Михаил Сельдемешев - Ловцы желаний

— Лучше до утра, — посоветовал я.

Алфимов, скорее всего, внял моему совету, а вот я мосле разговора с ним уснуть не мог совершенно. То, что Николай движется в правильном направлении, не вызывало никаких сомнений. Но даже малая часть услышанного наводила на мысль, что истинная подоплека затянувшейся истории с демонами даже приблизительно не сходится с моими представлениями о ней.

Поутру, заглянув в лазарет, я наткнулся там на унтер-офицера Терехина.

— Яков Михайлович! — радушно поприветствовал он меня. — Решил вот заглянуть, а то все времени не хватало. Мельком вас вижу, такой занятый вы постоянно. Подумал, что с утреца правильнее будет.

— Как ваше самочувствие, Пантелей? — поинтересовался я.

— Не жалуюсь и хочу лишний раз поблагодарить, — Терехин снял фуражку. — Спасли вы меня от смерти мучительной.

— Не меня, не меня, Пантелей, — улыбнулся я.

— Да, да, — закивал унтер-офицер. — А ведь я его, признаться, чуть было того, не придушил. А вышло вон как. Но и вам я по гроб жизни. Не позволь вы тогда сумасшедшему этому пойло мне в глотку влить — лежал бы я сейчас на кладбище, червя потчевал.

— Значит, сумасшедшим его считаешь? — поинтересовался я.

— Мне то неведомо, — пожал плечами Терехин. — Главное — гибнуть народ честной перестал.

— И не только честной, — усмехнулся я. — Арестантов Можицкий тоже спасает.

— Знаю, — кивнул Терехин. — Слыхал — даже особого одного навещали. Как же его…

— Логрезе, — подсказал я.

— Точно. Как он, кстати?

Я хотел было не задумываясь ответить, что все в порядке, как вдруг вспомнил вчерашнее предупреждение Алфимова. «Пантелей Терехин! Зачем же ты спрашиваешь?» Кровь прилила к моему лицу, я на время потерял дар речи.

— Что с вами, Яков Михайлович? — обеспокоился унтер-офицер.

— Хорошо, что ты напомнил мне, Пантелей, — вымолвил я, вспоминая указания Николая. — Господину Логрезе Можицкий отчего-то помочь не смог. Даже не знаю — в чем дело. Ему хуже и хуже с каждым часом. Побегу, навещу его…

— А что же он не в лазарете? — не отставал от меня Терехин.

— Особым не положено, ты же знаешь.

— И то верно, — согласился Терехин. — Я бы на вашем месте Можицкого еще раз к нему привел — может, напутал чего, в голове-то у него ветер гуляет.

— Так и сделаю, Пантелей, а сейчас извини… — я ускорил шаг.

— Удачи, Яков Михайлович! — отставая, Пантелей помахал мне в след фуражкой.

Алфимова, к счастью, удалось отыскать быстро. Тот снова был бодр и деятелен.

— Терехин Пантелей! — выпалил я, едва подбежав к Николаю.

— Я так и думал! — потер он ладони.

— Неужели он? — изумился я.

— Да, — кивнул Алфимов. — Каким бы диким это ни показалось.

— Но зачем?

— Позже, Яков Михалыч, вопросы позже, — он увлек меня к лестнице на второй этаж. — Он о чем-нибудь просил тебя? Давал советы?

— Советовал привести Можицкого к Логрезе еще раз.

— Все сходится! — ликовал Алфимов.

Пришли мы к камере Можицкого.

— Что же вы, господин чудотворец, вашему последнему подопечному не помогли? — заявил арестанту Николай.

Можицкий непонимающе захлопал глазами.

— Господин Логрезе лежит в своей камере, — продолжал Алфимов. — Дрожит, вскрикивает, подушку зубами рвет.

Мне отчетливо увиделось, как глаза Можицкого на миг вспыхнули. Не утаилось это и от взора Николая. Узник подсел к столу, набросал несколько строк и протянул нам:

«Демону Окаменения удалось обмануть Демона Пепла. Но сейчас все стало ясно, и мы должны вылечить Логрезе. Мало времени!»

Прочитав, я ждал реакции Николая, ибо не был посвящен в задуманные им планы.

— Отправляемся к нему немедля, — решил Алфимов.

В предыдущий раз Можицкий лишь дошел до дверей господина Логрезе. Снадобье подмешали ему в еду. Сейчас же Алфимов дал указание своим людям пропустить нас в камеру всех троих.

Логрезе предстал перед нами целым и невредимым. Сей факт поверг Можицкого в смятение.

— Удивлены, господин целитель? — ухмыльнулся Алфимов. — Узнаете этого человека? — обратился он к Логрезе.

— Безусловно, — ответил тот с небольшим акцентом. — Этот господин — мой заклятый враг. Его единственная цель — убить меня.

Можицкий бросился на Логрезе, но охранники Алфимова были готовы к подобному исходу. Можицкого тут же скрутили.

— Увести и никого к нему не пускать, — распорядился Николай. — Это его настоящая фамилия?

— Да, — подтвердил Логрезе. — Он поляк.

— Единственное, что для меня осталось загадкой — причина подобной ненависти, — произнес Алфимов. — Не проясните вкратце?

— Мы с ним — члены Ордена Преданности, — ответил Логрезе. — Организация эта разбросана по всему миру. Вступая в нее, даешь клятву. После этого Орден в любой момент времени может отдать приказ, который ты должен выполнить, невзирая ни на что. Чаще всего это связано с помощью попавшим в беду другим членам Ордена. Почти никогда не примешивалась политика. Пока я был молод, готов был ради Ордена на все. Но с годами, обзаведясь семьей, друзьями, думаешь уже совершенно иными категориями. Как вы поняли, я отказался выполнить приказ.

— И за это ждет неминуемая смерть? — угадал я.

— Да, — подтвердил Логрезе. — Мне удалось спрятать свою семью, расставшись с любимыми людьми навсегда. Можицкий — один из фанатиков. Он шел за мной по следу всегда и однажды едва не настиг. О вашей крепости я был наслышан и думал, что лучшего убежища не сыскать. Но, как видите, они едва не добрались до меня и здесь.

— Они были весьма близки к своей цели, должен признать, — произнес Алфимов. — У Можицкого, кстати, был сообщник. Его в данный момент уже должны арестовать.

— Наверное, такой же член Ордена, которому отдали приказ убить меня, — предположил Логрезе. — Этих вы схватили, но где вероятность, что нет кого-то еще или что Орден не пошлет новых? Так и буду сидеть здесь до скончания своей жизни и ждать…

— Неужели балагану наступил конец? — не верилось Юрковскому. Начальник пребывал в отличном расположении духа. — Алфимов, вы будете представлены к награде, но сначала объясните нам, наконец, что творилось в этих стенах последнее время?

— Сразу успокою, Николай Кондратьевич, — никаких чудес, — улыбнулся Николай.

— Слава богу! — возвел руки к небу Юрковский.

— А происходило у нас хитроумное покушение на убийство узника с особыми условиями содержания, — продолжал Алфимов. — Для исполнения плана уничтожались невинные посторонние люди. Исполнители: арестант Можицкий и унтер-офицер Терехин…

— Кто? — изумился Юрковский. — Наш умница Терехин?

— Увы, Николай Кондратьевич, — развел руками Алфимов. — Но давайте обо всем по порядку. Подозревать Можицкого я начал еще до смертельных случаев, как только Яков Михалыч поделился со мной, что распознал в арестанте симулянта психического расстройства.