Нил Гейман - Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

Роза ждала на веранде, куря ароматизированную сигарету, из тех, что ее брат присылал блоками из Индонезии, и вскочила, когда Томаса показалась в воротах.

– Ты его видела? Он взял приношения?

– Да и да, – пропыхтела Томаса, тяжело дыша. – Но это уже неважно.

– Ты правда видела энканто? – нахмурилась Роза. – Ты уверена?

Томаса струсила. Пока пот остывал у нее на шее, она думала, что еще могла ему сказать. Ведь могла же! Он застал ее врасплох. Она никак не ожидала такой ласковой улыбки, такого смеха, да что там – она не ожидала, что он вообще существует. Она опустила взгляд на тамариндовую скорлупку в руке и пронаблюдала, как пальцы сами собой раздавили ее. Обломки пристали к липкому коричневому плоду. И она еще думала, что это Эва глупо себя ведет с мальчишками – нет, главной дурой тут была она, Томаса!

– Еще как уверена, – произнесла она пустым голосом.

По дороге наверх, в кровать, Томасе в первый раз закралась в голову мысль: с чего бы эльфу, способному сотворить любовные чары буквально парой слов, сгорать от неутоленного желания? Но, с другой стороны, во всех Розиных сказках эльфы были злые и странные – проклинали и благословляли направо и налево, повинуясь минутной прихоти. Может, и не было в этом никакой логики.

На следующий день приходил священник и читал новенны [50]. Потом арбуларио [51]кропил белые простыни на Эвиной постели какими-то травами. Потом был доктор и дал сестре таблеток. Но к ночи Эве лучше не стало. Ее кожа, обычно коричневая, как полированное красное дерево, стала белесой и пыльной, как у змеи, готовящейся перелинять.

Томаса набрала папин мобильный и оставила сообщение; другой вопрос, получит ли он его. Далеко в провинциях сигнал – дело ненадежное, и то в лучшем случае. Обычно его просто нет. С маминым отелем в Гонконге связаться оказалось и то проще: Томаса оставила второе сообщение, а потом пошла наверх, посмотреть, как там сестра.

Волосы у Эвы все промокли от пота, а глаза так и горели от лихорадки. Томаса присела в ногах кровати. Свечи и распятия заполонили столик; там же стоял чайник крепкого и пахучего травяного чая.

Эва схватила сестрину руку и сжала до боли.

– Я знаю, что ты сделала, – прохрипела она. – Держись подальше от этого проклятого дерева.

Томаса расплылась в улыбке.

– Пей побольше этого чаю. Говорят, он помогает.

Эва поморщилась и даже не попыталась взять чашку. Возможно, чай и на вкус был не лучше, чем на запах.

– Слушай, я серьезно!

– Расскажи мне еще раз, как именно он тебя проклял, – возразила Томаса. – Я, между прочим, тоже серьезно.

Эва как-то странно усмехнулась.

– Надо было лучше слушать Розины сказки. Может, если бы я прочла хоть на пару журналов меньше… Не знаю. Я подумала, это просто мальчишка с полей. Сказала, чтобы он знал свое место и оставил меня в покое.

– Ты же не ела плодов с дерева? – спросила Томаса вдруг.

– Только маленький кусочек, – ответила Эва, глядя в стену. – Когда еще не знала, что он там.

У-у, вот это уже плохо. Томаса вдохнула поглубже и задумалась, как лучше сформулировать следующий вопрос.

– А ты… гм-м… не думаешь, что он заставил тебя влюбиться в него?

– Ты спятила? – Эва высморкалась в бумажный платок. – Влюбиться в него? В такого? Да он же даже не человек!

Томаса заставила себя улыбнуться в ответ, но на сердце у нее было тяжело.

Роза сидела за кухонным столом и рубила кубиками имбирь. На плите побулькивала курица с чесноком. Кухню Томаса любила. В отличие от остального дома, тут было темно и тесно, и пол из наливного бетона, а не из сверкающего дерева. В ржавых кофейных банках на подоконнике росли какие-то травы; в воздухе стоял сильный запах уксуса из сахарного тростника. Это была нормальная кухня, где приносят пользу.

Томаса села на табуретку.

– Расскажи мне про эльфов.

Роза подняла глаза от доски; с губы у нее свисала сигарета. Она выдула дым из носа.

– Чего тебе надо узнать?

– Что угодно. Всё. Всё равно что, лишь бы помогло.

– Они переменчивые, как кошки, и раза в два более жестокие. Сама, небось, сказки слушала. Они украдут твое сердце, если ты позволишь, и если не позволишь – тем более, а за здравомыслие проклянут. Они – ночные твари… то есть духи. Не любят день. И золото не любят – оно напоминает им о солнце.

– Это все мне известно, – перебила Томаса. – Скажи лучше то, чего я не знаю.

Роза покачала головой.

– Я тебе не мананамбаль [52]– я просто знаю сказки. Его любовь увянет; он забудет твою сестру, и тогда она поправится.

Томаса поджала губы в тонкую черту.

– А что если нет?

– Прошло пока лишь два дня. Сохраняй терпение. За такое время даже простуду не вылечить.

Но два дня обратились в три, а там и в четыре. Мама сдала билет и должна была прилететь во вторник. От отца вестей так и не пришло. К воскресенью Томаса поняла, что ждать она больше не может. Она пошла в сарай и взяла там мачете, потом повесила свою золотую Деву Марию на цепочку и застегнула на шее. Украдкой отправилась она к тамариндовому дереву, хотя ноги не желали двигаться, будто свинцом налитые, а в животе отчаянно урчало.

Днем дерево смотрелось пугающе нормальным. Листья зеленые, облито солнцем и все жужжит от мух.

Она взвесила на руке мачете.

– Пусть Эва выздоровеет!

Листья шорохнулись под ветром, но никакого эльфа не появилось.

Она размахнулась и ударила. Нож застрял в стволе, отколов кусочек коры, зато рука соскользнула с рукояти, и лезвие расссекло ей ладонь. Томаса отпустила мачете и уставилась на неглубокий порез, сразу налившийся кровью.

– Слабо́, – сказала она, вытирая руку о джинсы. – В следующий раз придется постараться получше.

Она выкорчевала клинок из дерева и замахнулась еще раз. Однако хватка, видимо, оказалась слабовата – как еще объяснить, что мачете вырвалось у нее из рук, не закончив дуги, и улетело в кусты у ручья?

Томаса потопала в ту сторону, но не нашла ни следа ножа в густых зарослях.

– Отлично! – закричала она дереву. – Просто отлично!

– Ты что, боишься меня? – сказал голос у нее за спиной, и Томаса быстро развернулась.

Эльф стоял по колено в траве и держал в руке ее мачете.

Она снова онемела. От дневного света он выглядел еще более чуждым, ненормальным. Глаза блестели, а волосы словно бы шевелил легкий ветер – будто эльф стоял под водой.

Он шагнул к ней, ступая по тени.

– Говорят, это к несчастью, рубить дерево, где живет энканто.

Томаса подумала о золотом медальоне на шее и шагнула навстречу – в пятно солнца.

– Значит, мне повезло, что ты потерял лишь кусочек коры.

Он фыркнул и, казалось, собрался улыбнуться.

– А если я скажу тебе так: все, что ты сделала дереву, ты сделала духу?

– С тобой на вид все в порядке, – возразила она, отступая к мосту.