Айя Сафина - Нина. Книга 3. Среди монстров

Но Амелию не обманешь. Она заметила наслаждение на его лице, когда он рухнул на пол без сил после той ночи. И на протяжении всех полутора лет напоминала Дэсу о его мольбах не останавливаться.

Но Дэсмонд, придя в себя на следующий день, протрезвел и пал жертвой социальных условностей. А потому постарался забыть обо всем, что произошло в доме Амелии, как о кошмаре, и больше не допускал подобных рецидивов мужественности.

– Расслабься! Не собираюсь я шатать твой пьедестал мужлана! – продолжала Амелия. – Но помни, так, как я, никто тебя не ублажит! Будь взрослым мужиком! Уж если понравилось, признай это, и приходи! А то ведешь себя, как влюбленный мальчишка! Еще косы мне подергай и юбку позадирай, кретин!

Дэсмонд откашлялся и заговорил тихим голосом:

– Ни черта мне не понравилось, ясно?! Хватит шутить надо мной и выставлять в невыгодном свете!

Тут Амелия расхохоталась на всю мощь голосовых связок. Дэсмонд тут же ответно съежился. Ну, все! Теперь они точно стали объектом внимания остальных. Теперь друзья снова будут мучить его вопросами и шушкаться за спиной.

– Ой, не могу! – кричала Амелия. – В невыгодном свете! Ой, Дэс! Ой, перестань, идиот!

Она продолжала смеяться до тех пор, пока не увлажнились глаза, и ресницы не оставили отпечатки туши под нижним веком.

– В невыгодном свете ты был, когда я связала тебя и уложила себе на колени. А потом отшлепала плеткой и укусила в левую ягодицу! – ответила Амелия.

Шрам от ее укуса на заднице тут же зачесался, словно соскучился по маме.

– Ладно, Дэс. Я все сказала. Но если вдруг вспомнишь о том, как весело нам было, то выбрасывай эту свою мужланскую браваду и приходи ко мне. Я наглажу твою попку, а потом выдолблю по самую простату!

Амелия подмигнула любовнику и удалилась, оставив Дэсмонда-Вояку, Грозу огнестрелов и главного палача империи Эрика Манна в полном ошеломлении, будто его только что прилюдно изнасиловали.

Марк присел к Нине на диван подальше от гостиной зоны, где собралась основная масса гостей.

– Все хотел у тебя спросить, что между этими двумя происходит?

Марк указал на Амелию и Дэсмонда, который явно чувствовал себя неловко, точно женщина отчитывала его за что-то. Их взаимоотношения всем казались странными. Дэсмонд не умеет молчать, за словом в карман не полезет, у него всегда на все есть язвительный ответ или матерный комментарий. Но когда дело касалось Амелии, он будто терял способности дать отпор, и просто слушал ее, опустив глаза, и поджав хвост. Более того, он позволял женщине откровенно хамить и глумиться над ним. Как такое возможно? Дэсмонд не умеет терпеть ни издевательств, ни безобидных шуток над его персоной! А Амелия умудряется откровенно облить его дерьмом и уйти не просто живой, а с таким надменным высокомерием, точно Дэсмонд занимал положение раба.

Нина смотрела в свой стакан с водой, не желая заново просматривать фильм под названием «Ненормальные сексуальные предпочтения Дэсмонда и Амелии». Хотя в окружении Нины водилось такое огромное количество извращенцев, что она перестала понимать, что есть нормальное, а что – разврат. В этом отношении Нина понимала стремление Мии работать в борделе под управлением мафии: здесь можно накопать информации не только на дипломный проект, но и на научно-исследовательскую работу и докторскую диссертацию.

– Дэсмонд не желает признавать, что находит Амелию привлекательной. А Амелия уже давно знает о его интересе, и пытается вызвать его на откровенный диалог, – аккуратно сформулировала Нина, и в принципе была недалека от правды.

Марк удовлетворенно закивал. Он и сам давно предполагал подобный расклад.

– Да, открыто признаться в увлечении, которое окажет влияние на репутацию, всегда нелегкое решение, – ответил Марк.

Нина незаметно огляделась по сторонам и, удостоверившись, что никто не подслушивает, произнесла:

– Я думаю, тебе не стоит бояться признаться о своих … предпочтениях, – сказала она, запнувшись.

Марк ухмыльнулся.

– Я не боюсь признаться. Но они все равно будут смотреть на меня по-другому, – ответил он, сбавив громкость голоса.

Нина озадаченно посмотрела на Ангела.

– Ты же понимаешь, что здесь нет твоей вины. У тебя было трудное детство, – прошептала она.

– Да, согласен, что есть в этой теории смысл. Но помни, что обо всем, что тогда произошло, знаешь только ты.

Нина кивнула. Она и не собиралась делиться столь сокровенными тайнами Марка. Он – их хозяин, и лишь он вправе решать их открытие или сокрытие.

– Мы все скрываем, кто мы есть на самом деле, – вдруг произнес Марк. – Взгляни хотя бы на Дэсмонда.

После того, как Амелия оставила его в совершенно озадаченном состоянии, он словно пытался разрешить какую-то невероятно сложную головоломку в мозгу. А решив ее, вздохнул полной грудью, и направился обратно к Амелии. Спустя пару минут он уже танцевал вокруг женщины, пытаясь впихнуть ей в декольте между грудями огромный грейпфрут.

– Он – неуравновешенный псих и, вообще, больной на всю голову.

Нина даже усмехнулась открытому осуждению Марка, ведь они с Дэсом ближе, чем кто-либо другой в их компании.

– Но он скрывает свою неприглядную сторону – он очень скучает по отчиму. Как бы он его не ненавидел, сколько бы издевательств не вытерпел от Генерала, он любит его. И я уверен, что вспоминает о нем со скорбью. Это стало особенно заметным после того ужина, когда ты сказала, что старик тоже любил его.

Нина знала, что Марк прав. Он всего лишь озвучил ее собственные мысли, которые в отличие от мыслей Марка не были догадками, а правдивыми фактами. Дэсмонд надел на себя личину бравого солдата, бесстрашного воина и отважного героя, несущегося впереди всего войска, и он не мог развеять эту легенду такой глупостью, как тоска по отчиму. Дэсмонд должен быть сильным, как скальный утес, и не поддаваться никаким эмоциональным волнениям.

Когда Дэсмонд заявлял о том, что ненавидит отчима всей душой, Нина видела, что скрывалось под этой ненавистью. Дэсмонд проецировал самого себя на Генерала, ведь он вырос в такого же жестокого и свирепого бойца. Поэтому Дэсмонд испытывал злость на свои собственные слабости, которые не до конца искоренил из него Генерал. Не в отчиме было дело, а в Дэсмонде, допускающем девчачьи нежности, вроде веры в любовь.

Последние несколько месяцев Дэсмонд исправно посещал психотерапевта, и Нина полагала, что он решился подойти к Амелии, именно благодаря упорной психологической борьбе с недугом безумия. Кто знает, может сердце Дэсмонда когда-нибудь оттает, душа излечится, и он поверит в то, что способен быть любимым.

– Или возьми Роберта, – продолжал Марк.

Нина взглянула на Роберта. Тот по-прежнему сидел на табурете за кухонной барной стойкой, как его оставила Нина полчаса назад, но теперь беседовал с Сашей, хотя Нина чувствовала, что интереса к диалогу он не испытывал.