Лафкадио Хирн - «Мальчик, который рисовал кошек» и другие истории о вещах странных и примечательных

Около двух столетий назад [75] То есть в самом начале XVIII в. жил в Киото один торговец. Звали его Кадзария Кубэй. Его магазин стоял на улице Тэраматидо́ри, к югу от широко известной торговой улицы Симабара. В его доме прислугой трудилась девушка из провинции Вакаса по имени Тама.

Хозяин и его жена хорошо относились к девушке, и похоже на то, что и она была искренне к ним привязана. Но она никогда не одевалась нарядно, как другие девушки. Даже когда у нее был выходной, из дому она выходила неизменно в рабочей одежде, несмотря на то что хозяева справили ей несколько красивых платьев. Прослужила она уже пять лет, и вот однажды хозяин спросил ее, почему она не носит украшений и не одевается нарядно, как другие.

В ответ на этот вопрос щеки у девушки вспыхнули, но отвечала она ровным голосом:

– Когда мои родители умерли, я была еще совсем маленькой. А поскольку детей, кроме меня, у них не было, на меня легла обязанность справить все поминальные ритуалы. Понятно, что денег у меня на это не было, и потому я решила поместить посмертные таблички моих родителей в храм – пусть они побудут там, пока я не заработаю достаточно денег, чтобы оплатить необходимые службы и моления. Чтобы выполнить свой обет, я сберегала все свои деньги – ничего не тратила. И нарядные платья не носила тоже поэтому. Возможно, я переусердствовала, поскольку вы, мой хозяин, сделали мне замечание, что я выгляжу недостойно моего положения. Но теперь я скопила почти сто серебряных монет, и этой суммы достаточно для осуществления тех целей, о которых я говорила. Я исправлюсь, мой господин, и постараюсь отныне одеваться так, чтобы вам было приятно на меня смотреть. Потому прошу вас извинить меня за невоспитанность и неряшливость. Больше этого не повторится.

Хозяин был глубоко тронут простодушным рассказом и в ответ очень мягко сказал, что она может одеваться так, как ей заблагорассудится, и что он очень уважает ее за то, что она глубоко почитает родителей и так самоотверженно стремится выполнить свой долг перед ними.

Вскоре после этого разговора Тама смогла забрать поминальные таблички из храма, оплатив все необходимые поминальные ритуалы и службы. На это у нее ушло около семидесяти серебряных монет и осталось еще тридцать. Она отдала деньги хозяйке – с тем чтобы та их сохранила.

Но пришла зима, и в самом ее начале девушка внезапно заболела. Болела она недолго, но тяжело и вскоре умерла. Случилось это на одиннадцатый день первого месяца эпохи Гэнроку [в 1702 году]. Кубэй и его жена сильно горевали по поводу ее безвременной смерти.

Десять дней спустя в комнату, где сидел Кубэй, влетела большая муха и принялась кружиться вокруг его головы. Это его немало удивило, поскольку в холодное время года, тем более зимой, насекомые не летают. Да и летом такие большие мухи встречаются крайне редко. Муха преследовала Кубэя так настойчиво, что он принужден был поймать ее и выпустить в окно. Естественно, он постарался проделать это так, чтобы не нанести вреда насекомому, – ведь он был человеком верующим, а Будда настрого запрещает наносить вред живому. Но насекомое вскоре вернулось и вновь принялось кружить, и ему пришлось опять поймать и выпустить ее. Но муха залетела в третий раз. И тогда жена Кубэя решила, что это неспроста – это знак. Она сказала:

– Я думаю, что это Тама.

Она знала, что мертвые – по крайней мере, некоторые из них – возвращаются в мир людей, и нередко именно в обличье насекомых.

Кубэй рассмеялся в ответ и сказал:

– Ну, тогда давай узнаем, так ли это. Пометим ее.

Поймав опять муху, он взял ножницы и аккуратно – чтобы, не дай бог, не поранить – надрезал ей кончики крыльев. Затем, осторожно зажав насекомое в кулаке, вышел из дому, отошел на приличную дистанцию и только тогда выпустил муху.

На следующий день она вернулась. Кубэй опять поймал ее. На этот раз он пометил красной краской ее крылья и тельце и снова выпустил – теперь отойдя далеко от дома.

Но два дня спустя муха – вся красная – вернулась. И Кубэй перестал упорствовать, признав правоту жены.

– Думаю, что это все-таки Тама, – сказал он. – Что-то ей нужно. Но чего она может от нас хотеть?

Жена ответила ему:

– Те тридцать серебряных монет моммэ , что она оставила мне на хранение, – они все еще у меня. Может быть, она хочет, чтобы я отнесла ее деньги в храм и заплатила монахам, чтобы те исполнили все необходимые ритуалы? Возможно, этого желает ее дух? Вы знаете, Тама всегда очень переживала по поводу своего очередного перерождения…

И только она произнесла это, как муха вдруг упала на пол с бумажного экрана, закрывавшего окно, где до этого сидела. Кубэй подошел, поднял ее и обнаружил, что она мертва.

Муж и жена решили, что они немедленно должны пойти в храм и отдать деньги, что принадлежали девушке, монахам. Они взяли маленькую коробочку, положили в него насекомое и с деньгами отправились туда.

Дзику Сёнин, настоятель храма, выслушав историю, которую ему поведали Кубэй и его жена, сказал, что они поступили правильно. Затем он вознес молитвы и отслужил сэгаки – поминальную службу по душе Тама. Потом восемь раз прочитал священные сутры Мётэн . После этого коробочку с насекомым отнесли на кладбище храма и там, с соблюдением всех погребальных обрядов, захоронили. А на холмике установили сотоба , маленькую надгробную плиту, с соответствующей надписью.

В местечке под названием Тояма, в провинции Бисю, жил прежде один крестьянин с женой. Дом их стоял среди холмов, в уединенном пустынном месте.

Однажды ночью жене крестьянина приснился сон, что ее приемный отец, который умер уж несколько лет тому назад, пришел к ней и сказал:

– Завтра меня ожидает великая опасность. Постарайся спасти меня, если сможешь!

Утром она рассказала о том, что ей приснилось, своему мужу. Оба сошлись во мнении, что сон этот неспроста: что-то нужно мертвому человеку. Но ни тот ни другой не могли вообразить, что именно.

После завтрака муж отправился в поле, а жена осталась дома и уселась за ткацкий станок. Но долго ткать ей не пришлось – от дела ее оторвал шум с улицы. Она подошла к двери, выглянула и увидела, что к их дому приближается группа охотников, во главе которой шел сам Дзито – управитель и главный судья провинции. Пока жена стояла в дверях, рассматривая процессию, мимо нее проскочил фазан, и она внезапно вспомнила свой сон.

«А может быть, это и есть мой отчим, – сказала она себе. – Тогда я должна попытаться спасти его!»

Хозяйка поспешила следом за птицей – это был крупный фазан-самец, – без труда поймала его и посадила в пустой ларь для риса, который сверху накрыла крышкой.