Михаил Сельдемешев - Ловцы желаний

— Когда вы поймете, что неправы, будет поздно, — Можицкий тяжело вздохнул. — Боретесь с вашим же единственным союзником. Я уже объяснял Якову Михайловичу, что мог молчать, но Демона Окаменения подобное приведет в ярость, жертв окажется неизмеримо больше…

— То есть предлагаете стать посредником между своими демонами и нами, так? — ухмыльнулся Алфимов.

— Я им уже стал, — спокойно ответил Можицкий. — Знайте, что и мне жалко людей. Обещаю всеми силами смягчить его гнев.

— Спаситель вы наш! — воскликнул Николай. — Уж постарайтесь, но за гибель моих людей кому-то придется ответить…

Настал черед нам с Алфимовым держать ответ перед начальником тюрьмы.

— Камни в еде еще можно было бы стерпеть, — Юрковский хмуро оглядывал нас, сидя за своим столом. — Хотя упущение серьезнейшее. Но смерть нашего солдата, да еще такая мучительная…

— Мессия этот откровенно лжет, — высказался Алфимов. — Всыпать бы ему шпицрутенами — по-другому бы запел.

— Сразу на дыбу, чего уж, — невесело усмехнулся Юрковский. — Что уже предприняли?

— За Можицким основательно приглядывают. Всем людям я наказал проявлять особенную бдительность. Обо всем подозрительном сразу немедля докладывать.

— Думаете, кто-то завелся среди наших? — внимательно посмотрел на Николая начальник. — Возможно ль подобное?

— Думаю лишь, что гадости творит не демон — как там этого каналью? — обратился он ко мне.

— Окаменения, — отозвался я.

— Надо полагать! — прокомментировал Юрковский. — Ежели так, нам всем место в ином заведении, верно я рассуждаю, Яков Михайлович?

— Согласен, — рассеянно кивнул я.

— Вас тревожит что-то? — заметил мое состояние начальник.

— Многое. В особенности — неизвестный мне недуг, поразивший человека.

— Яду ему подсыпали, — заявил Алфимов. — Чего тут думать?

— В городе должны будут сделать вскрытие, — предположил я. — Быть может, найдут что-то, хотя не уверен. Если солдата отравили, то совершенно неизвестным современной науке составом.

— Медицина могла далеко уйти, Яков Михайлович, пока вы в Зеленых Камнях свой талант зарываете, — произнес Алфимов.

— Знавал я места и похуже, господа, — вмешался Юрковский.

— Шучу я таким образом, — пояснил Алфимов и дружелюбно улыбнулся.

— Посмеялись, коли бы обстоятельства располагали. — Юрковский кашлянул. — Надо поскорее пресечь всякое дальнейшее развитие истории с Можицким. Еще один несчастный случай — и нам всем несдобровать.

— И не просто пресечь, а докопаться до сути, — добавил Алфимов. — Иначе мне просто не успокоиться.

Я уже достаточно хорошо знал натуру Николая и в последних его словах совершенно не сомневался. На самом деле разобраться в этой темной истории мне хотелось не меньше.

На очередной встрече с Можицким разговор не заладился. Тот продолжал обижаться за выказанное ему недоверие. На все вопросы отвечал неопределенно, о демоне вообще предпочитал не заикаться. Я собрался выйти из камеры, как узник вдруг прижался спиной к стене, выпучил глаза и надрывно заговорил:

— Не желаешь слушать меня?

— Отчего же… — попытался было ответить я, но вскоре замолк, поняв, что обращается Можицкий к самому себе. Судя по всему, от лица демона.

— Ты, ничтожный глупец! Услышь мой глас, узри мои деяния, узнай мою силу! Я выбрал новую жертву. Ищущего забытья предам я забвению, узды держащего на боль обреку, с трудом ковыляет пусть в Ад.

Последняя фраза была повторена несколько раз. Я сел за стол, макнул совершенно еще чистое перо в чернильницу и на всякий случай записал сказанное.

Жертвой стал конюх Харитонов. Спустя сутки после моей встречи с Можицким курьер отправился на конюшню и обнаружил там валяющегося в куче сена Харитонова. Курьер подумал, что тот по обыкновению своему пьян, но конюха сотрясали судороги. Когда его перевернули, увидели, как из глаз вытекает кровь. Не мешкая мы погрузили его в подводу и отправили в город. Умер Харитонов еще в дороге.

— «Ищущего забытья» — это значит любил за воротник закладывать, — Алфимов изучал начертанные мною слова Можицкого. — «Узды держащего» — тоже понятно, а вот почему «с трудом ковыляет»?

Мы снова сидели в кабинете начальника. Юрковский метал на нас грозные взгляды.

— Харитонов хромал, — объяснил я Николаю. — По пьяной лавочке полез холостить жеребца, лошадь его лягнула и повредила сухожилие.

— Тогда все понятно, — удовлетворенно протянул Алфимов.

— Весьма счастлив за вас, — едко заметил Юрковский. — Вот бы и нам хоть чуточку понимания. Послал в город депешу и сижу ожидаю порядочную взбучку.

— Они действуют весьма дерзко, считают нас простофилями, — ответил Алфимов.

— Считают? — криво улыбнулся начальник.

— Понятно, что нас пытаются всеми способами отвлечь от некоего значительного события, которое здесь назревает, — не обращал внимания Николай.

— Так оно еще только назревает? — хлопнул себя по лбу Юрковский.

— Николай Кондратьевич, — понимающе посмотрел на него Алфимов. — Ситуация неприятная, несомненно, но дайте нам с доктором время.

— Если бы все зависело только от меня! — Начальник вздохнул, встал и подошел к окну, заложив руки за спину. — Эти сволочи нас подгоняют, губят людей, а мы даже не знаем — кто они такие? С меня спросят со дня на день — что отвечать? Демон Окаменелости?

— Окаменения, — поправил я.

От взгляда обернувшегося Юрковского мне стало неловко.

— Один точно известен — Можицкий, — уверенно заявил Алфимов.

— Этот клоун меня волнует меньше всего, — начальник вернулся на место. — Отыщите второго, Алфимов, пока он не отправил всех наших людей к праотцам. Мне вас рекомендовали как толкового офицера. Поспешите, господа…

Юрковский начал кашлять и махнул нам, что больше нас не задерживает.

— Вы продолжайте выслушивать Можицкого, — произнес Алфимов, когда мы вышли из кабинета. — Постарайтесь все записывать, подмечать. Вам еще не перестало казаться, будто он прикидывается?

— Как ни жестоко развиваются события, но все еще смею утверждать, — кивнул я. — Хотя безумие с каждым разом изображает все лучше.

— Опыта набирается, собака, — выругался Алфимов. — Я к нему ходить не буду, займусь расспросами людей, еще кое-что выясню. Есть у меня несколько идей на сей счет. Посмотрим, кто кого еще оболванит.

Николай заспешил исполнять задуманное, а я направился к Можицкому.

— Он обещал, что жертв будет много, — сообщил узник. — Но я заявил, что не желаю быть провозвестником смерти. Просил избрать кого-нибудь другого вместо меня, но демон рассердился. Сказал, чем сильнее я буду сопротивляться, тем хуже придется людям.

Можицкий сидел на краю нар, опустив голову, изъяснялся негромко.