Гарднер Дозуа - За темными лесами. Старые сказки на новый лад [litres с оптимизированной обложкой]

Я начал ходить по магазинам и, стойко перенося ярость продавцов, изучать все детали новых моделей, выставленных напоказ. Я жадно глотал все книги о принципах работы и устройстве паровых машин, какие только попадались под руку. Я пробовал применять эти принципы для улучшения тех машин, которыми заведовал – испытывал новые режимы сгорания, новые виды смазки для поршней, новые коэффициенты передач. Понимание нового волшебства, магии машин, приносило некоторое удовлетворение.

Однажды утром, когда я чинил сломанный регулятор оборотов – работа, надо сказать, деликатная, – на платформе надо мной остановились две пары начищенных до блеска ботинок.

Я поднял взгляд. Сверху на меня взирали двое.

– Вот этот самый, – сказал старший по смене.

Второй, одетый в безукоризненный костюм, смерил меня скептическим взглядом.

– Так это тебе пришла в голову идея установить на старую машину маховик большего диаметра?

Я кивнул. Выжать из моих машин такую мощность, о какой их создатели и не мечтали, для меня было предметом гордости.

– А не украл ли ты эту идею у кого-нибудь из англичан? – резко спросил он.

Я заморгал, но недолгое смущение тут же сменилось гневом.

– Нет, – ответил я, стараясь сохранить спокойный тон, нырнул под машину и снова взялся за дело.

– Очень смышлен для китайца, – сказал старший смены. – Обучению поддается.

– Что ж, отчего бы не попробовать, – откликнулся другой. – Во всяком случае, обойдется дешевле настоящего механика из Англии.

Мистер Александр Финдлей-Смит, владелец линии Пик-Трама, сам – превосходный механик, увидел впереди новые возможности. Согласно его предсказаниям, дальнейший путь технологического прогресса неизбежно вел к работающим на паровой энергии автоматам – механическим рукам и ногам, которым предстояло мало-помалу заменить собой китайских кули и слуг.

Для работы над этой новой затеей мистер Финдлей-Смит и выбрал меня.

Я обучился чинить часовые механизмы, конструировать хитроумные системы зубчатых передач, находить нестандартное применение рычагам. Я обучился покрывать сталь хромом и придавать бронзе плавные изгибы. Я изобретал способы соединения закаленных, стойких к износу зубчатых колес с тщательно отъюстированными поршнями и чистым паром. Как только автоматы были завершены, мы подключили их к новейшим аналитическим машинам, доставленным по морю из Британии, и зарядили их лентами, густо усеянными отверстиями кода Бэббиджа-Лавлейс.

На все это ушло десять месяцев упорного труда. Но теперь в барах по всему Сентрал напитки гостям подавали механические руки, на фабриках Новых Территорий шили одежду и обувь механические пальцы. А еще я слыхал (но, конечно, ни разу не видел), будто в комнатах особняков на вершине Пика беззвучно, попыхивая крохотными клубами пара, мягко натыкаясь на стены, движутся, словно железные эльфы, наводят чистоту механические подметальщики и мойщики моей конструкции. Наконец-то знатный иноземец мог провести в этом тропическом раю всю свою жизнь, ни разу не вспомнив о присутствии китайцев!

Мне было тридцать пять, когда Янь вновь постучалась в мою дверь, словно память из давнего прошлого.

Втащив ее внутрь через порог крохотной квартирки, я огляделся, удостоверился, что за ней не следят, и запер дверь.

– Удачна ли была твоя охота? – спросил я.

Шутка явно не удалась. Янь откликнулась слабым, негромким смешком.

Ее фотографические портреты красовались во всех газетах. Такого крупного скандала колония еще не знала. Нет, дело было вовсе не в том, что сын губернатора содержит любовницу-китаянку – этим-то никого было бы не удивить. А вот то, что содержанка ухитрилась похитить у него крупную сумму денег и исчезнуть без следа… Над губернаторским сыном смеялись все, от мала до велика, полиция переворачивала вверх дном весь город, но безуспешно.

– Я могу спрятать тебя до утра, – сказал я.

Вторая, невысказанная часть фразы повисла меж нами в воздухе.

Янь опустилась в единственное мое кресло под тусклой лампочкой. На ее лицо пали глубокие темные тени, выглядела она исхудавшей, изнуренной.

– О, значит, ты меня осуждаешь?

– Просто у меня хорошая работа, и я не хотел бы ее потерять, – ответил я. – Мистер Финдлей-Смит доверяет мне.

Склонившись к полу, Янь потянула вверх подол платья.

– Не надо, – отвернувшись в сторону, сказал я: смотреть на то, как она пытается попотчевать меня плодами своего ремесла, было невыносимо.

– Взгляни, – без малейшего намека на искушение сказала она. – Взгляни на меня, Лян.

Я обернулся… и ахнул.

Ее ноги – по крайней мере, та их часть, которую я мог видеть – сверкали хромом! Я наклонился, чтобы разглядеть их поближе. Цилиндрические сочленения коленей выточены с необычайной точностью, пневмоприводы вдоль бедер движутся без малейшего звука, ступни отлиты из стали во всех подробностях, все поверхности абсолютно гладки… То были прекраснейшие из механических ног, какие я когда-либо видел!

– Он одурманил меня опиумом, – пояснила Янь. – А когда я очнулась, у меня больше не было ног. Их заменили вот этим. Боль была так мучительна! Он объяснил, что у него есть тайна: он любит машины больше, чем живую плоть. Обычные женщины не вызывают в нем желания.

Я о таких уже слышал. В большом городе, в царстве бронзы и хрома, шипенья и лязга, человеческие страсти нередко сбиваются с истинного пути.

Чтобы не смотреть ей в глаза, пришлось сосредоточиться на игре света на ее щиколотках.

– Я оказалась перед выбором: либо позволить ему менять мое тело, как заблагорассудится, либо он отсоединит эти ноги и вышвырнет меня на улицу. Кто бы поверил безногой китайской шлюхе? Мне хотелось сохранить жизнь. Поэтому я решила стерпеть боль и позволила ему продолжать.

Поднявшись, она сняла платье и длинные вечерние перчатки. Моему взгляду открылся хромированный торс, пластинчатая талия, позволявшая Янь нагибаться и поворачиваться, изящные плечи, также собранные из пластин внахлест, будто какие-то непристойные латы, ладони, выгнутые из тонкой металлической сетки, пальцы из вороненой стали, увенчанные драгоценными камнями вместо ногтей.

– На расходы он не скупился. Каждая моя деталь сделана лучшими мастерами и присоединена к моему телу лучшими из хирургов – желающих поэкспериментировать с оживлением человеческого тела при помощи электричества и с заменой живых нервов проводами, хватает, хоть это и против закона. И каждый говорил только с ним, как будто я уже всего лишь машина. А после, однажды ночью, он сделал мне больно, и я в отчаянии ответила ударом на удар. И он рухнул, как мешок, набитый соломой! Тут-то я осознала, какая сила таится в моих стальных руках. Подумать только: я позволяла ему проделывать со мной все это, по частям превращать меня в механизм, и скорбела о каждой утрате, даже не подозревая о том, что выигрываю! Да, то, что он сделал со мной, ужасно, но теперь я сама могу внушать ужас! Я придушила его так, чтобы лишился чувств, взяла все деньги, какие сумела найти, и ушла. Теперь я пришла к тебе, Лян. Ты согласишься помочь мне?