Айя Сафина - Нина. Книга 1. Проклятый дар

– Уже не вызову! Отец прибьет, если узнает, что пустил вас домой, – спокойно ответил паренек, копаясь в перевязочных бинтах и пузырьках.

Всего пару минут назад этот послушный юнец сидел за столом, занимался школьным домашним заданием и даже подумать не мог, что через мгновение окажется в эпицентре заварушки, которая изменит его жизнь.

Выстрелы раздались совсем близко на этаже многоквартирного дома, где он проживал с родителями. Он сразу распознал автоматные очереди и выстрелы пистолетов. В этих районах каждый день кого-нибудь да убивали, только он и подумать не мог, что это случится совсем рядом – буквально за стеной.

Он рефлекторно подбежал ко входной двери, а зачем – так и не понял. Логичнее было бы сразу звонить в полицию, но ноги сами принесли его к двери. Пока он размышлял, чем забаррикадировать дверь: креслом или шкафом, выстрелы прекратились, и в коридоре кто-то застонал. Парень аккуратно оперся о дверь, стараясь не вызвать ее скрипа, и посмотрел в глазок. Увидев двоих мальцов, истекающих кровью, он машинально отпер дверь и позвал их внутрь.

Только когда мальчуганы оказались в квартире, юнец понял, как просчитался: у этих двоих были в руках пистолеты. Это они стреляли! Это из-за них произошла перестрелка! А он-то подумал, что какие-то невезучие школьники попали под обстрел случайным образом, и он бы ни за что не дал им умереть там – в коридоре! Но было уже поздно. Теперь он и этим малолетним убийцам не может позволить умереть, иначе как он объяснит копам, что в его квартире лежат преступники? Дверь-то не выломлена, а значит, он сам их пустил! Они пришьют ему дело как соучастнику – это вне сомнений! Черт подери! Черт подери его вечное желание помочь всякому страждущему!

Но было уже поздно сокрушаться о неверном решении. Парни получили пулевые ранения и грозили истечь кровью на полу. Внутри его квартиры.

Юнец быстро освободил место в гостиной, отодвинув журнальный столик и кресла, пока эти двое стонали и материли каких-то должников.

И вот он уже с отцовским врачебным чемоданчиком, который тот брал на частные вызовы, готовился латать этих двух неудачников.

– Как зовут? – спросил он.

– Рудольф! – процедил раненный сквозь зубы.

– Если задета артерия, то придется вызывать скорую.

Никто из троих этого не желал.

Новоиспеченный врач заставил их отпустить кулаки, чтобы рассмотреть характер вытекания крови и ее цвет. И вот они втроем молча уставились на красные ручьи. Даже Рудольф притих, боясь помешать парням спасти его жизнь.

– Гранатовый! Сто пудов! – воскликнул Эрик.

– Да, ты прав, это не артерия, – согласился блондин. – Надо вытащить пулю и зашить рану.

– Ты это умеешь? – спросил Эрик.

– Сейчас узнаем.

Без пяти секунд врач надел латексные перчатки, всунул обезболивающие таблетки в рот пострадавшему и принялся обрабатывать рану йодом.

– А укола нет? Так чтобы он уснул? – переживал Эрик.

– Здесь тебе не больница, обходимся тем, что есть! Прикуси что-нибудь и не ори!

Эрик накрыл Рудольфа диванной подушкой и «доктор» полез щипцами в рану. Хотя крики и были приглушенными, Рудольф определенно орал, что есть мочи, потому что, когда пулю, наконец, извлекли, и Эрик отнял от лица подушку, его голос был сорван так, словно он неделю хлестал пиво на морозе.

Юнец зашил рану, которая, к счастью, была не велика в диаметре, ведь он едва умел вязать швы, и наложил повязку.

Послышался вой сирены. Эрик переглянулся с пареньком, и у обоих в глазах читался страх. Время на исходе.

– Покажи, что у тебя! – заторопился паренек.

Только сейчас Эрик обратил внимание на боль в левом боку. Произведя беглый осмотр, «доктор» сделал заключение:

– Везунчик. Пуля навылет.

Через десять минут Эрик уже сидел возле Рудольфа, забинтованный, как и его полусознательный друг. В коридоре вовсю орудовали полицейские, судмедэксперты и врачи.

– Хватай тряпки! Надо вытереть здесь все! Следы ведут к твоей квартире! – воскликнул Эрик.

За всей той гордостью, что обуяла юнца, впервые спасшего людские жизни, он и забыл о предосторожности. На пару с Эриком они немедленно принялись смывать кровь с пола. Что-что, а заметать следы Эрик умел. Они начисто вымыли полы, собрали все кровавые ошметки бинтов и прочего медицинского материала в мешок и привязали к уже едва соображавшему Рудольфу. Походу «врач» все-таки напортачил с количеством обезболивающего.

– Позвони по этому номеру, сообщи, где мы! – Эрик сунул парню бумажку с каракулями.

Они вынесли Рудольфа на пожарную лестницу через окно, где и стали дожидаться помощи от Абеля.

– Эй, я – Эрик! – он протянул руку.

Юнец смущенно протянул свою:

– Ян.

– Херовое имя! Пусть лучше будет Шаман! – ответил Эрик и скрылся за окном.

Через неделю, когда страсти улеглись, а о деле с перестрелкой спешно забыли, ввиду чудовищной занятости полиции в этом бандитском районе, Шаман обнаружил подарок от новых друзей – пятьсот долларов одной банкнотой в конверте со знакомой корявой подписью «Шаману». И тут Ян обалдел. Мало того, что он вышел чистым из воды: ни полиция, ни родители не заметили ничего подозрительного в квартире, он еще и заработал почти половину отцовской зарплаты за полчаса работы! В голове парня быстро созрел план. Парень, рассчитывающийся пятисотдолларовой купюрой в магазине, безусловно, вызовет массу подозрений. А парень, пополняющий счет в банке пятисотдолларовой купюрой с честными заверениями о накоплениях на учебу в университете, вызывает восхищение. Так, стабильно раз в месяц – два Ян становился Шаманом, который по вызову друзей хватал чемоданчик отца и отправлялся на помощь раненным.

***

Черный джип остановился на небольшой парковочной зоне перед высокой железной оградой, на прутьях которой висела гранитная табличка с надписью «Детская психиатрическая лечебница им. Ю.Акселя». Сквозь густую стену зелени тисовых деревьев было тяжело разглядеть огромное здание лечебницы, и Эрику было невтерпеж оказаться по ту сторону ограды.

Машинально предъявив водительские права охраннику на пропускном пункте, Эрик быстро получил заветный бейдж с надписью «Посетитель». Загадочный мир шизофреников и самоубийц, наконец, открыл двери Эрику.

Как оказалось, здесь все далеко от тех страшных пейзажей, что неизменно присутствуют во всех кинокартинах про психбольницы. Двор находился в самом расцвете летних сил: зеленые лужайки, испещренные одинокими деревцами, бесконечно растянулись вдоль всей территории; проложенные плитками тропинки подобно руслам рек разрезали газоны с цветастыми альпийскими горками; белые скамейки и беседки мелькали то и дело посреди зеленой массы. Эрик завороженный втянул воздух, наслаждаясь его чистотой и прохладной свежестью. Как многого он не замечает, окунувшись в городскую суету, пытаясь найти наслаждение в чем-то сложном, запутанном, неестественном. А вот оно – настоящее удовольствие, лишенное замороченных цивилизованных прикрас, первобытное, дикое, как он сам.