Альбина Нури - Глоток мертвой воды

Его спокойная, непробиваемая уверенность начинала выводить из себя, но Светлана подавила злое чувство: она нуждалась в помощи этого человека. Конечно, он прав. Все одно к одному.

Полина лечилась от депрессии и нервного срыва, к тому же недавно предприняла попытку самоубийства. Доктор считал, что приемный ребенок не только не сумел заменить сестре умершую дочь, но и вызвал у Полины настоящую ненависть. Вот и учительница, Дарина Дмитриевна, рассказала, что мальчик, бывало, ходил в синяках и признавался, что мать обижает его.

«Поля поднимала руку на ребенка? Это совсем, совсем не похоже на нее!»

Правда, сейчас Алик говорит, что Полина не виновата, что она хотела защитить его, поэтому и убила Женю. Но совершенно очевидно, что ребенок находится в состоянии шока, боится, что его снова отправят в детский дом. Да и потом, он по-своему привязан к приемной матери, хочет остаться с ней.

— Никак не могу поверить в ее душевную болезнь, хоть режьте меня! Мы с Полей постоянно перезванивались, я не замечала ничего особенного. Да, она излишне ранимая, эмоциональная, но ведь всегда была такой!

— Голубушка, — с оттенком нетерпения произнес Сергей Витальевич, — нам с вами молиться нужно, чтобы ее признали невменяемой! Тогда то, что она сделала, будет квалифицироваться не как преступление, а как общественно опасное деяние. Вашу сестру отправят на принудительное лечение в психиатрическую больницу. А когда состояние Полины улучшится и врачи признают, что она перестала быть опасной для общества, комиссия проведет освидетельствование, передаст заключение в суд и ее выпишут.

Адвокат продолжал распространяться на эту тему, пересыпая речь профессиональной терминологией, но Светлана слушала вполуха. Она вспоминала разговор с сестрой.

— Как же так, Полечка? Зачем ты это сделала? Это ведь Женя! Ты же так его любила!

— И сейчас люблю, и всегда буду любить, — ответила Полина. Волосы ее были убраны за уши, лицо казалось постаревшим и осунувшимся, но держалась она гораздо увереннее, чем могла предположить Светлана. — Я буду всю жизнь тосковать по нему и по Сонечке, оплакивать их каждый божий день. Света, я знаю, что эта рана никогда не затянется, не покроется коркой. Черная дыра останется в моем сердце навечно, но… — Полина вздохнула и наклонилась через стол к сестре: — Но если бы мне даже предоставили выбор, я все равно бы это сделала. Ни о чем не жалею. Ты просто не понимаешь, сколько людей могло пострадать! Не только Алик. Я не могла поступить иначе. Должна была уничтожить зло. Пусть меня накажут, пусть в тюрьму посадят или в дурдоме запрут, не важно! А Женя на меня не сердится, точно тебе говорю. Я освободила его.

Светлана слушала, и у нее волосы дыбом вставали. Тихая, благоразумная, добросердечная Полина говорила такие ужасающие вещи, так спокойно рассуждала о смерти любимого мужа, что сомнений быть не могло: она повредилась рассудком.

Когда это случилось? Почему она, родная сестра, ничего не приметила, не забеспокоилась?

Потом Поля рассказала о том, что, по ее словам, творилось в их доме в последние месяцы, и Светлана растерялась окончательно.

С одной стороны, все ясно. То, что мерещилось Полине, создавал ее воспаленный мозг. Что касается доказательств некоего демонического, чуждого присутствия, то сестра видела то, что хотела видеть.

Стрельцов мог наговорить впечатлительной, доверчивой Полине что угодно, лишь бы оправдать собственное преступление.

В деревнях — и в Дубках, и в Выпи — суеверные люди тоже могли болтать разное. Жители Старых Дубков, наверное, с предубеждением относились к невесть откуда взявшемуся мальчишке. А в Выпи, где издавна были в ходу байки про зловещую пещеру, Алика обвиняли во всех смертных грехах, поскольку стали бояться парнишки после падения в озеро.

Выходит, Полина придумала все это, выстроила многоэтажный призрачный замок в своем мозгу, а под конец убедила себя в том, что некая потусторонняя сущность овладела ее мужем.

«А если все именно так, как говорит Полина? Может, ей действительно открылось неведомое? Вдруг она и вправду заглянула за границу привычного мира?» — робко пискнул внутренний голос.

— Вы меня слышите, Светлана Михайловна?

— Простите, задумалась, — смущенно пробормотала она.

— Я спросил, как вы планируете поступить с мальчиком?

— Пока не знаю. — Она пожала плечами.

Адвокат понимающе закивал.

— Светик, я не прошу тебя верить мне, и понять мой поступок не прошу тоже. Но одна просьба у меня есть. Огромная просьба! Пожалуйста, сделай так, как я говорю! — сказала Полина в первую их встречу и продолжала твердить каждый раз, когда они виделись. — Возьми Алика к себе. Он хороший, добрый. Это чистая, ангельская душа. Не отдавай его в детдом!

Такая горячая привязанность к мальчику плохо согласовывалась с утверждением Олега Павловича о жгучей ненависти, которую Полина прежде испытывала к ребенку. Очередная загадка во всей этой истории.

«Почему же загадка? В версию Полины это вписывается вполне логично!»

— Наверное, я все-таки заберу Алика, — неожиданно для себя сказала Светлана. — Мальчик достаточно настрадался, чтобы после всего этого еще и в детдоме мучиться.

Горский снова кивнул, соглашаясь.

Они вышли в вестибюль. Сергей Витальевич попрощался со Светланой и толкнул входную дверь. Она видела, как адвокат погрузил свое полное тело в дорогой черный автомобиль и укатил прочь.

Сама она осталась ждать такси.

Что сейчас делает Полина? Может, спит? Или лежит на узкой койке, уставившись в потолок, перебирая в памяти прошлые события, и по щекам ее беззвучно текут слезы…

Сердце зашлось от тоски и боли.

«Ведь вы же не верите!» — уверенно сказал адвокат, трезво и рационально мыслящий, образованный, умный и практичный человек, и Светлана не посмела ему возразить.

Для Горского мир был устроен так, как описано в школьных учебниках, все аксиомы и теоремы давно сформулированы и доказаны строгими учеными мужами. Он и мысли не допускал, что непостижимые вселенные могут вращаться на собственных орбитах под странными звездами, повинуясь законам, не подвластным обычному пониманию.

Да и Светлана всю жизнь думала точно так же, придерживалась логики, была адептом здравого смысла.

А как же объяснить то, что глаза Алика изменили цвет? Они были синими на всех снимках, которые нашлись в телефоне Полины, на фотографиях, которые присылала сестра. Теперь же стали темно-карими…

«Еще немного, и я начну считать, будто Полина ничего не выдумывает», — испуганно подумала Светлана.

Но это будет означать, что ясный и понятный порядок мироустройства — не что иное, как иллюзия, обман. За тонкой завесой привычной реальности таится воющий, безумный хаос, который грозит ворваться в нашу жизнь и опрокинуть все представления, на которых зиждется бытие человека.