Александр Варго - Нелюдь [litres]

Мужичок дёрнулся в сторону тамбура, то ли успев осознать происходящее в полной мере, то ли – на всякий случай, подальше от таких криков.

Он судорожно сцапал ручку ближайшей двери, рванул её вбок…

Из проёма ему навстречу выскользнуло что-то полупрозрачное, похожее на гигантский язык. Сбило мужичка с ног, полностью погребло под собой. Почти неразличимая щель между полом и «языком» плюнула струйкой крови: второй, третьей… Существо расплющивало человека, как палец – нерасторопного комара.

Воздух внезапно стал спёртым, гораздо более смрадным. Инна мазнула взглядом по потолку, по стенам… И поперхнулась собственным криком.

Вагон менял очертания, искажался. Потолок медленно, неравномерно прогибался вниз, между тускнеющих плафонов змеились и набухали канатики синюшных артерий. Окна заплывали коричневой мутью, полки выглядели фрагментами уродливого костяного гребня, спинки дальних сидений густо покрывались красноватыми язвами размером с кофейное блюдце.

Проход по всей длине разломила широкая, влажно поблёскивающая красным трещина. В её глубине ворочалось что-то крупное, сильное, беспокойное… Инна чувствовала: до того как вагон разорвётся пополам и оно выберется наружу, осталось совсем недолго.

Плафоны мигнули последний раз и погасли, твёрдость скамьи сменилась отвратительной податливостью чего-то живого. Вагон начал раскачиваться, послышался хруст – непрекращающийся, кошмарный… Нечто лезло из трещины.

Инна сжалась в комок, закрыла глаза. И снова закричала: исступленно, обречённо…

– Женщина-а-а. Женщина-а-а…

Инну кто-то тряс за плечо. Несильно, но безостановочно.

Глаза разлипались вязко, с трудом, но она всё же выдралась из сновидения. Машинально прошептала:

– А? Что?

– Просыпайтесь, – пробубнил прокуренный басок, рука убралась с плеча. – Высовск, конечная.

«Сон, конечно же…» – облегчённо выдохнула Инна. Опять закрыла глаза, помассировала веки – скупо, в пару движений. Потом осторожно потёрла виски, в голове чуть заметно елозило что-то наподобие странной дурноты. Хуже всего было то, что она заставляла ощущать себя с изъяном , но не телесным и не душевным.

Дурнота словно растворила в себе кусочек памяти, не давая вспомнить что-то важное, личное. И жёстко пресекла первую же попытку получить ответ – что именно забыто, ощутимо усилившись на несколько мгновений, воткнув в горло комок тошноты.

Инна глубоко вдохнула-выдохнула, снижая дурноту до прежней вялости, решив отложить выяснение этой странности на потом. Посмотрела на разбудившего её человека.

Невысокий, с выпирающим пузцом под форменной курткой охранника, сопровождающего поездных контролёров. Плутоватая, упитанная «хомячья» физиономия, на которой смешно смотрелись вислые рыжеватые усы. Светло-карие глаза индивидуума, который охотно поменял бы побудку Инны на посиделки перед телевизором, в компании пары бутылочек пива. Рядом с ним стояла женщина баскетбольного роста, в форме контролёра. Некрасивое «лошадиное» лицо, очки, взгляд человека, за плечами которого остался нелёгкий рабочий день.

– Конечная, – повторил вислоусый. – Билет покажите.

– Сейчас…

Инна достала из нагрудного кармашка курточки требуемое, протянула женщине. Та привычно окинула бумажный прямоугольничек взглядом, оттиснула на обратной стороне бледно-синий штампик и вернула билет Инне.

Охранник продолжал исподволь следить за Инной, как будто ожидал от неё подвоха. Она молча взяла билет и зашагала к выходу. Фрагменты минувшего сна ещё торчали в памяти, как осколки стекла в плоти, и Инна поневоле замедлила шаг, скользнула взглядом по пятачку перед тамбуром, отыскивая признаки того, что здесь раздавили человека.

Но тут же опомнилась, тряхнула головой, прогоняя мимолётное наваждение:

«Тьфу ты, зараза! Прицепится же…»

Инна вышла на перрон и направилась к вокзалу. Криво усмехнулась, поймав себя на мысли, что идёт не без некоторой скованности, опасаясь ощутить под ногами пульсацию или другой признак чего-то живого. Паскудное сновидение было слишком реалистичным, осязаемым – для того, чтобы бесследно раствориться в глубинах памяти за считаные минуты…

На выпуклой полуметровой «таблетке» вокзальных часов было без четверти одиннадцать. В тот миг, когда Инна посмотрела на циферблат, секундная стрелка перепрыгнула с одного деления на другое и замерла.

«Хорошо, не назад побежала, – невесело усмехнулась Инна. – А то в сочетании со сном смотрелось бы не айс».

Она вошла в малолюдный зал ожидания, направилась к выходу. В трёх затемнённых окнах поочерёдно проплыло её отражение: худощавая светловолосая женщина средних лет, с неглупым миловидным лицом, которое чуточку портили резковатые черты.

Массивная деревянная дверь на обычной пружине глуховато хлопнула за спиной. Инна сделала ещё несколько шагов – и остановилась.

«А… что дальше? – Она растерянно обвела взглядом скудновато освещённое пространство привокзальной площади. – Зачем я здесь?»

Предельно странное ощущение обрушилось неожиданно, всепоглощающе. Инна почувствовала себя персонажем видеоигры, который завершил очередное задание и – не получил нового, но точно знает, что финал ещё не наступил…

От этой внезапной, тягостной бесцельности Инне быстро стало не по себе. Нет, конечно же, до желания сесть прямо на мокрый асфальт и обречённо заскулить не дошло. Но душу принялись покалывать холодные иголочки беспокойства, на заднем фоне которого терпеливо выжидал своей минуты страх.

«Провалами в памяти страдать вроде рановато…» – Инна снова оглядела площадь: круглосуточный продуктово-хозяйственный павильон, закрытый журнальный киоск, трио «бомбил» на отечественных «Антилопах-Гну». Большая круглая клумба в центре площади, чей-то памятник между двумя фонарями поодаль слева, справа уходил в темноту длинный забор, за которым можно было различить что-то вроде старого, но ещё крепкого кирпичного ангара.

– Высовск, конечная. Иди…

Инна дёрнулась как ужаленная, мгновенно обернулась. Она могла поклясться, что прошептавший фразу чеканной скороговоркой стоял за левым плечом: но там никого не оказалось.

– Иди, иди, иди… – шепоток запорхал вокруг, становясь то громче, то резко снижаясь до еле уловимого шелеста. Облизывая и без того смятенное состояние Инны частыми язычками пламени-испуга.

– Нет, не надо… – Инна прижала ладони к ушам, но это не помогло. Казалось, голос неумолимо просачивался даже не сквозь пальцы – сквозь плоть. То, что он отличался от звучавшей во сне нежити наличием эмоций, положение ничуть не облегчало.

– Перестань! – негромко вскрикнула Инна. Реакции не последовало. Она мотнула головой и шагнула вперёд.