Наталья Аристова - Искусство проклинать [СИ]

Можно разгородить всё шкафами и занавесями, согласна, — я это видела. Но я видела, так же, и сто лет небеленый потолок в разводах паутины и окна, вымытые только на треть своей высоты. Холодина здесь стояла почти полярная, с ней не справлялись ни паровое отопление, ни калориферы в двух углах. Когда квартиранты съехали, я почти полгода потратила на перестройку своей первой собственной квартиры. Моя жилая площадь увеличилась вдвое за счёт надстройки второго этажа и постепенно приобрела не только приличный, но и очень, на мой взгляд, уютный вид.

Все сантехнические и малярные работы у меня в квартире закончились в сентябре, а в Изумруд я пошла работать ещё в июле, по рекомендации того же Семёнова. Принимал меня Лев Борисыч. Конечно, мой красный диплом и опыт работы в одном из лучших музеев России производят впечатление, сообщил он мне, но Изумруд тоже числится (или числился ещё недавно) в десятке лучших ювелирных мастерских в регионе, поэтому на работу меня берут с испытательным сроком.

В перечне добродетелей, необходимых для процветания нового «малого, к сожалению, теперь» АО, он назвал «соблюдение порядочных товарищеских отношений в коллективе, честность и добросовестность, старание и трудолюбие». Именно в такой последовательности: сначала порядочность, а в конце — добросовестный труд, и мне это, почему-то, понравилось.

Будущие сотрудники встретили меня сдержанно — радушно, без нездорового любопытства. Витька поинтересовался, своя ли у меня коса, Ашот стал помогать устраиваться, а старый Багратян, его отец, знаменитый даже в столичных кругах мастер экстра — класса, презентовал мне на стол антикварную вазочку богемского стекла с алым розовым бутоном.

С тех пор прошло пять лет, и я ни разу не пожалела о том, что поверила в АО, организованное на основе товарищеских отношений. Лев Борисыч идеальный администратор и подбирает кадры с аптекарской точностью, по одному ему известным признакам. В конце концов, работоспособность — личное дело каждого: сколько наработаешь, столько заработаешь, зато другим не мешай! Шеф никогда не запрещает нам работать «на себя», при соблюдении определённых, сообща установленных правил, а клиентов распределяет «по совместимости» с мастерами.

Конечно, бывают и «несовместимые» заказчики, и тогда он просит нас потерпеть их, а так же некоторые «горячие» заказы. Лавировать в море современного бизнеса дело непростое и опасное, но капитан нам попался бывалый, и пока всё ладится. Кроме городских толстосумов у нас много клиентов из отдыхающих «на водах», и ещё возможность подработать на «морском ширпотребе». До побережья от города около двух часов езды и транспортировкой занимается Витька. Летом мы его редко видим; он регулярно объезжает своих «лоточников-будочников» и дома почти не бывает, но и заработок того стоит.

Раза два, нас пытались грабить, но у нас есть хорошая «крыша» не хуже чем у Васо, с которой общается «сам», и всё обошлось.

Я работаю, обычно, по заказам, или делаю что — нибудь своё, когда есть время и желание. Так же точно поступают Лев Борисыч и Ашот, но они работают с золотом, а я больше люблю серебро и платину — за особое сияние и свечение, которое золото больше поглощает, чем отдаёт. Некоторые мои «художества» шеф всё время рвётся «вывести на большой рынок», но я упираюсь изо всех сил. Мне не нужны ни слава, ни богатство, мне хватает денег на жизнь и некоторые излишества, а больше всего мне нужен покой. Я способна сделать этот покой прочным экономически, и это главная удача за последние семь лет. Мне много не надо, много надо Витьке, он затеял «новостройку века» и крутится как заводной. Витька сильно не мудрит, предпочитая количество качеству, хотя руки у него — золотые.

Маринка — особая статья. Нам её всучили, когда умер Багратян, и стало ясно, что за приёмщика и мастера сразу я не потяну. Нас «очень попросили» так, что отказаться было — себе дороже, и мы не смогли отказаться. Девчонка умеет, при случае, сделать мелкий ремонт, раскатать кольцо, — и это пока всё. Главная её обязанность — приём заказов, текущая документация, продажа с витрины, за что полагается вполне приличная твёрдая ставка.

Сотрудница она, в общем, терпимая, самая молодая в мастерской, и красавица чуть ли не с мировыми стандартами, прошлогодняя «Мисс Город». Такое звание добавляет ей, конечно, взбалмошности, склонности к капризам, но она не конфликтует с нами — для этого имеются «табуны кавалеров и прочих почитателей», которые, по Витькиному мнению, рождаются и живут именно с целью «ублажать прелестниц». Мы единодушно закрываем глаза и на «дежурство» очередного поклонника под дверью и на частые отлучки Маринки в парикмахерскую к подружке, раз она справляется со своей основной работой.

Моя жизнь вступила в новую фазу, тихую, неторопливую, заполненную житейскими заботами и обыденными мелочами. Это меня устраивает, — я не хочу ничего менять. Даже незначительное покушение на моё спокойное размеренное существование (пусть дурак назовёт его мещанским), я принимаю как смертельную обиду. Правда, в бой за независимость и свободу уже не кинусь, — я стала умная, но крепко рассержусь. Все мои войны закончились, а лучшая гарантия суверенитета — экономическая независимость и собственное единовластие.

Вторник — Витькин «музыкальный день», и он замучил нас трагическими речитативами и вскриками Виктора Цоя. Я сижу к этому пылкому меломану спиной, напротив Ашота, и, если нас с Ашотом разделяет два стола, то между мной и Витькой — только невысокий стеллаж с оборудованием. Звук льётся свободно и громко, прямо в мои многострадальные уши. Деликатный Ашот, обычно, включает свои восточные мотивы негромко, на среднюю слышимость радиоточки, Витьке же необходима неистовая страсть. К обеду я «захотела перемен» больше, чем кто либо, о чём незамедлительно сообщила через плечо.

— Ладно, Тиночка, после обеда врублю Высоцкого. Тебе понравится! — пообещал Витька и магнитофон умолк. Ашот улыбнулся мне глазами, расправляя острые плечи, и накрыл своё «рабочее поле» куском полотна, пропитанным «Антипылью». Он всегда свято соблюдает и советы, и заветы, и привычки отца.

— В виде компенсации за причинённые неудобства, приглашаю всех на осетрину по-корейски в Поплавок — нараспев провозгласил Витька и гордо добавил: Я угощаю.

«Все» засобирались, засуетились, и, — больше других — Маринка, которой понадобилось срочно навести красоту, а потом позвонить Ленке в парикмахерскую, чтобы сообщить, что Пицца на сегодня отменяется. Витька тут же пригласил и Ленку, и мы, на двух машинах, отправились на другой конец города.

Поплавок — уютный ресторанчик на старой барже, отходившей свой век и навсегда причаленный к берегу, держат Паки — Витькин брат и двоюродная сестра с мужем.