Стивен Кинг - Судьба Иерусалима[= Жребий; Салимов удел]

— Правда? — глаза Ральфи расширились.

— Ну, — ответил Дэнни. — Он кричал-кричал, а потом песок попал в рот, и все. Уууу-ххх.

— Ой, — прошептал Ральфи. Было уже совсем темно, и в лесу кишели смутные тени. — Пошли скорее.

Они выбрались наверх, оскальзываясь в сухой хвое.

Дэнни действительно слышал в магазине разговор про мальчика десяти лет по имени Джорри Кингфилд. Может, он и попал в зыбучий песок, но никто его не нашел. Он просто исчез в болотах шесть лет назад. Одни думали, что это зыбучий песок, другие — что его убил извращенец. Тогда все боялись извращенцев.

— Они говорят, что его дух все еще бродит здесь, — нагонял Дэнни страху, не упоминая, что от этого места до болота больше трех миль.

— Не надо, Дэнни, — прошептал Ральфи. — Здесь темно.

Лес вокруг таинственно шептался. Птицы умолкли. Где-то хрустнула ветка. Небо почти совсем почернело.

— И вот, — продолжал Дэнни зловеще, — когда какой-нибудь малыш идет через лес, он вдруг появляется между деревьев, и лицо у него распухшее и все в песке…

— Дэнни, ну, не надо!

Голос брата стал по-настоящему испуганным, и Дэнни замолчал. Он и сам почти испугался. Вокруг было так темно, и действительно казалось, что между деревьев кто-то прячется, крадется за ними…

Слева хрустнул еще один сучок.

Дэнни вдруг пожалел, что они не пошли по дороге.

Еще хруст.

— Дэнни, я боюсь, — прошептал Ральфи.

— Не глупи, — сказал Дэнни. — Пошли.

Они ускорили шаг. Дэнни уверял себя, что не слышал никакого хруста. Ничего, кроме их шагов. Руки его были холодными, в висках стучала кровь. Еще две сотни шагов, и они выйдут на Джойнтнер-Авеню. А назад пойдут по дороге, чтобы эта маленькая вонючка не боялась. Вот сейчас увидим городские огни, сейчас… шаг… другой… третий.

Ральфи завизжал:

— Я вижу! Вижу духа! Я ЕГО ВИЖУ!

Ужас раскаленным железом пронзит грудь Дэнни. Он был готов повернуться и бежать, но брат вцепился в него мертвой хваткой.

— Где? — прошептал он, забыв, что сам недавно говорил о духе. Кругом была сплошная темнота.

— Не знаю… но я его видел. Глаза. Я видел его глаза. О, Дэнни, — он плакал.

— Да нет здесь никаких духов, балда. Пошли!

Дэнни взял брата за руку и потащил его за собой. Его ноги дрожали.

— Он смотрит на нас, — прошептал Ральфи.

— Слушая, перестань…

— Нет, Дэнни. Смотрит. Разве ты не чувствуешь? Дэнни остановился. И в самом деле почувствовал, что они уже не одни. Тишина повисла над лесом, но это была зловещая тишина. Тени, гонимые ветром, угрожающе роились вокруг них.

И запах… какой-то странный запах.

Это не духи, это извращенцы. Они останавливают свои черные машины и предлагают тебе конфетку или подвезти до дома, а потом… потом увозят в лес.

А потом…

— Бежим, — хрипло прошептал он.

Но Ральфи застыл, парализованный страхом. Он сжимал руку брата, как клещами. Глаза его уставились на что-то в глубине леса, а потом начали расширяться.

— Дэнни!

Хрустнул сучок.

Дэнни обернулся и увидел то, что видел его брат. Тьма поглотила их.

21.00.

Мэйбл Вертс была грузной толстухой семидесяти четырех лет, и ноги все чаще отказывались служить ей.

