ткань. Отбросив края материи, парень показал Диме содержимое: толстую тетрадь и несколько черно-белых фотографий. Что было на них изображено, Дима не смог разобрать. Прямо у него на глазах все содержимое вязанки превратилось в прах и просочилось через пальцы мальчишки.

— Они заключили договор, — продолжил говорить его новый знакомый. — Сделка была подкреплена кровью. И пусть все они давно уже в могиле, договор не расторгнут. Этого просто нельзя сделать. Все должно случиться и ничего нельзя изменить.

— Кто такие «они» и что за «договор»? — спросил Дима.

Высокий мальчик повернул к нему голову, и Дима только сейчас понял, с кем он поднялся на чердак. Эдик — это был он. Вернее не совсем он — а его безжизненное тело. Это стало понятным, стоило посмотреть ему в глаза. Вместе с этим открытием, в душу Димы вселился страх.

— Зря ты заговорил, — разочарованно изрек мертвый Эдик. — Тебе стоило просто меня слушать и молчать.

— Тогда, почему ты меня не предупредил об этом? — кинулся с обвинениями он на мертвеца, испытывая растущее чувство страха.

— Она уже знает твой голос, а потому придет за тобой. И ты ничего не сможешь с этим поделать.

Чердак начали заполнять шепоты. Вначале он был один. Затем к нему присоединился другой. После чего все потонуло в сотнях шипящих жутких слов. Дима попятился назад и в этот самый момент, вокруг пентаграммы начали материализовываться фигуры в черном. Они что-то напевали себе под нос и раскачивались из стороны в сторону. Плакальщицы. Вот на кого они были похожи. Такие же были и на похоронах его родителей. Диму они тогда напугали не на шутку. Он понятие не имел, кому пришло в голову их звать на похороны. Видимо их услуги входили в стоимость приглашенного батюшки.

Две фигуры, очень похожие на плакальщиц, и все же это были не они, полностью обросли плотью, а их голоса уже не были похожими на эхо, а звучали громко и неистово.

— Что происходит?! — закричал Дима, и женщины в черном мигом замолчали. На чердак вернулась тишина. Они медленно и одновременно повернули лица в сторону испуганного мальчишки. Это были совершенно одинаковые старухи. Глаза их были слепы, а рты беззубы. Одна из них что-то произнесла на непонятном языке. Дима решил, что это румынский. Он никогда его не слышал, но предположил, что это именно он. Какой еще язык может сравниться по жути с тем, на котором разговаривал сам граф Дракула? Вторая старуха произнесла что-то другое. А может то же самое, только на другом языке.

— Я вас не понимаю, — признался Дима, продолжая пятиться назад.

— Мальчик, — в унисон произнесли старухи уже на русском. — Посмотри в зеркало. Она пришла за тобой.

Дима, сам того не желая, послушался жутких старух. И в зеркале, в котором он еще минуту назад не отражался, он увидел ее…

Дима вскочил как ошпаренный. Тяжело дыша, он огляделся по сторонам. За окном светила луна. Горизонт был черным, и ничто не говорило о приближающемся рассвете. Остальные дети спали. У кого-то из груди вырывалось свистящее дыхание. Кто-то перевернулся с бока на спину и затих.

Тишина.

Диме было страшно подниматься с постели. Слишком живыми были воспоминания об увиденном кошмаре. Тем не менее, он сделал над собой усилие. Он должен был убедиться, что с Эдиком не случилось несчастье. Спустив ноги вниз и молясь, чтобы его никто не схватил за щиколотку, Дима поднялся на ноги. Вначале он пошатнулся и с трудом удержался на ногах — мозг уже проснулся, а вот тело пока еще плохо слушалось. Подождав немного, чтобы окончательно прийти в себя, Дима направился к постели Эдика.

Тот мирно спал и видел сны. Одеяло на его груди поднималось и опускалось. Дима не расслышал ни стонов, ни трудности дыхания. С Эдиком все было в порядке. Убедившись в этом, Дима вернулся в постель, укрылся одеялом до макушки, прижал к груди колени, зажал ладонями уши, зажмурил глаза и провалился в сон. В этот раз без сновидений.

За завтраком Дима был молчалив. Он не знал, рассказать ли друзьям о своем сне. Видя их хорошее расположение духа, решил не портить им настроение. Желание поделиться со своими страхами у него возникло и во время уроков, а также и во время обеда. Он не мог молчать, ему хотелось проверить, был ли его сон вещим. C Эдиком все было в порядке и это не могло не радовать, и все же Дима должен был проверить чердак старого здания. Его не покидали мысли, что там он найдет следы от проведенного много лет назад ритуала. И совсем не такого безобидного, в котором он сам участвовал.