Айя Сафина - Нина. Книга 1. Проклятый дар

Больница стихла. В коридорах горел тусклый свет. Калев старался идти, как можно тише.

Остап встретил его с заспанными глазами. Он без лишних вопросов проводил Калева к изолятору. Толстый ключ исчез в скважине. Замок громко скрипнул. Калев потянул дверь.

Нина сидела на полу у дальней стены. Как только в проеме показалась фигура Калева, Нина тяжело встала, опираясь на стену. Она уже была готова. Не желая стеснять Яна или же дать ему повод отказаться от затеи, Нина опустила глаза.

Оказаться снова в большом мире после двух недель заточения было очень странно, хотя и приятно. Нина ощущала себя непривычно. Все-таки в той коморке она уже знала каждый сантиметр. Более того, в подвал редко проникали чьи-либо мысли, и поэтому почти все время Нина была предоставлена себе и мерзким невидимым Друзьям, которые постепенно вылезали из нор, охваченные новым голодом. Здесь же на Нину нахлынул нескончаемый поток голосов. Она снова слышала и видела мысли обитателей. В скором времени от резкой атаки на мозг разболелась голова.

Они шли очень долго. Пришлось выйти в морозную ночь, чтобы добраться до блока, где лежала Тори. Калев всю дорогу озирался по сторонам. Нина была ему благодарна. Он шел на преступление ради нее. Хотя нет. Ради Тори. Он давно разочаровался в Нине. Запах недоверия и даже презрения Нина чуяла отчетливо.

Наконец, они достигли цели.

Калев открыл дверь. В нос сразу ударил запах спирта и лекарств. Виктория лежала в кровати. Вид девочки был безмятежен, и с виду вроде бы и волноваться было не за чем, если бы не множество трубок, подсоединенные к тощему телу. Физраствор и трубка для гемодиализа в венах, интубационная трубка в горле, мониторы у изголовья пикали на перебой, рисуя кривые линии и цифры. И среди этого белого вонючего пикающего царства расположилась полуживая Тори.

Калев пребывал в постоянном напряжении рядом с Ниной. Он был наготове, хотя сам не понимал, что сможет сделать в критической ситуации. Он словно наблюдал за огнем, в любую секунду готовым разразиться буйным неудержимым пламенем, а все, что имеет Калев в руках – сухое одеяло. Но Нина не сделала ни одного подозрительного движения. Она медленно подошла к изголовью кровати. Калев неотрывно следил за девушкой, он заметил, как ее лицо исказилось в озадаченности а, возможно, в печали.

Нина встала на колени и теперь в упор рассматривала лицо Тори, словно пыталась найти в нем что-то едва уловимое взором. Глаза Тори беспорядочно бегали под опухшими веками – она определенно видела сон. Нина нагнулась и плотно прижалась лбом к щеке Тори. Нина тоже хотела увидеть сон, из которого Тори не желала выходить.

Перед глазами все померкло. Сначала не было ничего, лишь темнота вокруг. Но чем дальше сознание погружалось в сон, тем отчетливее становилось видение. В непроглядной тьме подул ветер. Глухие завывания доносились отовсюду, и вскоре прохладные воздушные ручьи заструились по телу. Вдалеке зашумел прибой. Волны неторопливо набегали на берег и отступали, четко сохраняя установившийся ритм. Резкий отчетливый крик чайки пронесся над головой, ему вторил крик другой чайки, третьей, и вот уже с десяток птиц создавал неповторимый морской гомон. Нина почувствовала, что видение готово, закончено, теперь его можно узреть. Нина открыла глаза.

Бескрайнее синее море растянулось вдоль горизонта. Морской воздух заполнял легкие неповторимой свежестью. В очередной раз Нина удивилась тому, как мозг обманывает тело ощущениями, ведь она продолжала стоять на коленях в душной пикающей палате, наполненной отнюдь не морскими ароматами, а едким запахом спирта и лекарств. Нина огляделась. Море, небо и пляж – единственное, что было здесь – растянулось в бесконечности. Да она бы и сама не прочь остаться здесь на денек другой в безмятежном мирке, пусть и ненастоящем, но все лучше, чем то, что ждет за закрытыми глазами.

У самой кромки воды стояла Тори. Голубое платье с детскими аппликациями в виде милых зверюшек казалось слишком инфантильным для ее возраста. Потому что это единственное платье, которое она помнит с тех пор, как променяла выходную одежду на больничные халаты. Длинные белоснежные волосы были аккуратно собраны в густую косу. Было непривычно видеть Тори без косынки и костылей, в какой-то момент она даже показалась чужой. Та ли это Тори? Примет ли она друга, будучи исцеленной?

Нина отмахнулась от идиотского страха и решительно шагнула вперед. Но путь тут же преградил внезапно появившийся Монстр. Он выпрыгнул откуда-то из невидимого мира, преграждая путь. Злобный оскал скрежетал зубами, кровавые слюни стекали на желтый песок. Всем своим видом чудовище показывало решительный настрой не пускать девушку. Нина же опешила. Она всегда слушалась Монстров под страхом наказания. Но теперь же все было иначе. Там, позади скелета, обтянутого рваной кожей, стояла Тори, беззаботно созерцающая нескончаемую водную гладь. Монстр фыркнул, чуя, как Нина теряет послушность. Изломленные конечности засеменили из стороны в сторону, точно собака, учуявшая опасность. Монстр снова фыркнул, на этот раз громче и свирепее. Привычный страх перед Монстром задрожал в животе. Неся многие годы в голове этих уродцев, Нина, однако, так и не переборола этот животный страх перед клыкастыми друзьями, которые водили ею, словно куклой. Но что-то не давало покоя. Нина с сожалением смотрела на Тори вдалеке. Она не могла бросить ее там. Она должна ей помочь. Она дала обещание не только Калеву, но поклялась самой себе оберегать друга, единственного в ее реальной жизни.

И Нина решилась. Девушка сжала кулаки, грозно взглянула на Монстра, застывшего в изломленной позе.

– Уйди! – выдавила Нина из груди. Но сколько бы грозности она не придавала себе, изо рта вырвался лишь едва слышимый шепот.

Монстр недовольно фыркнул и снова засеменил из стороны в сторону.

– Уйди! – крикнула Нина, превозмогая страх, что уже сжал все внутренности в ком.

Монстр остановился, видимо, пораженный своеволием, что впервые демонстрировала Нина. Монстр присел на задние ноги и громко и протяжно зарычал, подражая разъяренному льву. Нина отлично знала эту позицию готовности. Монстр собирался атаковать, прыгнуть на нее. Дыхание перехватило от предстоящих мук. В таких атаках монстры сдирали с нее кожу живьем, начиная с лица, и заканчивая, обгладыванием пяточных костей. И хотя каждое такое наказание происходило лишь в воображении, боль от острых клыков и срывание кожи чувствовалась вполне реально. Страх вырвался из живота наружу и обуял девушку полностью. Нина нервно затряслась от угрожающей участи, в горле пересохло, а мышцы застыли в оцепенении. Но вот глаза снова посмотрели на Тори, она стояла спиной и даже не подозревала о той трагедии, что вот-вот случится. Снова какое-то упрямство проснулось в Нине, и через долю секунды оцепенение слегка отпустило. Этого времени хватило, чтобы в сознании появился проблеск отчаянной смелости.