Регина Лукашина - Блеф во спасение

Тучи, карабкавшиеся друг на друга, сжёвывали солнечный свет. Будто миражом библейской Иудеи, над шумным Охотным Рядом кривыми зубами кирпичной надстройки вгрызалась в свинцовое небо догадка о той страшной башне. И пусть всякий справочник моментально остудил любителя мистики напоминанием о том, что это — всего лишь задняя часть аптеки магистра фармации Феррейна, построенной в 1884–1899 годах архитектором Эрихсоном, где при советской власти торговали дефицитными препаратами от всех болезней, а нынче — жирандолями и люстрами. Убого и странно завешанный маскировочной сеткой, под ней прилепился домик в три этажа, куда явочным налётом умудрилась проникнуть охотница за древней тайной.

— Лен, давай ближе к делу. Эмик предупреждает, нас заметили.

— Да нет ничего легче! Просто замолкаю и передаю слово Рите.

— Товарищ полковник, она права. Тут важна каждая мелочь. В древней Москве, как в любом средневековом городе, была очень плотная застройка. В Иерусалиме вторая остановка была на территории того же монастыря сестёр Сиона, в часовне бичевания.

— Хорошо, продолжайте.

— Евангелие от Иоанна. «Тогда Пилат взял Иисуса и велел бить Его. И воины, сплетши венец из терна, возложили Его на голову, и одели Его в багряницу и говорили: радуйся, царь Иудейский! И били Его по ланитам. Пилат опять вышел и сказал им: вот, я вывожу Его к вам, чтобы вы знали, что я не нахожу в Нём никакой вины. Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им Пилат: се, Человек… Когда же увидели Его первосвященники и служители, то закричали: распни Его! Пилат говорит им: возьмите Его вы и распните; ибо я не нахожу в Нём вины». На этом месте Иисус подвергся издевательствам и пыткам, где принял терновый венец и крест. Купол её украшает мозаичный терновый венец, а через улицу перекинута арка Ессе Homo, то есть «се человек» на латыни…

Указательным пальцем Лена сделала напарнику знак стоять и сунула в руки золотой цилиндр. А сама чуть ли не бегом вернулась к археологической зоне с древними надгробиями.

— Видите, нет? На старой фотографии тоже есть арка. Между церковью Троицы в Старых полях и часовней Пантелеймона-целителя.

— Вот фотография картины Антонио Чезере «Суд Пилата», — вступилась за вновь обретённую подругу историк-архивист, — мы её чуть раньше вынули из интернета. Посмотрите. Ничего не напоминает? Точно такая же украшает стену церкви Успения Богородицы в Печатниках, что у Сретенских ворот. Одним из названий Никольской улицы в древности тоже была… Сретенская, то есть место встречи. И ещё. Пытки — это больно. Древние — жуть-жуть.

Справедливости ради скажем, что первая научная работа Елены была основательной и объясняла многое. Михаил успел прочитать жутковатые подробности. Человеку тогда не сыворотки вкалывали, а кнутом с медными насечками сдирали заживо кожу, посыпали раны морской солью, поливали уксусом. Это в Китае могли усадить человека на муравейник, в римской традиции изуверства были куда более громкими и кровавыми. Для легионеров же, расквартированных в провинциях, такие «воспитательные кластеры» в назидание потенциальным бунтовщикам против римского порядка было частью их профессиональных обязанностей, да и особой жалости римские солдаты вообще к «местному населению», а к грязным хитроватым иудеям в частности, не испытывали. Идеей установки часовни святого Пантелеймона на месте второй условной остановки Иисуса в древней Москве, стало быть, стала вера в возможность унять непереносимую боль с помощью грамотного лечения и молитв пациента об исцелении. Старинные путеводители отправляли страждущих на Никольскую улицу в стоящую впритык к церкви Троицы в старых полях (рядом, как и в самой Палестине) одну из знаменитейших часовен города. Размеров она была немалых — с четырёхэтажный дом, а круглый её купол был виден издалека: чтобы приходящим по Владимирскому тракту болезным и убогим, хворым да немощным служить направляющим знаком. Марина Цветаева посвятила строки этому почитаемому месту: «на каторжные клейма, на всякую болесть — младенец Пантелеймон у нас, целитель, есть». Святой жил в III веке в римской провинции Никодимии, был врачом; приняв христианство, лечил обращавшихся к нему и снадобьями, и утешительным словом. Завистники, потерявшие клиентуру, настрочили на него донос, и Пантелеймон был казнён за приверженность учению Иисуса. В часовне близ Китайгородской стены хранилась святыня — перенесённые из монастыря на горе Афон в 1866 году мощи великомученика. А ещё икона Божьей Матери, которую называли «Скоропослушница». Народная молва приписывала им чудесные исцеления не только от банальных печёночных колик, но также от кликушества и нервических припадков.

Попросим у читателей прощения за долгое отступление и постараемся впредь дать ему возможность услышать много-мало нужные подробности от тех действующих лиц, кому ещё только предстоит появиться на арене.

— Смотрите! — сказала Лена. — в Иерусалиме на месте первой станции Скорбного пути остались плиты, у нас — фундамент. Арка тоже была, на ней надпись. Второе слово — homo, человек. Окончание фразы Пилата.

И она свернула опять в Никольский тупик. Несколько шагов, и линза великого итальянца снова ожила, порозовела, наполняя светом и соком ещё одно изображение. Небольшой овал, что-то невнятное, появился силуэт…

Быстрый, как коршун, Михаил появился сзади, полоснул десантным ножом по плотному маскировочному полотнищу и втолкнул спутницу под хлопающую на ветру парусину. Там, в пыли запущенного и заросшего чёрт-и-каким бурьяном здания они простояли несколько минут. Носы щекотала пыль, повернуться было невозможно. Зато и жужжание появившихся сверху электронных мух было уже не так опасно. Дроны их не заметили.

Подтянувшись на руках, спецназовец влез на внешний подоконник одного из окон и ударом локтя выдавил стёкла. Сначала одно, потом другое и всю раму. Заброшенное здание осыпалось старой штукатуркой, ветер зверски посвистывал в щербинах кирпичей.

— Ленка, надо что-то делать… — он впервые назвал её так. — Смотри, в центре уже не изображение, а какая-то розовая клякса.

— Эй, начальство… Пчхи! За экстрим доплачивать надо. Кто-то грозился раков наловить? — она тронула микрофон передатчика. — Идея есть. Но вам потребуется терпение, а мне — мобильный телефон и разрешение на привлечение гражданских лиц без объяснения им сути происходящего.

— Объясни. Мобильный тебе даст Максим. Свой не используй. Номер можешь посмотреть. Кому собралась звонить?

— Друг, он же жених, может быть, и муж уже. Моей подруги. Он гид. Заплатить ему за целый день работы. И по Никольской официально пойдёт экскурсия с лицензированным сопровождающим. С badge на шее. Как на счёт культового сотрудника? На четвёртой и последующих точках без него никак.