Регина Лукашина - Блеф во спасение

Александр, трогательно-домашний в своей красной футболке и очках на цепочке, пристроенных на кончик носа, всю дорогу что-то набирал на клавиатуре ноутбука, координируя обеспечение операции. По требованию Лены задействовали также и отца Ермогена, благо Заиконоспасская обитель находилась в двух шагах, да и в списке остановок Страстного пути имелась.

— Лена, скажи, пожалуйста… А почему ты вздрогнула, когда Троян на совещании произнёс фразу о тенях грядущего?

— Мы все учились понемногу. Когда он говорил, я едва разобрала текст. Зато когда по телевидению выступает Тереза Мэй, наслаждаюсь. Просто мы все учились британскому английскому. А он говорил по-американски.

— Вот так шпионы и идут… На север лес заготавливать. Свежий взгляд — великое дело для контрразведки. Особенно в сочетании с радийным ухом.

Рита с Леной, сев рядом, тихо совещались о чём-то, перебрасываясь репликами и составляя что-то вроде краткой шпаргалки для командира и путевого листа для работы «в поле». Технический эксперт Максим возился с золотым «цилиндром Леонардо», такое уж приклеили рабочее название древнему прибору, измеряя его штангенциркулем, и быстро чирикал выводы в блокноте. Ну а Михаил наконец-то нашёл возможность внимательно прочитать курсовую работу студентки 4-го курса факультета научно-технической информации РГГУ. Военный разведчик был не очень-то силён в оценке литературных стилей. Тем не менее, слог и содержание творения будущей ведущей лучшей публицистической программы государственного радио показались ему увлекательнее иного исторического детектива. Читая всё это по дороге, он поймал себя на мысли, что здесь очевидное столкнулось с невероятным в такой концентрации, что нет даже тени надуманности в концепции московской via dolorosa.

Пробегая глазами страницу за страницей в поисках «реперных точек», в конце концов, он начал читать всё подряд. И не пожалел об этом.

… старинная Москва была спроектирована копией священного Иерусалима. И Никольская улица соответствует Via dolorosa так же, как пространство от вытянутого прямоугольника Политехнического музея и Ильинского сквера до Славянской площади — Гефсиманскому саду, а квартал около синагоги по обе стороны Спасоглинищевского переулка — храму Соломона…

«Ведь не осталось же ничего, наверное, — подумал Михаил, — сносили всё подряд и при большевиках, и при мэре лужков и кисельных бережков, где инвестор землицы запросит». И тут же нашёл отклик своим соображениям. Да уж, азарт научного поиска — вещь нестерпимая, ещё похлеще весенней аллергии! До истины надо докопаться, просто необходимо.

…Тем увлекательнее оказалось после первого же шага на пути доказательства невероятной версии обнаружить, что её правота… выступает как древняя фреска из-под спуда наслоений штукатурки и водоэмульсионной краски. Там, где заканчивается мирская улица Никольская (она же советская улица имени 25-летия Октября) и начинается «священная улица», определим и начальную точку исследования…

В качестве предыстории Лена упоминала об отзыве чешского путешественника Бернгарда Таннера, который назвал в 1678 году один из лучей плотно застроенного Китай-города «священной улицей». Вторит ему и доцент РГГУ Сергей Шокарев в своей книге о средневековой Москве, строя объяснение на изумлении европейца «огромным количеством продаваемых там в лавках икон». О том же ещё немецкий шпион Адам Олеарий в своем «Описании путешествия в Московию» во второй половине XVII века докладывал: «называют они торг иконами не куплею продажей, а на деньги меною, и при этом не торгуются». Примем эту версию с оговоркой: ещё до строительства Китайгородской стены улица назвалась Священной, а храм в её центральной части — Спас на Священной улице. Количество храмовых построек на 800-метровой улочке? Целых три крупных монастыря? Да-да, разумеется. Но не будем забывать, сакраментальные моменты отечественной истории были «затёрты», как картуши древнеегипетской царицы Хатшепсут — её наследником, западными недоброжелателями, оккупировавшими ещё в XVIII веке российскую академическую науку. Непримиримая война с ними, с «немцами», изрядно отвлекала от научных трудов светоча русского знания Михаила Ломоносова. Ему даже пришлось запустить туфлей в настырного проповедника «нормандской» теории происхождения государственности от Рюрика, в господина Миллера. Тот же уничижительный бред уже в наши дни пытается шаманить и популярный детективный автор, любитель всего японского в провинциальных русских декорациях. Хотя понятия не имеет о том, что ещё арабские источники VIII века сообщали о существовании у русских как минимум трёх политических центров, включая Артанию на юго-восток от слияния речек Аузы и Моквы и называя влиятельным властителем князя вятичей Ходоту.

«Рюрик, кстати, по одной из добротных исторических версий, звался Юриком или Йориком, родом был из балтийского племени курши…».

«Удивительная женщина, — подумал Михаил, вспомнив, как слушал её рассказ в сумерках июньской ночи где-то в паутине старинных переулков, — не боясь раздразнить паучье благочиние исторической профессуры, лихо и аргументированно пишет о том, что корёжит их научную круговую поруку».

«Курiи в VII–VIII веках, пишет даже Советский энциклопедический словарь, доблестно отразили покушения скандинавских викингов на свою честь и независимость, чем завоевали славу крепких воинов. И были званы всячески соседними племенами в качестве вооружённых защитников. Почти как профессиональные «секьюрити» спартанцы в Элладе. Так что Рюрик-Юрик со товарищи и братьями Синеусом и Трувором переселился с Куршской косы, песчаного полуострова на юго-восточном побережье Балтийского моря длиной 98 километров и шириной от 400 метров до 3,8 км на территории современной Литвы и Калининградской области России, чуть восточнее — на старую Ладогу. Откуда и был зван «ходить дозором», но никак не управлять крикливым населением Новгорода в 862 году».

Микроавтобус тряхнуло, он резко затормозил. Водитель, процедив сквозь зубы что-то про выпас оленей, мэра и крота, вывернул руль влево и как-то просочился между красно-белыми пластиковыми загородками. От дорожных рабочих, усталых от гранитной штурмовщины, «удрал» автокран, забытый поставить на ручной тормоз. Это был уже не первый случай.

«Надо будет перечитать про Рюрика внимательнее, когда разгребёмся с этой историей», — обещал себе Михаил и перевернул страницу.

«…Палестина от христианского мира «откололась» ещё раньше. После падения королевства Иерусалимского в 1244 году, где крестоносцы охраняли с переменным успехом «вырученный» ими Гроб господень в течение полутора веков, процесс уже не остановить. В 1291 году христиане лишаются своего последнего оплота на Святой земле — порта Акко. В опустевшей разорённой стране царствуют мамлюки из Египта. Последователи Иисуса бегут кто куда — в оба Рима и даже далее, на север… Кирилл и Мефодий, переделавшие славянскую грамоту на эллинский лад, были не единственными «книжными специалистами», оказавшимися в наших краях. Традиция приглашать греков в качестве преподавателей длилась до петровских времён. В 1685 году братья Иоанникий и Софроний Лихуды трудились в школе при Богоявленском монастыре на той же Никольской улице. Великолепный собор, к слову, начали строить в 1693 году, так что изначальная обитель значительно древнее — она известна ещё со времён князя Даниила Александровича Московского…».