Александр Грин - Гибель Петрограда [Фантастика Серебряного века. Том XII]

Эрих сам придумал эту «историю». Ему хотелось подурачить товарищей и вызвать «настроение». И он продолжал уже серьезным тоном:

— Майор фон Липский был командирован нести караул во внутренних покоях дворца. Это был бравый померанский майор, не веривший ни в Бога, ни в черта. Ну, так вот, сидит он там в караулке…

Эрих произнес последние слова испуганным тоном. Подвыпившие офицеры натянуто улыбались.

— Вдруг входит солдат из его команды и докладывает, что в соседнем зале что-то стукнуло.

В этот момент, словно в подтверждение рассказа Эриха, что-то слегка стукнуло в оконную раму — вероятно, поднявшийся ветер пошевелил расшатанную раму. Офицеры и сам Эрих невольно вздрогнули.

— Черт возьми! — произнес фон Дидериц. — Такой вздор, а производит настроение.

Эрих отхлебнул пунша.

Снова раздался стук, но уже в двери. Вошел фельдфебель и, извинившись, доложил, что солдаты просятся, чтобы их перевели в другое помещение.

— Они боятся! — заключил он.

— Боятся? — воскликнул лейтенант фон Трауэ. — Германские солдаты боятся? Что за вздор!

— Чего они боятся?

Фельдфебель попробовал улыбнуться своим заскорузлым, усатым, каменным лицом:

— Наверху кто-то ходит, господин лейтенант.

Офицеры переглянулись.

— Белая Дама! — шепнул Эриху его сосед.

— Вы пьяны, милейший! — пренебрежительно кинул фельдфебелю фон Трауэ. — Иначе вы не стали бы беспокоить нас такими глупостями.

Но фельдфебель, изъявляя покорность умному и трезвому рассуждению своего начальника, тем не менее всей своей внешностью говорил без слов, что вполне разделяет суждение своих солдат.

— Убирайтесь! — грубо крикнул ему Дидериц.

Фельдфебель ушел.

Следом за ним вышел фон Трауэ, чтобы поверить караул.

— Ну, Эрих, продолжай!

Лейтенант помедлил и сказал:

— Мне кажется, что фельдфебель прав. Дама здесь существует.

— Фиолетовая?

— Фиолетовая или белая, — вопрос не в этом.

— Это зависит от местных условий.

— От климата, от того, чем питается эта дама.

— Вы все, господа, ошибаетесь. У нее одеяние защитного цвета… сообразно военному времени!

Эрих серьезным тоном прервал:

— Вы смеетесь, господа, а сами взволнованы!

— Ничуть! Это ты взволнован!

— Но как кстати явился фельдфебель!.. Точно иллюстрация к рассказу Эриха.

— Итак, майор фон Липский встал и, покуривая сигару, отправился в зал, — продолжал лейтенант.

Но в этот момент опять что-то стукнуло…

— Второе предупреждение! — заметил Дидериц.

Офицеры натянуто рассмеялись.

— Держу пари, что явятся и другие иллюстрации, — промолвил один из них. — А Эрих побледнел.

Рассказчик нервически рассмеялся.

— Господа, — промолвил он, криво усмехаясь, — мне кажется, если я буду продолжать рассказ, вы меня самого примете за Белую Даму.

В столовую вошел фон Трауэ. Он огляделся, не спеша подошел к товарищам и глухо промолвил:

— Господа, в замке действительно кто-то ходит.

Его выдающиеся, покрасневшие скулы ходили ходуном. Его тряс озноб.

— Разумеется, я пойду! — сказал Эрих. — Пари будет за мной!

— Фантастического ничего на свете нет. Вздор! Бабье вранье! — кричал, весь красный, фон Дидериц. — Чепуха! Вздор!

Он пытался налить коньяку, но пролил вино на стол и сердито отбросил бутылку в сторону.

— Те, кто отрицают фантастическое, сами наиболее верят в него!

— Парадокс!

— Нет, не парадокс!

— Милый мой, уж не упрекаешь ли ты меня в трусости?

— Не в трусости, а в вере в привидения!

— Нелепость!

Офицеры столпились у дверей в соседний зал. Эрих допил стакан вина, бросил стакан на пол и воскликнул:

— Итак, до свидания, господа! Иду искать Белую Даму!

— И мы с тобой! — закричали товарищи.

И шумной, подвыпившей, плохо держащейся на ногах ватагой, с пением и криком, они устремились с фонарями и факелами по анфиладе пустынных зал. Эрих предводительствовал ими.

Багровый отблеск факелов странно и дико мерцал в старинных высоких залах и отражался в окнах. Ночные тени, казалось, с ужасом и недоумением приникали к окнам снаружи и смотрели на странную погоню, проносившуюся по мирным и благородно-спокойным палатам старого замка. А рождественские звезды где-то высоко в небе туманились серебристой дымкой и не хотели заглянуть в высокие старинные окна. Они знали, что теперь там не праздник, не пение священного хорала, не смех детей, а грубая и нелепая беготня обезумевших от вина наглых чужеземцев-насильников.

Вдруг бежавший впереди Эрих остановился и без слов, весь бледный, протянул руку, указывая товарищам на какой-то слабый отблеск, двигавшийся к ним из соседней комнаты.

Пение и крики сразу прекратились. Все замерли на месте.

И вот на другой стороне комнаты в дверях показалась фигура женщины с фонарем в руке. Она тоже замерла на месте, пораженная странным видением незнакомых, невиданных людей.

— С нами святая сила! — тихо забормотала она. — Духи… духи! Чур меня!..

Это была Юлия. Она видела пред собой не людей, а страшных исчадий ада. Эти адские выходцы наполняли теперь всю родную страну ее, проникли в родной замок. Поистине, не было порядка нигде: ни в стране, ни в Старом Дворе.

С ужасом она протянула руку и стала произносить старинные глухие заклинания, которые внезапно вспомнились и всплыли в ее старческой памяти.

Но в то же мгновение в комнате раздался дикий вопль нескольких голосов:

— Белая Дама!

Сбивая друг друга с ног, цепляясь за мебель, теснясь в дверях, офицеры стремглав бежали назад, словно подхлестываемые паническим ужасом. Кто-то выстрелил из револьвера, и гром от выстрела, прокатившись по залам, превратился как бы в живое могущественное существо и гнался за бежавшими. Ничего не сознавая, не соображая, обезумевшая ватага сбежала по лестницам вниз, взбудоражила солдат.

Солдаты, ранее того напуганные таинственными звуками замка, впали в такой же панический ужас и, словно волна, выкатились на двор и поспешно седлали лошадей.

Через несколько минут отряд лейтенанта фон Трауэ несся на лошадях и моторах по пустынному шоссе. Замерзшая звонкая земля дрожала под ними. А туманившиеся в вышине звезды удивленно глядели на это дикое и странное бегство людей, обезумевших в рождественскую ночь от мистического ужаса.

Отряд несся вперед, к линии русских окопов, воображая, что несется назад, к своим. Обезумевшие люди не сознавали ожидавшей их опасности, не предчувствовали ее.

Замок мстил им за себя. Веками накопленный в нем таинственный, жуткий страх, рождавшийся здесь от старинных кровавых и таинственных историй, от пережитых его обитателями страданий и скорбей и от оставшихся здесь навсегда вздохов многих жизней, страх этот гнал незваных гостей из замка без помощи какого-либо иного оружия.