Альбина Нури - Пассажир своей судьбы [litres]

Мы вошли в отсек, площадка поползла, неся нас к выходу на улицу.

На обратном пути я тоже собирался обойтись без автобуса, но погода неожиданно испортилась. Небо посерело, нависло над землей. Набежавшие тучи укутали солнце, обхватили его мягкими влажными лапами. Стало намного прохладнее, в воздухе запахло сыростью. Вот-вот дождь начнется.

Я заколебался – идти на остановку или отправиться домой пешком? Вымокнуть не хочется, но, с другой стороны, дождя не обещали, может, разгуляется еще.

– Чего это мы застыли? Не знаешь, куда пойти?

Какой-то парень задел меня, пробегая мимо, и обернулся через плечо. Широко осклабился и вдобавок подмигнул. Я нахмурился – ухмылка была игривая, и еще это подмаргивание… Он что, гей?

Парень засмеялся и побежал дальше.

Псих какой-то, ей-богу. Сколько придурков вокруг.

Вдалеке небо совсем темное: похоже, там уже льет дождь, а может, и гроза. С той стороны слышалось угрожающее, утробное рычание, как будто чудовищный монстр ворочался в своей берлоге, просыпаясь в дурном настроении. «Бегите по домам, ничтожные людишки, прячьтесь, а то догоню, настигну, исхлещу ледяными струями ливня, сорву покровы, поражу огненным мечом! Кто не спрятался, пеняйте на себя!»

Однажды, я тогда еще маленький был, мы с ребятами, как обычно, пошли на Казанку. Часто ходили в каникулы купаться и загорать на пляж недалеко от издательства и парка развлечений.

Там было здорово. Во-первых, мне очень нравилось валяться на песке, смотреть на издательскую многоэтажку и мечтать, что когда-нибудь я буду там работать: в этом здании расположены редакции многих ведущих татарстанских газет и журналов, а я в ту пору хотел стать журналистом, даже писал заметки в школьную газету.

А во-вторых, я любил парк с его весельем, музыкой, аттракционами, ларьками, аллеями и немного пугающей, таинственной историей. Сначала, когда его только создали, парк назывался «Шурале». Не знаю точно, правда ли это, но говорили, что там происходили разные нехорошие вещи: то поломка оборудования, то несчастный случай. В итоге решили, что негоже парку развлечений носить имя лесного чудища, черта лукавого. Переименовали в «Кырлай» – так называлась родная деревня «татарского Пушкина» – Габдуллы Тукая. Стоило переименовать, как все прекратилось.

Но суть не в этом. В очередной раз, когда мы с мальчишками пришли на пляж, началась гроза. Ветер поднялся, холодно стало, пришлось собираться домой. А потом кто-то – кажется, Серега, вечно от него одни неприятности! – возьми да и скажи, что дождь вроде стороной проходит, небо уже светлеет. Чего туда-сюда мотаться? Лучше переждать, а если дождь все же начнется, то под грибком спрятаться.

В общем, остался я лежать на песке – почему-то один. Гроза началась внезапно: шквал ветра налетел на пляж, как будто поезд на станцию метро, понес на своих синих крыльях песок, бумажки, фантики. Река вспучилась, волны вставали на дыбы, как разъяренные псы на задние лапы. Небо сделалось совершенно темным, чернильным, и молния…

Молния вдруг с треском пронзила землю, ударила в двух шагах от меня. Мне показалось, что кто-то воткнул копье рядом со мной, чуть-чуть не достав до головы. От ужаса меня сначала будто пригвоздило к песку, а как отошел немного… Боже, как я орал! Потом неделю говорить не мог, мать даже к фониатру меня водила.

С тех пор как отрезало – на пляжи не хожу. Не могу, и все. К издательству – особенно. Да и журналистом быть перехотел.

Вся эта история вспомнилась сейчас, и радости не прибавила. Нужно быстрее добраться до дому. Я ускорился. Бежал и бежал вперед, обгоняя редких прохожих. Люди попрятались кто куда, улица опустела.

Заворачивая за угол одного из девятиэтажных домов, что стояли вдоль дороги, я случайно бросил взгляд в сторону витрины. Посмотрел и отвел глаза, некогда было разглядывать.

Мозг не сразу отреагировал на то, что мимолетом зафиксировало зрение. А когда сигнал поступил куда следует, я замер на месте, словно молния вновь ударила, но только на этот раз попала прямо в меня.

Отражение в зеркале – в нем было что-то ненормальное. Очень, очень странное. Я замедлил шаг, ноги вдруг сделались тяжелыми. Вновь поглядел направо, но витрина кончилась, теперь я шел вдоль глухой стены.

«Не делай этого! Иди дальше! Тебе показалось!» – предостерегающе взвыл внутренний голос, но я уже шел обратно.

Мне нужно было вновь взглянуть на свое отражение. Нужно было найти его, потому что в прошлый раз я себя не увидел.

Вот и витрина. Я стоял перед ней, потрясенно вглядываясь в стеклянную поверхность. Силуэт, который отражался в ней, не был моим. Я смотрел на себя, но себя не видел!

Но ведь дома я смотрелся в зеркало, и в витринах торгового центра тоже видел собственное отражение. Я даже стоял перед зеркалом в бутике, когда покупал эту сумку, будь она неладна!

А потом… Что случилось потом?

«Ты прошел через вертушку, – подсказал голос в моей голове. – Вошел туда Федором, молодым балбесом и мечтателем, а вышел…»

Изнутри, из зазеркалья, на меня смотрела девушка. Силуэт, что отражался там, был женским. Я невольно оглянулся, но рядом никого не было. Тогда я поднял руку – и девушка-отражение тоже подняла руку. Я наклонился вбок – и тонкая фигурка послушно изогнулась.

«Чего это мы застыли-то? Не знаешь, куда пойти?» – вспомнился развязный голос и оценивающий, с наглецой взгляд. Тот парень заигрывал со мной, потому что… Потому что я превратился в девушку?!

На мне – на той девчонке, что я видел в отражении, – были узкие джинсы, футболка и тапочки-балетки. Высокая, темные волосы, короткая стрижка. Лица толком не разглядеть, но мне казалось, ее черты напоминают мои. Повернувшись в профиль, я увидел знакомую горбинку на носу. Не описать, что творилось в моей голове, когда я смотрел на незнакомку! Немыслимое безумие!

Первой мыслью, что посетила меня, было вернуться в супермаркет и вновь пройти через вертушку. Я не успел обдумать все как следует – просто рванулся обратно, не размышляя о причинах случившегося, даже не уверенный до конца, что это вправду происходит со мной. Просто бежал, как раненый, насмерть перепуганный зверь, которого преследуют охотники.

В происходящем не было ни смысла, ни логики. Это невозможно было ни понять, ни объяснить: в нормальном мире люди не превращаются в кого-то другого, не теряют себя, свою личность и облик, пройдя через дверь.

Я понятия не имел, правильно ли поступаю, пытаясь вернуться, но… Но если земля перед вами вдруг пойдет трещинами и у ног разверзнется бездна, вы не будете думать о геодезии, природных катаклизмах, причинно-следственных связях, а просто ринетесь туда, где вам видится спасение.