Стивен Кинг - Буря столетия [litres]

ЗАТЕМНЕНИЕ.

КОНЕЦ ЧЕТВЕРТОГО АКТА

113. ЭКСТЕРЬЕР: МУНИЦИПАЛИТЕТ ГОРОДА ЛИТЛТОЛЛ. НОЧЬ.

Ветер еще вздымает снег, но снегопад прекратился. Буря столетия по версии матери-природы подходит к концу.

114. ЭКСТЕРЬЕР: НЕБО. НОЧЬ.

Облака редеют и истончаются. Полная луна появляется и остается.

115. ИНТЕРЬЕР: ЗАЛ СОБРАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА, ВИД ИЗ КОРИДОРА. НОЧЬ.

Мы смотрим через закрытую стеклянную дверь, и в нижней части кадра, как титры на экране в выпуске новостей, – девиз города: «С ВЕРОЙ В ГОСПОДА И ДРУГ ДРУГА».

Мы видим, как РОББИ БИЛС поднимается (его волосы растрепаны) и медленно идет к кафедре.

116. ПРОПУСТИТЬ.

117. ИНТЕРЬЕР: ЗАЛ СОБРАНИЙ МУНИЦИПАЛИТЕТА. НОЧЬ.

Последующее режиссер разобьет на кадры, как сочтет нужным, но сыграть все необходимо одним большим общим планом, как и написано.

РОББИ подходит к кафедре и смотрит на притихшую, ждущую аудиторию. МАЙК сидит, но видно, что нервы его натянуты как струны. С одной стороны от него сидит ХЭТЧ, с другой – МОЛЛИ. МАЙК держит ее за руку, а она встревоженно смотрит на него. Позади МАЙКА – ЛЮСЬЕН, СОННИ, АЛЕКС и ДЖОННИ, добровольно взявшие на себя обязанности приставов. Если МАЙК попытается помешать обсуждению, они его остановят. У дальней стены спят дети. Полку их взрослых защитников прибыло: УРСУЛА присоединилась к ТАВИИ у кровати САЛЛИ ГОДСО. ЭНДИ и ДЖИЛЛ – рядом с ГАРРИ. ДЖЕК подошел к ЭНДЖИ, чтобы быть поближе к БАСТЕРУ… хотя когда он пытается обнять ЭНДЖИ за плечи, та наклоняется и выскальзывает из-под его руки. «Джеки, тебе придется объясниться», – как сказал бы Рикки Рикардо. МЕЛИНДА сидит у раскладушки ПИППЫ, САНДРА – рядом с ДОНОМ, КАРЛА и ГЕНРИ БРАЙТ – у изножья раскладушки ФРЭНКА, они держатся за руки. ЛИНДА СЕН-ПЬЕР – с ХЕЙДИ. Но смотрят родители не на детей, а на РОББИ, который сам себя назначил председателем… и на островитян, которым предстоит решить судьбу их детей. 20 20 Отсылка к одной из броских фраз («Люси, тебе придется объясниться»), связанных с сериалом «Я люблю Люси» (1951–1957), которая, правда, ни разу не прозвучала с экрана.

Огромным усилием воли взяв себя в руки, РОББИ заглядывает под кафедру и достает молоток, древний и тяжелый, реликвию, используемую с семнадцатого века. РОББИ несколько мгновений смотрит на него, будто никогда раньше его не видел, потом опускает молоток на кафедру. Звук гулко разносится по залу собраний. Несколько островитян подпрыгивают.

РОББИ. Прошу внимания. Думаю, будет лучше, если мы подойдем к этому вопросу так же, как подходили к любой другой проблеме в городе. В конце концов, это и есть проблема, так ведь? ( В ответ молчание, на лицах собравшихся напряжение. МАЙК вроде бы хочет что-то сказать, но рта не открывает. МОЛЛИ продолжает озабоченно смотреть на мужа, гладит его руку, крепко, до боли, вцепившуюся в ее другую руку. ) Возражений нет?

Молчание. РОББИ снова опускает молоток: «БАБАХ». И вновь люди подпрыгивают. Но не дети. Они крепко спят. Или находятся в коме.

РОББИ. Вопрос на повестке дня один: отдавать или нет этому… существу, которое появилось среди нас… одного из наших детей. Он говорит, что уйдет, получив то, что ему нужно, а если не получит – убьет нас всех, включая детей. Я все изложил правильно? ( Молчание. ) Хорошо. Что скажете, жители Литл-Толла? Готовы высказаться?

