Эндрю Кальдекотт - Загадочный город

Валорхенд проложила себе дорогу к удобной точке обзора и заглянула в глаза пеклу — зрачки девушки расширились от восторга. Она думала о мифических кузницах, в которых выковывалось легендарное оружие — сейчас такие же задачи выполняла Северная башня. Ей представился также алхимический тигель, в котором разрывались и сходились цепочки ДНК, представлявшие собой черновики органов чувств и церебральных структур.

Орелия же находилась на грани самоубийства. Она подозревала, что записные книжки тетки стали не только топливом, но и основным мотивом для поджигателя — огонь шел по башне сверху вниз к первому этажу, а не наоборот. В толпе она уловила шепот, проследила, куда показывали люди, и разглядела на крыше второго этажа здоровенного кота, который метался в разные стороны и никак не мог выбраться.

Ведомая в равной степени жалостью и отчаянием, вызванным семейными несчастьями, она схватила лестницу и забралась на подпорку крыши прежде, чем кто-либо попытался ее остановить. Подошвы ее туфель липли к раскаленному шиферу.

«Двигаться нужно быстро и на цыпочках, — сказала она себе, — тогда не обгоришь». Танцевальными шагами Орелия подобралась к коту сзади. Только когда кот повернулся, девушка поняла, что с ним что-то не так: лоскуты розовой кожи между клоками шерсти животного, а особенно его глаза были совсем человеческими. Кот выгнул спину и сплюнул.

А потом, к ее вящему ужасу, поднялся на задние лапы и заговорил:

— Книга у тебя? Где?

Орелия непонимающе смотрела на него, явно не зная, о чем идет речь. Существо прыгнуло, его морда исказилась от ненависти и страдания, когти, как лезвия, вытянулись вперед. Орелия инстинктивно пригнулась, и кот пролетел у нее над головой. Огонь плясал вокруг его лап.

— Умри, дитя, — сказало существо, спрыгнуло с крыши и исчезло.

Орелия едва ли была в состоянии пошевелиться. Подошвы ее обуви почти полностью расплавились, и все больше языков пламени выступало из дыр в крыше, а шифер лопался от жара, раскалывался и летел на землю. Глаза застилала пелена дыма.

Толпа внизу стонала одновременно от ужаса и невозможности что-либо предпринять. В этот момент, как будто по воле божественного вмешательства, на Паган Лейн показалось удивительное средство передвижения: длинное и узкое, красное, как почтовый ящик, с большими железными колесами и пучками разноцветных проводов, покрытых специальной, запатентованной братьями Полк огнеупорной краской. За педалями с двух сторон сидели Джонс и Берт Полк, а Борис крутил баранку. На шасси лежали четыре шланга белого цвета, вокруг которых был обмотан еще один шланг, пошире. Поршни вздымались и падали, точно у сбрендившей швейной машинки.

— Что это еще, черт возьми, такое? — завопил Сноркел, снова хватаясь за мегафон. — Это нелицензированная техника, она не зарегистрирована, это не…

— Но предположим, что она работает, — шепнул ему на ухо начальник экстренной службы.

Пока Берт подписывал бумажку, гарантировавшую скромное вознаграждение в случае, если Гидра окажется в рабочем состоянии, Джонс размотал самый толстый белый шланг из середины машины и подсоединил его к ближайшему гидранту.

— Только не этот чертов Фангин! — взмолился мэр, но было поздно: Борис уже выбрал свою боевую четверку и теперь поспешно раздавал дистанционные пульты управления. Он провел ускоренный минутный курс подготовки:

— Вверх, вниз, влево, вправо, открыть брандспойт, затянуть брандспойт… пустить воду. А теперь разбудим Гидру!

Шланги, подобно кобрам, завороженным зовом флейты, ожили и начали подниматься все выше, затем пригнули головы и пустили струи воды.

Сноркел мигом сменил пластинку и начал выкрикивать в мегафон подбадривающие лозунги:

— Отменная работа, Полк! Так держать!

Гидра превратила освещавшее всех до этого пламя в море пара, в котором немногие могли что-либо рассмотреть. Ослепшая и мокрая, Орелия была не в состоянии понять, где находится.

— Там, наверху! — закричала толпа, указывая на шатающуюся фигуру на крыше.

С притоком адреналина у Джонса активизировалась главная рыцарская потребность.

— Там юная леди! — завопил он, подпрыгивая, как ребенок, которого лишили любимой игрушки.

Борис достал очередной набор с переключателями разных цветов, помеченными стикерами «Не использовать — не проверено».

— Ты уверен? — с сомнением спросил Берт.

— Делай! — гаркнул Джонс.

Из барабана в центре Гидры поднялась стремянка.

— Держи! — закричал Борис, но отважному гимнасту не понадобилось особое приглашение; он уже встал в стойку и схватился за верхнюю ступеньку. Борис щелкнул переключателем вверх.

— Ииии — ааа! — вскричал Джонс, исчезая в клубах дыма и пара.

Лишенная изящества, присущего шлангам, стремянка взмыла в небо с умопомрачительной скоростью. Борис двинул пластмассовую рукоятку управления вправо, и лестница раздвинулась еще больше, так что вскоре Джонс уже возвышался над облаками дыма. Притихшая было толпа снова ожила.

Орелия опустилась на четвереньки. Она медленно соскальзывала с крыши в предательском месиве пепла и воды, а с расплавленных подошв слезали ленты черной резины. Джонс схватил ее сзади за талию, и они взмыли в воздух, а затем, к восторгу беспокойной толпы, опустились обратно на землю.

Джонс театральным жестом приглушил аплодисменты:

— Займитесь дамой!

Какой-то сторонник традиционной медицины провел флаконом с нюхательными солями под носом Орелии, и эффект не заставил себя ждать.

Дым рассеялся, а с ним рассеялась и толпа. С неба на город, точно погребальное конфетти, сыпались обугленные обрывки записей миссис Бантер о частной жизни местных обитателей.

Ференсен делал распоряжения на ходу, возложив обязанность по сбору приглашенных на Билла Ферди и Горэмбьюри. Он безропотно согласился с местом, выбранным Ферди.

В отличие от шарабана, пивная повозка неспешно направилась к Южным воротам и остановилась за городскими стенами. Горэмбьюри неохотно впустил их внутрь, но волноваться было не о чем: ко времени их приезда даже здешний сторож отправился на пожар в северную часть города. Ферди с Горэмбьюри поспешили проскользнуть в ворота, таща бочонок под одеялом.

Ференсен завернулся в свой плащ, натянул на лицо широкополую шляпу и направился к школе. Столетиями он издалека наблюдал за тем, как развивается город. Теперь, оказавшись здесь, внутри, он был очарован плотностью застройки, лесом башен, изобилием витрин и энергией, которая исходила от этого сообщества. Теперь Ференсен лучше понимал, почему тут мирились со Сноркелом: мэр управлял успешным городом.