Айя Сафина - Нина. Книга 1. Проклятый дар

Нина сжалась, насупилась и что есть мочи заорала. Нет, это нельзя назвать ором. Она зарычала. Ровно так, как рычат Они свирепо, яростно, неистово… И в этот рык Нина вложила всю свою изможденность и ярость, что накопились за годы борьбы с безумием внутри. Она рычала так долго, насколько хватало воздуха в легких. Ее трясло в гневе, глаза налились кровью, изо рта брызгали слюни, но Нине было все равно, что в эту минуту, она, как никогда, походила на своих «Друзей». И вот, легкие, наконец, опустели, рык постепенно замолк. Нина тяжело дышала, но ни на секунду не сводила озлобленный взгляд с чудища.

Монстр снова недовольно фыркнул, но теперь его движения казались какими-то неуверенными, стесненными. Лысая голова чуть сникла к земле, губы едва прикрыли оскал. Один нерешительный шаг в сторону, еще один, третий… Монстр шаткой походкой отошел в сторону и исчез также незаметно, как и появился.

Нина облегченно вздохнула. Она прогнала Монстра впервые в своей жизни, и у нее была на то причина. А как Они решат поступать с ней далее – это Их дело. Сейчас это не важно, потому что путь открыт, и впереди Тори, сама того не зная, ждет спасения.

– Тори… – прозвучал знакомый шепот.

Кто это? Что ему надо? Тори не желала отрываться от созерцания бесконечности.

– Тори…

Какой знакомый шепот… Кто это? Откуда он? Где-то очень глубоко нутро подсказывало, что Тори знает обладателя шепота. Она пришла откуда-то издалека, из другого мира более мрачного, но в то же время прекрасного…

Тори неохотно отвела туманный взгляд от горизонта и равнодушно уставилась на Нину. Вскоре взгляд прояснился, и Тори радостно улыбнулась.

– Нина! Как здорово, что ты здесь! Смотри, как здесь красиво!

Тори снова уставилась на синие волны.

– Это побережье загородом… я была здесь очень давно…

Тори говорила без единой запинки и заикания, четко выговаривая каждое слово. В этом забытье она была абсолютно здорова.

– Здесь так хорошо! Никого вокруг! Только я и ты. Закрой глаза, побудем здесь вместе, – говорила Тори, наслаждаясь, наверное, единственным оставшимся безмятежным уголком в сознании.

Но, как бы Нине ни хотелось поддаться искушению и впасть в сон вместе с Тори, чтобы бесконечно наслаждаться идиллическим миром, пребывая в умиротворении, которое не познаешь в реальности, Нина выстояла. Уж слишком хорошо она знала, что скрывается за этой иллюзией.

– Тори, – Нина взяла руку подруги, чтобы вывести ту из транса. Тори неохотно поддалась.

– Поверь, это не тот мир, где ты хочешь остаться, – сказала Нина.

– Почему? Ты послушай, как тут спокойно!

Тори снова закрыла глаза, но Нина силой дернула девушку.

– Тори! Это обман. Это все не по-настоящему.

Улыбка сползла с лица Тори. Она смотрела на Нину, как на предателя.

– Посмотри на меня… – Тори зашептала, скрывая дрожащий голос, – если этот обман позволяет мне быть здоровой, то я готова остаться в нем.

Нина сочувственно смотрела на подругу и прекрасно понимала, каково бедной девочке, мучающейся всю жизнь в телесной оболочке, наконец, ощутить легкость ее отсутствия. Здесь Тори могла бегать, танцевать, плавать, расчесывать свои длинные волосы или даже петь, если захочет. Так к чему же лишать ее этого счастья? Потому что это нереально? А что есть реальность, если мозг верит, что это побережье – единственно верная действительность? Почему бы не позволить Тори остаться в мире, где она счастлива, пусть даже мир этот ненастоящий?

Да потому что иначе теряется весь смысл бытия. Мы изначально настроены против лжи и обмана, даже если ложь сладка, а обман привлекателен по всем параметрам. Всю жизнь нам твердят, что обман – это плохо, искажение фактов неприемлемо, иначе фундаментальные понятия станут никчемными. Низ больше не будет низом, он может быть низом и верхом каждому в удобство, белое станет черным для противника белого, а солнце будет светить ночью, и неважно, что это луна. Возникнет хаос, где человек исковеркает смысл жизни в смерть, ведь низ уже наверху, а, значит, рай уже не блажен.

– Тори… – снова позвала Нина.

Тори уже не могла закрыть глаза и погрузиться в безмятежный мир. Как бы ей ни было грустно, она понимала, что в этом месте она, действительно, не может остаться, даже если очень хочет. Правда может обжигать очень больно, но где-то внутри она все равно приятна тем, что она – правда. Тори тихо заплакала.

– Пойдем, – Нина взяла Тори за руку, девушка поддалась.

Они вместе развернулись и зашагали прочь от океана. Тори несколько раз оборачивалась, но с каждым шагом побережье растворялось в тумане, пока от него не остались лишь далекие крики чаек, да и они вскоре затихли…

Мониторы запикали чаще. Сердцебиение участилось, мозговая активность возрастала. Калев едва верил показателям. Он смотрел на девушек, соединившихся в прикосновении. По редким тяжелым вздохам Калев понял, что сон их тревожен. Через пару минут показатели на мониторах пришли к здоровым нормам. Первой очнулась Нина. Она устало открыла глаза, огляделась, вспоминая, где находится, а когда сознание полностью вернулось к ней, сжала ладонь Тори сильнее, словно маяк, на который Тори должна выйти. Вскоре Тори зашевелилась. Сначала она слегка повернула голову, потом вздохнула. Глаза медленно приоткрылись.

Со всем своим врачебным опытом Калев так и не смог объяснить, как Нине удалось вытащить Тори из комы.

Эрик выехал на широкую магистраль, уводящую все дальше от города. Сделав необходимые продуктовые запасы в виде шоколадных батончиков, ставшие его завтраком, Эрик попивал крепкий кофе, который был очень кстати после вечернего литра бурбона, и курил сигареты, смешивая вкус табака с горьким кофе – идеальное сочетание для утра.

Навигатор насчитал пятьдесят три минуты в пути. Эрику едва верилось, что всего через час он увидится со своим лучшим другом детства, оставшимся в стороне от разбойной жизни, что мало, кому удавалось в тех трущобах. Эрик всегда считал Шамана умным парнем.

Эрик включил аудиосистему погромче и впал в воспоминания – занятие, которому все чаще поддавался в последнее время.

***

– Прижми! – орал высокий светловолосый паренек. – Сильно прижми, если не хочешь сдохнуть у меня на полу!

Рудольф, что есть мочи, прижал кулак к бедру, но кровь продолжала хлестать. К нему подполз Эрик и вдвоем им, наконец, удалось зажать рану.

– Держись, брат! – подбадривал Эрик.

Рудольф продолжал выть, точно зверь, угодивший в капкан.

– Он вызовет копов! – взревел он, сражаясь с болью в простреленном бедре.

Из-за угла снова появился незнакомый парень с белым врачебным чемоданчиком и опустился рядом с Рудольфом.