Нил Гейман - Пляска фэйри. Сказки сумеречного мира

– Возможно, я жалею, что не сделала этого.

– Тогда еще не поздно, – возразил он.

Губы у него были кислы на вкус, но поцелуй – очень теплый.

Когда Томаса добралась до дома, небо уже порозовело, а на деревьях начали орать птицы. Эва уже проснулась – она сидела за столом и завтракала яичницей. С виду она была совершенно здорова.

– Ты где была? – спросила Роза, наливая ей еще одну чашку. – И где твой кулон?

Томаса пожала плечами.

– Должно быть, потеряла.

– Поверить не могу, что ты где-то шлялась всю ночь, – Эва заговорщически улыбнулась сестре.

– Мананамбаль, – прошептала Роза себе под нос, возвращаясь на кухню.

Томаса чуть не спросила, что она имеет в виду, но вовремя осеклась. В правде сейчас смысла было не больше, чем в чьих-нибудь выдумках.

У себя, наверху, Томаса вынула из ящика шкафа раздавленный тамариндовый стручок. Как он там сказал в первую встречу: тот, кто съест это, полюбит тебя? Она поглядела в зеркало, на свое родимое пятно, яркое, как кровь, на исцелованные губы, на расползающуюся по физиономии совершенно неуместную улыбку.

Тщательно счистив скорлупу, она высвободила уже подсохший плод из сетки жилок. Кусочек за кусочком она отправила в рот сладкую коричневую мякоть и проглотила.

Холли Блэкпровела свои самые ранние годы в разваливающемся викторианском особняке, где матушка упорно кормила ее книгами о фэйри и сказками о призраках. Результатом стал ее первый роман Tithe: A Modern Faerie Tale . Он был опубликован в 2002 году и немедленно получил два блестящих отзыва и титул «Лучшей книги для юных взрослых» от Американской литературной ассоциации. Далее последовал роман-сериал для молодой аудитории «Хроники Спайдервика», написанный в соавторстве с Тони Дитерлицци и вошедший в список бестселлеров «Нью-Йорк таймс». Сейчас Холли частенько можно встретить на заброшенных станциях нью-йоркского метро, где она собирает материал для нового проекта.

Веб-адрес Холли Блэк: www.blackholly.com

Оказаться в антологии Эллен Датлоу и Терри Виндлинг – для меня большая честь, потому что в свое время одна из таких антологий изменила направление моей карьеры. Я планировала преподавать и уже даже расписала свой последний учебный семестр. Как-то вечером, листая очередной выпуск «Лучших фэнтези и страхов года», я вдруг поняла, что все эти писатели, иллюстраторы и редакторы, которыми я так восхищаюсь, на самом деле друг друга знают. Они – друзья. Я немедленно (и, возможно, слишком поспешно) вычеркнула все мои педагогические курсы и набрала вместо них литературные.

Взявшись писать «Ночной базар», я лишь смутно представляла себе, куда направляюсь, но детали мозаики тут же стали складываться сами. Гоблинский рынок Кристины Россетти подбросил мне идею названия и помог нарисовать сам базар, но по большей части история родилась из сказок о древесных духах, которые мне рассказывали свекровь-филиппинка и ее друзья. Самой приятной стороной работы над «Базаром» оказалась возможность позвонить кому-нибудь посреди ночи с вопросом, как выглядит трава в Аламиносе, или с просьбой перевести мне пару строк диалога на тагалог. Потом я, конечно, звонила еще через неделю и сообщала, что вымарала эту сцену и теперь мне нужно что-то совершенно другое. К счастью, свекровь на меня не в обиде.

Холли Блэк

[55]

Гниющий труп корабля на белом пляже у бухты смотрелся уродливо и неуместно, как сбитый машиной на шоссе зверь – в каком-нибудь бальном зале. Трухлявые балки невпопад торчали из песка, гнилые канаты повываливались из проржавевших гнезд, клочья парусины прихотливо драпировали полуразвалившийся остов. Крошечные крабы сновали в пасть и из пасти изъеденной, наполовину погребенной пушки.

Чайка припрыгала с рангоута, чтобы изучить крабов получше, но, заслышав тонкий звон с моря, поскорее взлетела на ближайшую пальму.

Над самой поверхностью умопомрачительно синей воды полыхнула вспышка, которая вполне могла оказаться и просто отражением яркого тропического солнца в случайной волне. Птица подозрительно разглядывала происходящее, на всякий случай не покидая пальмы. Звон тем временем вырос, сделался громче, а источник света двинулся вокруг корабля и обогнул его раз… другой… третий.

Дерево в песке дрогнуло, поежилось, а потом во внезапной спешке балки бросились менять цвет с выветренно-серого на свежесрубленный желтый, распухли, поквадратнели, взмыли из пляжа в вихре песка и мигом образовали идеальный скелет корабля. Железные и бронзовые детали стряхнули десятилетия ржи, поднялись стайкой в воздух и вернулись на свои законные места, сияя, будто отполированные. Сотни дряхлых лоскутьев сбили соленую корку, слетелись вместе, сшились и распахнулись хлопающими крыльями парусов, после чего вздернулись на реи, где снасти уже сновали взад и вперед, как сотня челноков в сотне обезумевших станков, восстанавливая гордое судно во всем его былом великолепии. Мгновение оно парило над водой, после чего мягко, вальяжно опустилось в самом центре залива. Якорь поднялся со дна. Бухта веревки с палубы развернула кольца, проделась сквозь его ушко, и умело завязалась узлом. Якорь нырнул под воду, и корабль безмятежно закачался под жарким солнцем, словно слыхом не слыхивал ни о какой пыли времен.

Теперь пятнышко света поплыло вокруг всей гавани – снова трижды, после чего вдруг набрало скорость и исчезло за деревьями, так же внезапно, как появилось. Чайка свесила голову набок. Поначалу казалось, что больше ничего интересного не покажут, но тут из полосы пляжа – там, где лес встречается с дюнами, – вдруг вылетела сухая белая ветка и стремительно покатилась по опавшим пальмовым листьям. Вот она добралась до прогалины, и тут же стало ясно, что вовсе это не ветка, а выбеленная иссохшая кость – человеческая бедренная, если уж совсем точно. С разных сторон бухты другие кости выскакивали на поверхность воды и резво скользили над волнами к некой точке почти у самого берега. Человечий скелет собрался там еще проворнее корабельного, и некоторое время болтался над морем туда-сюда, пока кости с тихим клацаньем вставали на место.

А непосредственно под водой уже вскипала какая-то розовая пена, будто там кем-то лакомились пираньи, – только наоборот. Скелет погрузился в пучину и вновь восстал со всеми органами, аккуратно пригнанными на свои места между тазом и ключицами; снова нырнул и показался в оплетке мышц и с голыми глазными яблоками, вытаращившимися из пустых провалов черепа; еще раз – и щегольнул новенькой нервной системой, артериями, венами, и жировой тканью, которые быстро связали каркас воедино, как снасти совсем недавно – корабль. Последней вода отдала кожу, которая обняла гротескную форму розовым коконом. Из головы проклюнулись волосы, после чего человек величественно проплыл по воздуху и приземлился на палубу корабля. Откуда-то из камбуза вылетели штаны и полосатая бело-синяя фуфайка и снизошли на него. После этого живительная сила, видимо, отпустила свою жертву: человек открыл рот и закричал. Чайка, которая не поняла из этой сцены ровным счетом ничего, отлично поняла вопль, и поскорее сделала крылья в лес.