Она хранила городские предания и сплетни — архив пяти десятилетий ссор, смертей, краж и супружеских измен. Да, она была сплетницей, но не злобной (хотя ее слова нередко вносили раздор) — просто она жила жизнью города. Фактически, она и была городом, эта толстая вдова, почти не выходившая из дома и большую часть дня сидящая у окна в шелковом халате с телефоном у правой руки и биноклем у левой. Сочетание этих двух приборов плюс обилие времени для их использования превратило ее в паука, сидящего в центре города — своей паутины разговоров и слухов.

Она глядела на дом Марстенов, пытаясь выяснить что-либо о его новых обитателях, когда ставни слева от крыльца вдруг открылись, показав отблеск тусклого, явно не электрического, света. Она успела только мельком разглядеть нечто вроде силуэта человека, стоявшего у окна, но этот мгновенный взгляд заставил ее вздрогнуть.

Она подумала: что же это за люди, которые открывают окно только по ночам?

Положив бинокль, она сняла трубку. Два женских голоса — она быстро определила, что это Харрчет Дарэм и Глинчс Мэйберри, — говорили о том, как Райерсон нашел пса Ирвина Пуринтона.

Она сидела тихо, затаив дыхание, чтобы они не услышали ее присутствия на линии.

23.59.

День замер на грани полуночи. Дома утонули в темноте. Внизу горело электричество у магазина, у похоронного бюро Карла Формэна и у кафе «Экселент». Кое-кто еще не спал — например, Джордж Сойер, только что вернувшийся с вечерней смены, и Вин Пуринтон, который раскладывал пасьянс и думал о Доке. Смерть пса огорчила его больше, чем в свое время смерть жены.

На кладбище Хармони-Хилл у ворот стояла темная фигура человека. Когда он заговорил, голос был тих и торжественен.

— Отец мой, прими мой дар. Повелитель Мух, прими мой дар. Я принес тебе свежую плоть и чистую кровь. Я возлагаю жертву на твой алтарь. Левой рукой я возлагаю ее. Дай мне знак твоей милости. Я жду знака, чтобы начать твое дело.

Голос стих. Внезапно пронесся ветер, легкий и слабый, прошуршавший в опавших листьях и сухой траве. И больше ни звука. Человек стоял неподвижно. Потом нагнулся и поднял вверх тельце ребенка.

— Вот моя жертва тебе.

Молчание.

Дэнни и Ральфи Глики обещали вернуться к девяти, поэтому, когда их не было в десять, Марджори Глик позвонила Петри. Миссис Петри сказала, что к ним никто не приходил. Может, лучше вашему мужу поговорить с Генри? Миссис Глик передала трубку мужу, чувствуя, как в сердце к ней вползает страх.

Мужчины поговорили. Да, дети ушли по лесной тропинке. Нет, ручей очень мелкий, особенно в это время года. Не глубже, чем по щиколотку. Генри предложил пройти по тропе со своего конца с фонариком, а мистер Глик пусть сделает то же со своего. Быть может, мальчики нашли логово ондатры или курят где-нибудь. Тони согласился с этим и извинился перед мистером Петри за беспокойство. Мистер Петри сказал, что его это совсем не затруднит. Тони повесил трубку и стал успокаивать жену. Про себя он решил, что, когда дети найдутся, они у него неделю не смогут сидеть.

Но не успел он выйти со двора, как из-за деревьев, шатаясь, вышел Дэнни и упал возле печи для барбекю. Он говорил с трудом, отвечая на вопросы медленно и невпопад. Рубаха его была в грязи, в волосах застряли листья.

Он рассказал, что они с Ральфи пошли по тропе, перешли по камням Лиственный ручей и благополучно выбрались на другой берег. Потом Ральфи стал говорить про какого-то духа в лесу (Дэнни не сказал, что он сам внушил брату эту идею). Он говорил, что видит лицо. Дэнни испугался. Он не верил в духов, но ему тоже показалось, что он слышит что-то в лесу.