Александр Варго - Нелюдь [litres]

– Конечно, – помедлив, кивнул Макс.

– И потом нам надо ехать. С утра меня подменят, а после обеда я должен быть на работе, – сказал Валентина, но Макс уже вышел из спальни.

Гей убрал волосы со лба, озабоченно сдвинув брови.

«Что с ним происходит?!» – недоуменно подумал он, сморщив нос. Ему показалось или от Макса как-то ужасно пахло? Будто…

«Будто он провел всю ночь в собачьей конуре», – всплыла у него мысль, и Валентине стало не по себе.

Макс начинал по-настоящему пугать его.

После душа Макс побрился, затем провел ладонью по голому черепу, ощущая подушечками пальцев жесткую шероховатость проклюнувшейся щетины.

Взгляд парня непроизвольно сместился на руку. Ранка у большого пальца опухла, кожа вокруг нее вздулась и потемнела.

Макс нахмурился. Похоже, внутрь попала инфекция.

– Этого дерьма еще не хватало, – пробормотал он, внимательно разглядывая руку.

«Сходи в лес, – неожиданно шепнул внутренний голос, и Макс вздрогнул. – Ведь все началось из-за этого проклятого скворечника…»

Он смазал ранку йодом, опрыскал дезодорантом подмышки, надел футболку и вышел из ванной.

Никуда он не пойдет. На дереве висела трухлявая срань, и он ее изничтожил. Сломал, растоптал, раскрошил, смешал с землей. Все, вопрос закрыт. Разве что рука продолжает его беспокоить… Но ведь не гангрену же он подцепил, когда копался внутри этого е…го скворечника?!

После через силу проглоченного завтрака они выдвинулись в город.

У шлагбаума дачного участка дремала вислоухая дворняга. Заметив приближающийся автомобиль с молодыми людьми, она приоткрыла глаза и раздраженно тявкнула, всем своим видом выражая недовольство.

– Раздави ее, Макс, – возбужденно проговорил Валентина, глядя на собаку. – Нас никто не видит. Покажи этой манде, кто тут хозяин…

Однако Макс даже не взглянул в его сторону. «БМВ» проехал мимо псины, которая пробежала несколько метров за машиной, хрипло лая вдогонку.

– Ты что? – удивился Валентина, заерзав на сиденье. – Какая муха тебя укусила, милый?!

«Не муха, а скворечник», – подумал про себя Макс с каменным выражением лица. Он внезапно поймал себя на мысли, что правильно сделал, не последовав призыву Валентины. Перед глазами заскользили отчетливые кадры возможной расправы над животным: удар, хруст сломанных костей, истошный визг, кровь, вылезающие наружу внутренности…

Ему вдруг сделалось тошно. И страшно.

«Что со мной?! – потрясенно думал он, чувствуя, как футболка намокает от горячего пота. – Это ведь уже не сон… Что происходит?!»

– У меня в подъезде кошка беременная, – промолвил Валентина, провожая псину разочарованным взором. – Ее соседские бабки подкармливают. Давай ей вечером досрочные роды устроим? Мне не терпится полакомиться новорожденными гаденышами. Раз уж со щенками облом вышел… Заманим ко мне, я все сам сделаю… Супчик сварим…

Макс молчал, угрюмо глядя на пустынную дорогу. Трепотня гея доносилась до него словно издалека, с хрустящими помехами, напоминая скучный треск допотопного радиоприемника. Кажется, Валя хочет что-то совершить с кошкой… Но зачем? Что она ему сделала?! И при чем тут новорожденные котята???

Он фыркнул, облизнув губы.

Валентина искоса поглядывал на Макса.

Таким он видел любимого впервые.

«Любимый? – мысленно переспросил гей сам себя. – Нет уж, хрен на рыло. Любимый не станет полосовать скальпелем свою вторую половинку, как лягушку… Я не прощу ему этого!»

Забинтованная грудь, разрез на которой был зашит суровыми нитками, заныла, словно полностью соглашаясь с умозаключением Валентины.

Но скальпель скальпелем, а… Теперь его беспокоили перемены, происходящие с Максом. Этот тупой, стеклянный взгляд, словно у манекена… Эта странная заторможенность и гнетущее молчание… И еще этот невыносимый, отвратительный запах. Вроде бы Макс утром принимал душ, но вонь от него, казалось, стала еще сильнее…

От него воняло как от старой бездомной псины.

Валентина поежился, чувствуя, как в шею впилась холодная игла паники.

«Может, он сходит с ума?! – подумалось ему, и внутри что-то болезненно зацарапалось. – Вчера он порезал меня скальпелем… А сегодня возьмется за молоток?!»

Он украдкой взглянул на Макса. Тот сидел, впившись тяжелым взором в дорогу. Дыхание парня было шумным и хриплым, изо рта выглядывал кончик языка.

Валентина завороженно уставился на его руки. Сглотнул подступивший вязкий комок, усиленно пытаясь себя убедить, что все увиденное ему просто померещилось. Конечно, померещилось, ведь только что вместо рук он увидел…

Его визгливый вопль растворился в оглушительном ударе бампера о дорожный указатель. От столкновения «БМВ» дважды перевернулся, и, высекая искры, со скрежетом проехал несколько метров по асфальту. Мощный двигатель иномарки заглох, и в утреннем воздухе поплыл резкий запах вытекающего бензина и масла.

Вскоре у опрокинувшегося автомобиля собрались неравнодушные водители. Кто-то вызвал «Скорую», кто-то – ДПС, некоторые принялись вытаскивать наружу стонущего Валентину. К счастью, гей был пристегнут ремнем безопасности и смог избежать серьезных повреждений.

– Лапы, – хныкал он, размазывая слезы по бледном лицу. – Лапы. Лапы.

Из его ноздри вылез зеленоватый пузырь. С вытаращенными глазами, отвисшей челюстью и соплей из носа Валентина напоминал имбецила. Так он и сидел, талдыча как заведенный про какие-то лапы, пока его не забрала «Скорая».

Какой-то толстый мужчина просунул голову в салон «БМВ», с удивлением глядя на влажные вещи, валявшиеся на полу под водительским сиденьем: футболку, джинсы и военные ботинки. Он сморщил нос – внутри витал отчетливый запах псины и мочи, которой, похоже, были залиты вещи.

– Ниче не понимаю, – сказал он озадаченно, поворачиваясь к собравшимся. – А где водила-то? Там только шмотки… Обоссанные причем.

Один из водителей покрутил у виска пальцем.

– Обдолбались, наверное, – предположил он. – Один все о каких-то лапах вещал, второй разделся и свалил…

Макс молча сидел на обочине, провожая безучастным взором проносящиеся мимо автомобили. Он пытался вспомнить, каким образом он очутился здесь, но единственное, что могла выдать память, – это истошный крик Валентины, за которым последовал сокрушительный удар. Потом мир перевернулся с ног на голову, и… теперь он здесь, на грязной обочине.

Над головой гудела крупная муха, и когда она уселась на его нос, Макс недовольно фыркнул, сгоняя насекомое. Он повертел головой, машинально уставившись на светофор. Спустя полминуты его глаза полезли на лоб.

«Хрень какая-то» – подумал Макс, изумленно глядя на линзы оптического устройства. Красный свет почти ничем не отличался от зеленого. Это было бы понятно, если бы светофор был неисправен, но весь фокус заключался в том, что машины ехали, когда загорался «зеленый», и останавливались, когда его сменял «красный», а между ними, как и полагается, моргал «желтый».