Михаил Сельдемешев - Ловцы желаний

— Я было подумал, в карцер каналью, — оправдывался он, пока мы поднимались по лестнице. — Да так прикинул, что с Букиным что-то не то. Все время тихий, смирный, а тут…

Мы подошли к камере, возле которой стоял охранник. Из-за двери раздавались громкие металлические удары, ругательства и не менее громкие всхлипы.

— Кружкой по двери прикладывает, зараза, — прокомментировал солдат и тут же прикрикнул в сторону камеры: — Вот ты сейчас шомпола-то у меня отведаешь!

— Отставить! — Дежурный офицер распахнул оконце в двери камеры и грозно рявкнул:

— Отойти от двери, Букин!

Только тут я обратил внимание на номер камеры: сто одиннадцатый, три единицы. В этой камере сидел один из тех, кто был осужден на смертную казнь…

Дежурный замер в ожидании. Я сделал шаг к двери и, напрягая взгляд, вгляделся через оконце в полумрак камеры. Букин оказался коренастым мужчиной лет сорока. На его лице смешалось выражение страха и растерянности. Он стоял у противоположной от двери стены и молча смотрел на меня, часто и тяжело дыша.

— Чего вы хотите, Букин? — спросил я его.

— Мне нужно в другую камеру, я должен поговорить по этому поводу с начальником тюрьмы. — Ему приходилось прилагать усилия, чтобы четко выговаривать слова.

— Откройте дверь, — обратился я к офицеру.

Тот какое-то мгновение колебался, затем приказал охраннику отпереть камеру. Вблизи состояние заключенного оказалось гораздо хуже, чем можно было предполагать: беднягу била дрожь. Я попросил его сесть и успокоиться. Букин сел на нары, обхватил голову руками и какое-то время сидел так, что-то бормоча и покачиваясь из стороны в сторону. Наконец, видимо собравшись с духом, он выпрямился и, насколько мог спокойно, произнес:

— Я видел Трофима-Болотника.

Дежурный, стоявший у стены перед нами, выругался, после чего добавил:

— Вроде бы взрослый солидный господин, а до сих пор верит в сказки. Нет, ну вы поглядите только — этому долдону кошмары снятся, так он всю тюрьму готов разнести, бесов сын!

— Да не спал я сегодня! — огрызнулся Букин.

— Господа, — вмешался я. — Не знаю, как вы, а я бы хотел сегодня еще хоть немного поспать после чертовски трудного дня. Сейчас же я не могу взять в толк — о чем мы тут беседуем.

— Господин доктор! — Букина снова начало трясти. — Меня необходимо перевести в другую камеру, потому что беда не в том, что я его видел, а в том, что Трофим-Болотник тоже видел меня…

— Довольно! — Я резко поднялся и обратился к дежурному офицеру: — Значит так, распорядитесь, чтобы заключенного отвели в лазарет. Скажете санитару, чтобы дал ему успокоительное. Утром доложите обо всем начальнику тюрьмы.

— Надо было все-таки в карцер его, — сказал дежурный, когда Букина увели.

— Он бы закатил истерику и там, — ответил я. — Кстати, о каком «болотнике» он твердил?

— Так вы еще не слыхали? В здешних местах бытует легенда. Много лет назад у одного помещика родился сын. Папаша, видимо, был наказан за какие-то грехи, так как ребенок родился уродом, каких свет не видывал. Ну а родители, стало быть, не долго думая, взяли и свезли мальчонку в болота. Да там и бросили. Так вот, поговаривают, будто бы несчастный выжил и теперь мстит людям, зверски убивая их. Вот такая слава у наших болот… А Букин просто сбрендил, — сделал он вывод. — Ему же в последней апелляции отказали недавно. Больше года здесь сидел, а вот теперь виселица ему светит уже по-настоящему. Не выдержал, да и все тут.

«Возможно», — вяло подумалось мне, когда я возвращался к себе в барак. Той ночью мне пришлось долго ворочаться и задремать удалось лишь под утро.

В какой-нибудь другой тюрьме нарушитель спокойствия из госпиталя отправился бы прямиком в карцер. Но это были Зеленые Камни, и поэтому на следующее утро заключенный Букин, дежурный офицер и я сидели в кабинете начальника тюрьмы.

Каждый предмет обстановки напоминал здесь о тяжелом характере хозяина. Массивный стол покоился на толстых резных ножках. В углу стоял внушительный железный шкаф с торчащим из его дверцы ключом. Остальная мебель была под стать. Выпадала из общей картины лишь чернильница на столе. Она хотя и была достаточно объемной, но возлежащая на ее крышке легкомысленная русалка с отломанным кончиком хвоста никак не соответствовала царящему в этих стенах духу.

Николай Кондратьевич Юрковский, хозяин кабинета, прохаживался из угла в угол, заложив руки за спину Он занимал эту должность уже около семи лет. Я же на тот момент еще не вполне освоился на новом месте и знал Юрковского недостаточно хорошо.

Молчание, царившее в кабинете, нарушил Букин. Он выглядел гораздо лучше, чем вчера, и, казалось, совершенно успокоился.

— Я прошу лишь одного, — произнес он тихим, но уверенным голосом. — Перевести меня в любую другую камеру.

— А я в свою очередь, — голос Юрковского был слегка хрипловатым, — прошу обосновать ваше требование. Вы думаете, что у меня больше нет других забот, кроме как выслушивать какие-то бредовые истории? — Юрковский закашлялся. Мне было известно, что хронический кашель давно мучил его. Я, едва прибыв на место, стал готовить ему порошки, которые слегка помогали облегчить симптомы болезни.

— Я готов все объяснить, но прошу уделить мне какое-то время. — В глазах узника читались тревога и отчаяние. На лице его проступили красные пятна.

— Ну, хорошо, у вас есть пятнадцать минут, — Николай Кондратьевич сел за стол.

— Вчера вечером, — начал рассказ Букин, — я, как обычно перед сном, смотрел в окно. Луна была почти полная, и было достаточно светло, вдалеке различались даже отдельные деревья. Мне нравилось, как луна отражается от водной глади болот…

— Пятнадцать минут, Букин, — перебил его Юрковский. — Если можно, избавьте нас от художественных подробностей.

— Итак, — продолжил узник, — я смотрел на воду, как мое внимание вдруг привлекло какое-то движение. Поначалу я подумал, что мне показалось, но вскоре в просвете между деревьями я увидел человека, бредущего по колена в болотной жиже. Он что-то тащил за собой, но поначалу я не мог разглядеть, что это было. Через некоторое время человек выбрался на небольшую поляну и выволок из воды свою ношу — это оказались два больших мешка. Когда он выпрямился, внутри меня все похолодело: это был он — Трофим-Болотник!

— Но почему именно он? — не выдержал дежурный офицер.

— Да с чего, собственно, вы это взяли? — поддержал его начальник тюрьмы.

— Уверяю вас, господа, если бы вы тогда увидели его, то нисколько бы в том не сомневались. Дьявольское порождение, а не человек: огромного роста, с неестественно длинными мощными руками. Но что было особенно неприятным, так это его голова. Она выглядела так, что можно подумать, будто ему на нее надели большой горшок. И это при том, что шея практически полностью отсутствовала. Называть его физиономию лицом я не смогу, это святотатство. Свирепая чудовищная морда! Его движения были абсолютно несогласованны, но в то же время он был чертовски ловок. Самое же ужасное началось позже. Он развязал мешки и вытряхнул из них, словно щенят, каких-то двоих людей!