Молчание. Потом медленно поднимается КЭЛ ФРИЗ. Оглядывает сидящих вокруг островитян.

КЭЛ. Я не вижу выбора, если мы верим в его угрозы.

РОБЕРТА КОЙН. Ты ему веришь?

КЭЛ. Первым делом я задал себе этот вопрос. И… да, верю. Увидел достаточно, чтобы поверить. Я думаю, мы должны отдать то, что ему нужно… или он возьмет все, что у нас есть… включая наших детей.

КЭЛ садится.

РОББИ. Роберта задала хороший вопрос. Кто думает, что Лигоне сказал правду? Что он может уничтожить – и уничтожит – всех на острове, если мы пойдем против него?

Молчание. Они все верят, но никто не хочет поднять руку первым.

ДЕЛЛА БИССОНЕТ. Мы все видели один и тот же сон… и обычно такие сны не снятся. Я это знаю. Мы все это знаем. Он честно нас предупредил.

Она поднимает руку.

БЕРТ СОУМС. Это нечестно, но…

Одна рука у него на перевязи, но он поднимает вторую, которая не сломана. Другие следуют его примеру, сначала несколько человек, потом больше, больше, наконец, почти все. ХЭТЧ и МОЛЛИ поднимают руки среди последних. Только МАЙК сидит, не шевелясь, вторая рука – та, что не держит руку МОЛЛИ, – так и лежит у него на коленях.

МОЛЛИ ( тихо, только МАЙКУ ). Вопрос не в том, что мы собираемся делать, Майк… пока не в этом. Речь о том, верим мы ему или нет…

МАЙК. Я знаю, о чем речь. И как только мы ступим на эту дорогу, каждый новый шаг будет даваться легче. Это я тоже знаю.

РОББИ ( опуская руку ). Хорошо, как я понимаю, мы ему верим. С одним разобрались. А теперь – хочет ли кто-то высказаться по главному вопросу…

МАЙК ( встает ). Я хочу.

РОББИ. Прекрасно. Ты налогоплательщик, значит, имеешь право. Говори.

МАЙК медленно поднимается по ступенькам на сцену. МОЛЛИ с опаской наблюдает. МАЙК не идет к кафедре, а просто поворачивается к островитянам, бок о бок с которыми прожил всю жизнь. У нас есть несколько секунд для фокусировки и нагнетания напряжения, пока МАЙК думает, как начать.

МАЙК. Да, он не человек. Я не голосовал, но согласен с этим. Я видел, что он сделал с Мартой Кларендон, что он сделал с Питером Годсо, что он сделал с нашими детьми, и я не верю, что он – человек. Я видел тот же сон, что и вы, и мне, как и вам, понятна реальность его угрозы. Может, даже лучше, чем вам, потому что я ваш констебль, человек, которого вы выбрали, чтобы следить за соблюдением наших законов. Но… люди… мы не отдаем наших детей головорезам. Вы это понимаете? Мы не отдаем наших детей!

Из глубины зала, где спят дети, выступает ЭНДИ РОБИШО.

ЭНДИ. И каков у нас выбор? Что нам делать? Что мы можем?

Одобрительный шепот пробегает по залу, и мы видим, как МАЙКА что-то тревожит, потому что в его ответе нет здравого смысла. Только стремление поступить правильно, по совести.

МАЙК. Выступить против него, бок о бок, плечом к плечу. В один голос сказать ему «нет». Сделать то, что написано на двери, через которую мы вошли в этот зал. Поверить в Господа и друг друга. А потом… может… он уйдет. Как уходят бури, растеряв свою мощь.

ОРВ БУШЕР ( встает ). А если он начнет тыкать вокруг своей тростью? Что тогда? Что будет, когда мы начнем падать, как мухи на подоконник?

Шепот одобрения становится громче.

ПРЕПОДОБНЫЙ БОБ РИГГИНС. «Итак, отдавайте кесарево кесарю». Ты сам мне это сказал Майк, не прошло и часа. Евангелие от Матфея.

МАЙК. «Отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое». Евангелие от Марка. ( Оглядывается. ) Люди… если мы отдадим одного из наших детей, как мы будем жить друг с другом, даже если он оставит нас в живых?