Тимофей Печёрин - Паранойя. Сборник

А главное: совещания могли растягиваться не на один час… притом, что, собственно, работу тоже когда-то выполнять надо. Время выкраивать, хе-хе, в промежутках.

Вот мы и выкраивали всем отделом. И худо-бедно выполняли. Вот только домой возвращаться доводилось, порой, даже за полночь.

И, кстати: никакого личного кабинета с огромным окном и красивым видом мне, даром, что на руководящей должности, не обломилось. Вместе со всем отделом мы ютились в помещении, изначально более-менее просторном, но из-за обилия рабочих столов превратившемся не то в подобие полосы препятствий, не то в лабиринт. Хорошо еще, что для себя я сумел отгородить уголок за шкафом — сделавшись не то минотавром в этом лабиринте, не то кем-то вроде домового.

Да и эта вольность мне дозволялась ровно до того момента, пока кому-нибудь из больших шишек… или даже их особо ретивым миньонам не пришло бы в голову, что, забившемуся в уголок за шкафом, мне сложно уследить за вверенными сотрудниками. А коль так, то какой уж тут тогда личный кабинет? Из него-то за подчиненными приглядывать было бы еще труднее.

Хочу также сказать, что приглядом за парой с лишним десятков подчиненных обязанности руководителя отдела отнюдь не исчерпывались. Рабочий стол у меня редко не был завален бумагами, ждущими моей подписи, а день начинался если не с совещания, то с кучи непрочитанных писем в электронном ящике корпоративной почты. Помимо заданий и поручений, которыми нас «награждали» на очередном совещании, через меня проходили запросы из других подразделений, встречные запросы в другие подразделения, а также заявки, справки, служебные записки и тому подобное.

Весь этот поток макулатуры требовалось прочесть, в каждую бумажку — вникнуть, а уже потом ставить согласующую визу. Во всяком случае, лично я поступал именно так. Подмахивать не глядя не осмеливался — вдруг в очередную бумажку закралась какая-нибудь ошибка. И когда бы это обнаружилось, меня перво-наперво ткнули бы в нее носом, как оконфузившегося щенка. А затем служебная лестница могла превратиться для меня в ледяную горку. С которой я бы покатился кубарем, опережая звуки собственного визга и воя.

В общем, после всего сказанного вы, я надеюсь, поймете, что работу свою я именно терпел, а не любил. Терпел, считая, что терпение это себя окупает. Терпи, мол, казак — атаманом будешь. Сиречь руководителем более высокого ранга.

А кабы думал иначе — пошел бы подметать дворы, разгружать грузовики и вагоны, учить детей или болезни лечить. Профессий много, выбирай, что называется на вкус. Только вот я не уверен, что есть хоть одна работа, где терпение было бы лишним.

Но терпение ради выгоды можно было оправдать хотя бы, собственно, выгодой, получаемой при этом. Однако есть вещи, испытывающие терпение не в меньшей или в ненамного меньшей степени — но при более чем сомнительной отдаче. Здесь я назову в первую очередь то, что мы терпим… ну, потому что так-де принято, чтобы быть «как все», считаться нормальным человеком. А не хреном на блюде, с которым иметь дело даже боязно как-то.

Речь идет о так называемых «семье» и «друзьях». В кавычки я взял эти слова не случайно. Потому что под семьей мои сверстники обычно подразумевают ту бабу, что ухитрилась подобраться к тебе достаточно близко, чтобы заманить (или даже затащить) в ЗАГС. А в придачу к ней нередко — общего с ней отпрыска: некое вопящее, пачкающее пеленки, и, главное, способное поглотить любую сумму денег создание. Да, со временем «цветочек жизни» отучается пачкаться, зато денег ему требуется с каждым годом все больше. А уж завопить при желании сможет столь громогласно, что весь дом проснется.

И что самое обидное — что женушке, что дитю глубоко плевать на своего супруга и папу. Плевать, насколько я устал на той же работе. Все, что их интересовало, это деньги, что я приносил в так называемую семью. Причем, сколько бы ни было денег, я заметил, их почему-то все равно не хватало. И на факт сей супруга никогда не упускала случая пожаловаться. Скоро к ней и сыночек должен был присоединиться. А что, третий годик уже пошел, разговаривать научился.

Мало того! Вдобавок, я за свои же деньги вроде как был обязан проявлять к жене и ребенку заботу и внимание. Именно это подразумевала супруга, когда спрашивала меня, если я возвращался домой слишком поздно: «Почему так долго?» и «Ты знаешь, который час?» Не с заботой спрашивала — с едва скрываемой претензией. Допрашивала, можно сказать.

И если не получалось ответить достойно, если, тем паче, я отмахивался от этих вопросов с усталым раздражением, то непременно становился в глазах жены черствым эгоистом, коему на нее, любящую и верную, начхать.

С друзьями не лучше. Как по мне, настоящая дружба закончилась в детстве. Оставшись в тех беззаботных временах, когда можно было играть и гулять сколько душе угодно. И никаких забот о пропитании, никаких «дел», поглощающих все твое время — уроки не в счет… почти не в счет. А главное: не требовалось хитрить, изворачиваться и толкаться локтями; можно было и искренним быть, и бескорыстным. Да-да, только тогда мы себе такое и позволяли.

Но детство проходит, треклятые «дела» наваливаются, обступая со всех сторон. Хочешь, не хочешь, а включаешься в борьбу за существование — эту единственную, теперь доступную тебе игру; игру в которой вполне можно умереть по-настоящему. А если проиграешь… ну вот как я теперь, то переиграть не удастся, сколько ни проси. И ни слезы не помогут, ни лепет вроде «мирись-мирись-мирись и больше не дерись».

Вот тогда на смену друзьям приходят коллеги, деловые партнеры и, увы, конкуренты. Все те, кого нельзя любить, но приходится терпеть в одном комплекте с работой — ради материальной выгоды. А еще тьма самых разных двуногих, до которых тебе вроде бы нет никакого дела. Как и им до тебя.

Но даже с таким положением дел смириться можно. Приняв как должное, что взрослый человек одинок, что с кем-то сближаться ему не с руки. Но вот незадача: коль человек — животное общественное, то быть одиноким ему вроде как неприлично. И чтобы не быть одиноким… вернее, не выглядеть одиноким, нет, даже, скорее, казаться не одиноким, каждой повзрослевшей особи вида Homo Sapiens предлагается рецепт, проверенный тысячелетиями.

Жениться или выйти замуж, создать так называемую семью — раз. И два: среди тех же коллег, соседей или просто случайных знакомых найти кого-то, кто хотя бы со стороны сойдет за друзей. Дабы, если выдалась свободная минутка, не в одиночестве болтаться, а посидеть с так называемыми «друзьями» в кафе или дома; попить пива иль чего покрепче, поболтать, футбол посмотреть. Ну, или, как вариант, попыхтеть-покряхтеть в тренажерном зале, погреться в сауне.