Маттиас Бауэр - Morbus Dei. Зарождение

Элизабет стала медленно расшнуровывать корсаж платья. Смущенно улыбнулась – пальцы у нее дрожали, и она едва не затянула узлы, вместо того чтобы распутать их. Затем развязала пояс передника, и платье соскользнуло на пол.

Иоганн, между тем, распутал завязки своей рубахи. Элизабет стянула белую блузку и панталоны, после чего повернулась к Листу.

Она стояла перед ним совершенно голая. Ее грудь часто вздымалась и опадала от волнения. Элизабет ждала его действий.

Иоганн привлек ее к себе и нежно поцеловал. Он провел рукой по ее спине, чувствуя, как кожа под его пальцами покрывается мурашками.

Элизабет стянула с Иоганна рубашку, ощутила его тепло. Затем они обнялись и опустились на кровать.

Объятый ужасом, Альбин бежал по лесу.

Не разыгрывай из себя героя.

Альбин и не собирался. Но достаточно было на миг забыть об осторожности, и он уже не мог повернуть все вспять. Батрак лихорадочно огляделся: вокруг бушевал снежный ад. Может, они уже рядом? В темноте об этом оставалось только догадываться. Только б добежать до опушки – тогда у него еще есть шанс… Альбин побежал еще быстрее. Тонкие ветви хлестали его по лицу, но он этого почти не чувствовал. Лишь холодный воздух, обжигавший легкие при каждом вдохе.

Потом он резко остановился и прислушался.

Близко ли они ?

Громкий хруст в подлеске был ему ответом.

Они были близко.

Иоганн и Элизабет лежали в кровати и ласкали друг друга. Элизабет наслаждалась его нежностью, она была неуверенна и в то же время любопытна. Из рассказов Софи это представлялось ей куда более утомительным – как работа, которую следовало выполнить и где чувствам не было места. Но Иоганн дал ей необходимое время.

Затем он притянул ее к себе. Ее длинные волосы пологом укрыли их лица. Элизабет, почувствовав, как он возбужден, стала мягко тереться о него бедрами. Ее дыхание стало тяжелым, кожа блестела капельками пота.

Время для нее остановилось.

В глубине души Альбин знал, что не готов ни к чему подобному. Тихо красться, прятаться, следить и быстро бегать – ничего этого он не умел и еще никогда не…

Альбин споткнулся о корень и рухнул в снег. Он несколько раз перекувыркнулся, прежде чем замер, лежа на спине. Левую руку пронзила острая боль.

Но жалеть себя не было времени. Он оглянулся: из темноты леса выплыли несколько фигур.

Альбин вскочил. Теперь боль пронзила колено, но он стиснул зубы и, прихрамывая, побежал дальше.

Все-таки он дал обещание.

Теперь пути назад не было. Элизабет почувствовала легкий испуг.

Когда Иоганн проник в нее, нижнюю часть живота пронзила острая боль. Элизабет впилась ногтями в его спину.

– Мне остановиться? – шепнул он ей на ухо.

– Нет, просто… все уже прошло, – солгала Элизабет.

Иоганн принялся медленно двигать бедрами, и боль понемногу утихла. На смену ей пришло возбуждение, волнами проходившее через все тело. Элизабет тихо застонала, потом все громче и быстрее, в унисон с движениями Иоганна.

И вот оно внезапно случилось – Элизабет ощутила неизведанное до сих пор единение, единение с ним , с Иоганном, и это показалось ей необыкновенным. «Если б мгновение могло длиться вечно, то пусть оно было бы таким», – подумала Элизабет и забылась в приливе желания…

Альбин увидел снежную гладь за деревьями – до луга осталось совсем немного. Он справится. А потом ему тоже будет что рассказать…

Еще десяток шагов.

Батрак приметил впереди просеку, где он оказался бы в безопасности. Оглянулся на бегу: нет, никого не видно.

Альбин повернулся вперед, и в этот момент сокрушительный удар с хрустом сломал ему нос и сбил с ног.

Перед глазами вспыхнула молния, и в следующий миг все потемнело.

Огонек лампы потух от сквозняка, и комната погрузилась в голубоватый сумрак. Иоганн опустился на Элизабет, они дышали в едином ритме. Элизабет закрыла глаза и прижалась к Иоганну.

И пусть он останется с нею навек.

И ничто в мире не сможет их разлучить.

Фигура в ветхой рясе отшвырнула в снег тяжелую ветку и подошла к неподвижно лежащей жертве. Восковая рука ухватила Альбина за ворот и потащила обратно в лес.

– О чем ты думаешь? – спросил Иоганн.

– О том, что завтра ты должен остаться со мной. Я просто запру двери, и пусть как-нибудь мир обойдется без нас.

– Заманчиво, но есть идея получше.

– И какая же?

– Сделать так, чтобы завтра не наступало, – прошептал Иоганн. – Просто остановить солнце, и ночь никогда не закончится.

Элизабет поцеловала его и прижала к себе.

– Так сделай же. У меня руки пока заняты.

Элизабет открыла глаза. В окно пробивался сумеречный свет – скоро наступит утро.

И ознаменует начало.

Она повернула голову к лежащему рядом мужчине.

Иоганн.

Элизабет еще ни с кем не чувствовала себя так уютно. Маму она не знала, а с отцом жизнь была ей только в тягость.

Вот Иоганн – другое дело. Он был сильным и заботливым, и он непременно найдет выход и не оставит их в беде – в этом Элизабет не сомневалась.

Одеяло чуть соскользнуло. Элизабет увидела его грудь, покрытую шрамами, и невольно поежилась. Что же ему пришлось пережить? Что он скрывал от нее?

Она вдруг заметила, как сбивчиво задышал Иоганн. Должно быть, ему что-то снилось, и сон этот явно был не из приятных. Иоганн что-то отрывисто говорил – странно и дико было слышать эти слова. Элизабет стало не по себе. Она чуть помедлила в нерешительности и потрясла Иоганна за плечо.

Лист открыл глаза.

– Это только сон, Иоганн!

Жнец в смертной пляске с жертвами.

– Иоганн?

Кровь на стенах.

Казалось, Лист только теперь узнал Элизабет. Он молча взял ее за руку и подождал, пока не выровняется дыхание.

– Что тебе снилось, ради всего святого? – спросила с тревогой Элизабет.

Иоганн не хотел отвечать. Не мог ответить.

– Или это был не сон? – Элизабет провела рукой по шрамам на его груди и заглянула ему в глаза. – Иногда полезно выговориться.

Вновь эта невыразимая сила в ее глазах, которая так привлекла его однажды.

Он не хотел говорить ей.

И он должен был сказать. Она имела право знать.

Иоганн сел и посмотрел в окно. До рассвета было еще немного времени.

– Элизабет… ты спрашивала, всегда ли я был кузнецом. И где я набрался тех умений, которыми обычный кузнец не может похвастаться.

Элизабет улыбнулась и погладила его по плечу.

– Брось, нормальный кузнец тоже кое-что умеет… – Она вдруг заметила, как он серьезен, и покраснела. – Прости.

– Я говорил, что вырос в монастыре, среди монахов.