Айя Сафина - Нина. Книга 2. Зов пустельги

– Я чествую эту память, – снова проносится его шепот.

Пальцы перекидывают пару костяшек. Их мягкий стук уносит куда-то далеко во времени. Нина закрывает глаза и кладет голову ему на плечо, а издалека слышится рев умирающей женщины.

5. Безумие Дэсмонда

Октябрьским утром начался первый снег. Он укрыл грязные улицы белоснежным ковром, но тысячи машин и миллионы людских ног тут же превратили его в черную водянистую слякоть. Снег не отступал от своей настойчивости и продолжался три дня без перерыва. Мир не устоял под напором циклона и погрузился в белоснежный холод.

Снегопад не испугал городскую общественность, которая весь день праздновала открытие нового грандиозного по своим масштабам и стоимости стадиона, расположившегося на возвышенности таким образом, что его яркие прожекторы были видны со всех сторон горизонта. Казалось, они пробивали плотное пасмурное небо, изрыгающее тонны мокрого снега, до самого космоса. С утра здесь провели торжественные марши, выступления цирковых гимнастов, дружественные встречи региональных команд по регби и хоккею, а вечером возведенная гигантская сцена взорвалась разноцветными лучами софитов, огненными искрами и безумными спецэффектами, сопровождающими выступления певцов мирового уровня. Столица отмечала рождение нового шедевра, который в скором времени начнет приносить немалый доход в городскую казну и карманы акционеров, одним из которых был знаменитый в криминальных кругах Йоаким Брандт.

Это был импозантный мужчина в годах с пленительным суровым взглядом голубых глаз и выбеленными сединой волосами. В свои шестьдесят с небольшим Йоаким выглядел отлично. Его ухоженное лицо и подтянутая фигура каждый месяц украшали обложки журналов Форбс, Эсквайр, ДжиКью, его солидное мнение о политике и экономике обязательно присутствовало во всех популярных печатных изданиях. Йоаким вкладывал немалые деньги в популяризацию собственной персоны среди народа. Ни для кого не было секретом, что Йоаким целился на место в Парламенте. И новый столичный стадион, ставший очередным символом процветания страны, укрепил не только его позиции, как успешного бизнесмена, но и предоставил поддержку мэра на предстоящих выборах. Йоаким Брандт – будущий двигатель экономики и устойчивого процветания страны, согласно оценкам независимых и в то же время проплаченных экспертов.

Если бомбежку какой-нибудь восточной страны назвать борьбой за демократию, гражданин страны-агрессора отнюдь не согласится с позицией властей. Но если повторить ему это тридцать, пятьдесят, сто раз на дню по телевизору, на страницах ежедневной прессы, из уст авторитетных вроде бы экспертов, то рано или поздно восемь из десяти граждан поддадутся всеобщему зомбированию, забудут свое изначальное отношение к убийству ни в чем неповинных людей и встанут в один ряд с теми, кто несет демократию на ружьях, бомбах и танках.

Дорогостоящая, но упорная медиа-атака на общественность очень быстро дала свои плоды, превратив Йоакима из криминального авторитета, промышляющего афганским опийным маком в огромных количествах, и безжалостно избавляющимся от конкурентов с помощью пилы и ножовки, в видного и опытного бизнесмена, умеющего превращать один доллар в сотню. И именно он должен был стать опорой Эрика в борьбе с Пастаргаями.

По приглашению Йоакима Эрик с компанией провели почти весь день на стадионе, участвуя в праздничных мероприятиях в качестве зрителей. И хотя подобных торжеств они за свою жизнь насмотрелись немало, отказать Йоакиму они не имели права. Поэтому они участливо наслаждались парадными маршами и циркачами, наблюдали за игрой в хоккей с наигранным интересом. Все кроме Нины. Та полностью погружалась в представление, охая при каждом прыжке циркача с трапеции на трапецию, вскрикивая при каждой возникающей кровавой битве на льду, жадно поглощая поп-корн в перерывах.

Эрик получил гораздо больше наслаждения от наблюдения за Ниной, чем за всем остальным. Ее неподдельный восторг и ликование заставили улыбнуться даже вечно угрюмого Роберта. Они уже и забыли, каково это, открывать для себя что-то новое, и откровенно завидовали Нине за то, что у нее все еще впереди.

Вечером, когда горожане веселились на концерте звезд, элита общества собралась в огромном зале для конференций, где были накрыты фуршетные столы, шампанское разливалось по пирамиде из бокалов, шоколадный фонтан пестрел плавающими в нем ягодами, а многочисленные гости сверкали блестящими каратами и дизайнерскими нарядами.

– Развлекаешься? – спросил подошедший Эрик.

– Смотри, бармен жонглирует горящими бутылками! – воскликнула Нина.

Эрик посмеялся. Удивить Нину было так просто!

– Главное, не заключай с ними пари, не то выйдешь отсюда без денег и без единого трезвого места в мозгу. Что пьешь?

– Волшебную воду!

Эрик удовлетворенно кивнул, это была вода с сахарным сиропом. Нине запрещались любые формы и проценты алкоголя.

С другой стороны круглой барной стойки Дэсмонд флиртовал с темнокожей девушкой с длинной черной гривой до пояса. Она определенно работала моделью. Только такой тип девушек привлекал Дэсмонда: длинные ноги, стройная талия и тонкая шея. Он видел в них соблазн и искушение, а Нина видела трупные пятна и залитые кровью глаза. Фантастическое жонглирование огненными бутылками отошло на второй план, когда Нина почувствовала приближающийся запах смерти.

– Ты поговорил с ним? – спросил Нина.

Эрик не мог не заметить исчезнувший задор в ее голосе и тут же нашел причину за стойкой напротив. Эрик тяжело вздохнул.

– Он всего лишь разговаривает с ней и делает комплименты, – натянуто ответил Эрик.

– Значит, не поговорил, – констатировала Нина.

Эрик тут же напрягся. Да, он должен был серьезно поговорить с Дэсмондом о его пристрастиях, но случай никак не подворачивался. Хотя честнее будет сказать, что случай подворачивался много раз, а вот язык не поворачивался.

Пристрастие Дэсмонда живет с ним с самого полового созревания. К сожалению, взросление друга сопровождалось необратимыми последствиями после физического и психологического насилия со стороны Генерала. После нескольких лет под руководством отчима необузданная ярость Дэсмонда навсегда обосновалась у пограничья с убийством. Усмирить его ярость возможно лишь в самом начале приступа, но если не успеть, то остановить его без жертв не будет под силу никому. Попытаешься – и кто-то непременно умрет, он или ты, не будет иметь для Дэсмонда никакого значения.

Эрик боялся говорить с другом о его пристрастии, потому что оно было отвратительным и в то же время необходимым. Как таблетки от глистов – мерзкие на вкус, но если пренебречь предписанием врача, через месяц будешь блевать червями. Пристрастие Дэсмонда – это его лекарство, и когда его действие заканчивается, Дэсмонд превращается в профессионально собранную бомбу, готовую взорваться от любого неверного движения, и унести не одну жизнь. Поэтому чтобы хоть как-то утихомирить свирепую натуру, Дэсмонду необходимо принимать свое «лекарство» время от времени.