Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Будь Облонг понаблюдательнее, его удивление оказалось бы не столь сильным. Самый эксцентричный магазин одежды в Ротервирде, «Рагамаффин» на Гров Лейн, целый месяц пользовался невероятной популярностью. Готовые костюмы покупали богачи, а средний класс и бедняки брали такие материалы, как перья, ленты, пластмассовые крылья, накладные носы, клювы и поролоновые когти.

Орелия Рок выложила кругленькую сумму за перья и искусственные крылья, собираясь подражать своему тезке — птице Рок.

Стриммер решил не захламлять шкаф и остановился на костюме осы, который надевал на прошлогоднюю победную гонку. Грегориус Джонс доверил выбор костюма своему классу; их задумка показалась ему экзотически милой, и модники 6-Б не подкачали с исполнением. Да, его будет трудно не заметить с пристани.

Мисс Тримбл, взяв за основу викторианский роман из магазина «Безделушки и мелочи», создала костюм викинга с рогатым шлемом и кольчугой из блестящей парчи.

Облонг договорился встретиться с Фангином в «Душе подмастерья», чтобы согласовать финальную стратегию. Паб был забит авторитетными советчиками, которые строили предположения о том, как в этом году поведет себя Ротер; какую трассу лучше выбрать, западную или восточную; говорили о ставках, новых технологиях и, само собой, о погоде.

Облонг нашел два свободных стула в саду и устроился ждать. К его вящему разочарованию, Стриммер оказался проворнее.

— Стул, — рявкнул он, указывая на свободное место.

— Я держу его для друга.

— Мне плевать, для кого ты его держишь. Я-то здесь есть, а его нет. К тому же я местный, а ты — чужак.

Фангин подоспел как раз вовремя.

— А, Стриммер, решил прослушать урок истории? Или этикета?

— Он присваивает чужие стулья.

— Больше не присваивает.

Фангин водрузил на стул свое мощное тело.

— Слышал, вы двое будете в одной лодке, — хмыкнул Стриммер, — вверх по течению и без весла.

— Молодость и Красота, — радостно подтвердил Фангин.

— Только и умеешь, что болтать, — сказал Стриммер, — а твой партнер по команде, кажется, вот-вот обмочит штаны. — Он загоготал над собственной шуткой и отправился к барной стойке.

— Ну да ладно! Теперь урок стратегии! — В глазах Фангина снова появился безумный блеск, когда он достал чертеж. — Значит, вот здесь будет старт — все начнется на рассвете. — Он указал на север от города. — Каждый участник выбирает по жребию восток или запад и, когда река разойдется, следует по тому маршруту, который ему выпал. Финиш вот тут. — Он указал на точку в двухстах ярдах от южного моста. — Но есть один подвох: в Ротервирде есть одна занудная достопримечательность — и я сейчас не про Горэмбьюри говорю, — связанное с приливом подземное течение, поднимающее большую волну, причем всегда на рассвете во время Великого Равноденствия. Она легко может перевернуть половину лодок. Вот тут-то и понадобится особая сноровка.

— Разве мы не будем тренироваться?

Фангин фыркнул в мнимом возмущении:

— Тренироваться? Да мы же любители, Облонг, мы — олимпийцы, последние из вымирающей породы. А теперь обрати внимание на управление. Палками можно загребать, но можно и драться. На концах у них есть мягкие шарики…

Облонг тут же представил себе, как Стриммер толкает его за борт.

— Расслабься! Когда-нибудь пробовал толкаться, стоя в коракле? Это сущая морока и далеко небезопасно. А теперь глянь сюда… — Фангин перешел на заговорщический шепот, когда протянул листок бумаги, исчерканный расчетами, формулами и диаграммами. — Это и есть «Фангиновский вращатель»! Крутится как майский жук, а жалит как оса. — Он прикончил свою пинту «Крепкого» и добавил: — Костюм у тебя, надеюсь, достаточно экзотический?

— Скорее идиотский.

— Вот и молодец! — заключил Фангин и отправился домой, чтобы пораньше лечь спать.

Веселая болтовня с хозяином считалась в «Душе подмастерья» обычным делом, но клиенты полагали, что Билл Ферди в последние две недели имел свои причины для молчания, и уважали его выбор. Ферди засунул письмо Городского совета под стойку, надеясь, что там оно и сгинет. Сегодня, в канун одного из самых суетливых для паба дней, когда все праздновали Гонки Великого Равноденствия, истекал срок последнего предупреждения, и Сликстоун не мог выбрать более удачного времени для мести.

Билл Ферди позвонил в старый моряцкий колокол, которым десятки лет оповещал о закрытии паба, и объявил, что в оставшийся до закрытия час вся выпивка отпускается за счет заведения. Внимательные люди уловили что-то тревожное в этом прощальном жесте.

Облонг и Орелия встречали утро Гонок Великого Равноденствия в совсем разном настроении. Облонг был не самой ранней пташкой в мире; Орелия же представляла собой чистейший тип «жаворонка». Облонг в ужасе смотрел в свое зеркало; Орелия смеялась над тем, как абсурдно выглядит ее отражение, с несуразно торчащими из самых неожиданных мест перьями и ярко-оранжевым картонным клювом. Облонг с трудом выбрался из дому; Орелия перепрыгивала через две ступеньки.

Тем временем во двор «Компании водных и земельных ресурсов братьев Полк» прибыл Горэмбьюри. Перед ним возвышался дом Полков, пять шестых которого занимали Берт и его стремительно растущее семейство, и лишь в вертикальной пристройке обитал холостяк Борис. Со всех сторон к зданию лепились всевозможные хозяйственные постройки и сараи, в которых размещались многочисленные средства передвижения и мастерские. Шарабан уже выехал со двора с инструментами для починки кораклов, а также экстравагантным костюмом Полка, но персональная машина Горэмбьюри «Кресло арбитра» все еще дожидалась хозяина: ступеньки отполированы до блеска, слева от высокого сиденья — настроенный телескоп, справа — подставка для сборника правил. Сноркел забыл отменить назначение, которое по традиции доставалось лицу, занимавшему должность секретаря Городского совета, и Горэмбьюри не имел ни малейшего желания отдавать кому-то свою последнюю привилегию.

Он нажал на шток стартера, забрался по ступенькам в самый высокий автомобиль в городе, включил противотуманные фары и поехал к реке. Ранний туман предвещал солнечное утро. Горэмбьюри надеялся, что его последние Гонки Великого Равноденствия станут особенными.

Без четверти пять утра стоявшие на дороге вдоль реки участники соревнования выдыхали облачка пара, а прозрачное небо начинало постепенно светлеть. Обрадовавшись тому, что другие облачились в не менее дурацкие костюмы, Облонг зашагал бодрее. Часть зрителей повалила на север, к стартовой площадке, другая — на юг, к финишу, а остальные направились прямо в палатку, где принимали ставки.