Наталья Якобсон - Изувеченный [litres с оптимизированной обложкой]

Никто не смотрел на нее из каждого отъезжающего вагона, это были лишь отражения, наслоенные одно на другое. Наверное, именно они создали перед ней это жуткое существо. Кто-то искалеченный и пугающий злобно усмехнулся ей из отражающего стекла, и Клер выронила розу.

Она испугалась. Хоть и видела уже это лицо прежде, а испугалась снова, как в первый раз. По коже бежали мурашки. Рука все еще болела после уколов шипами. Кровь размазывалась по пальцам. Пренебрегая этикетом, Клер вытерла руку прямо о карман джинсов. Лишь обернувшись, она заметила, что на скамейке тоже остался окровавленный отпечаток ладони, но как будто не ее. Пальцы казались вытянутыми и костлявыми, будто чужими.

Когда у пустой платформы раздались крики, поезд уже скрылся в тоннеле. Невольно Клер двинулась туда, где кричали. Там столпились несколько человек, опоздавших на поезд, и стоял дежурный, который старался унять панику. Он отгонял напуганных людей от края платформы, но Клер все же удалось глянуть через его плечо на рельсы.

Вначале она даже толком не поняла, что увидела, но зрелище было крайне неприятным. Какие-то мешки грязного тряпья на рельсах и бурые подтеки… Нет, это были части тела. Много разрозненных частей. Неужели когда-то они были одним целым? Клер не сразу заметила белобрысую голову с проломленным черепом. По длинным светлым волосам струилось липкое бурое месиво. Только по прическе Клер удалось узнать того блондина, которого она минут пять назад видела в метро с какой-то девушкой. Очевидно, девушка была здесь же, на рельсах. Клер заметила изящные отрубленные руки, явно женские части тела, такие же грязные и бурые, как какое-то тряпье с помойки. Вот какой бывает смерть в тоннеле метро. Как этих ребят только угораздило вдвоем упасть под поезд. Может, их кто-то толкнул. Или они хулиганили у края платформы, когда подходил поезд. А может, просто были так увлечены друг другом, что ничего не замечали. На миг ей показалось, что мертвые обрубки тел все еще шевелятся. Что кто-то изувеченный все еще отражается в стене и смеется.

Оптический обман! Клер отвернулась с ощущением того, что сейчас ее стошнит. Наверное, выглядела она очень плохо, потому что дежурный спросил, не стоит ли вызвать ей врача. Клер отрицательно покачала головой. Она знала, что выглядит слишком бледной и напуганной, а еще какой-то опустошенной.

– Вы знали этих людей, мисс? – спросил дежурный, кивая на рельсы.

– Нет! – Клер даже не обернулась, потому что не хотела видеть все это еще раз. Ее подошва слегка скользила о кафельный пол метро, оставляя легкий красный след. Клер заметила лепесток розы, прилепившейся к подошве ботинка. Все дело было в том, что она наступила на цветок.

Раздавленная роза все еще валялась у скамейки. И вид у нее был даже более жалкий, чем у разорванных на части тел на рельсах метро. Сама не зная зачем, Клер подняла ее.

Ее следовало выбросить в мусорный бак, но вместо этого Клер спрятала ее под куртку и унесла с собой. Садиться в вагон метро ей в тот вечер уже совсем не хотелось, и она отправилась домой пешком.

Дома она обнаружила, что телевизор включен. По кабельному каналу снова показывали тот самый жуткий фильм, который уже так напугал ее однажды. «Страх.com». Голубовато-черные кадры снова мелькали перед глазами, будто воронка, засасывающая сознание в непостижимую бездну. Кадры совмещали в себе нечто малопонятное с изображением каких-то ужасающих пыток и страданий. Клер так боялась увидеть все это еще раз, и вот увидела. Искалеченная Дженни снова ползла по экрану, извергая изо рта потоки крови, и ощущение было таким, будто прямо сейчас она прорвется из телевизора в комнату.

У Клер перехватило дыхание. Кто мог включить телевизор и оставить фильм крутиться прямо на этом жутком эпизоде? К ней ведь никто не заходил. Да и запасных ключей ни у кого не было. Дом принадлежал только Клер. Не было ни людей, у которых она его снимала, ни даже домработницы, которая заходила бы по выходным. Девушка все привыкла делать одна. У нее даже домашних животных не было. Но кто-то ведь завел кабель в розетку и включил кнопку на пульте.

Поток садистских кадров все не кончался. Клер почему-то боялась больше всего именно их. Они будто были пронизаны статическим электричеством. Возможно, пытки, производимые с помощью медицинских инструментов, особенно пугали. Ведь все немного боятся и операций, и хирургов. А может, в этом всем было что-то именно сатанинское. В том, как жутко истерзанная жертва сама превращается в одержимого злом хищника.

Клер все это о чем-то напомнило. Казалось, что-то такое же жуткое произошло с кем-то из близких ей людей. Во всяком случае, ощущение было именно таким. События фильма хоть и отдаленно, но затронули какую-то похожую историю в ее памяти. Что-то такое, что травмировало ее очень давно. Вероятно, поэтому она все и забыла.

Клер хотела выключить фильм, прежде чем быстро мелькающие кадры садизма и ужасов окончательно сведут ее с ума. Такое заставит паниковать любого. Казалось, что изувеченная и тем не менее невероятно хищная жертва все-таки вот-вот сползет с экрана. Но электричество вдруг отключилось само.

Клер с трудом добралась до кровати. Идти пришлось на ощупь, потому что шторы были задернуты и скудный свет уличных фонарей в окна не проникал. Очутившись одна в полном мраке, Клер все же ощутила, что просмотренный фильм начинает сводить ее с ума. Черно-белые с примесью голубого кадры продолжали крутиться в сознании. Красной на них была только кровь. Они вертелись, засасывая сознание в какой-то бездонный колодец, полный мучений, криков и абстрактных, но все равно пугающих изображений. Пытки! Кровь! Боль! Кричащие лица! Извивающаяся в судорогах не то мученица, не то мучительница! Ну и жуть! Клер даже не понимала, откуда у нее такой страх перед пытками. Ее саму ведь никогда не пытали. Ну, разве только в кабинете врача, когда брали кровь на анализ или делали рентген. Все медицинские процедуры казались Клер одинаково неприятными и отвратительными. И она терпеть не могла врачей, а также все те эксперименты, которые они ставят над пациентами в научных целях. Маньяк в фильмах как раз был врачом, и он делал жертвам операции. Любого, кто и так пострадал в кабинете сдачи крови, такой сюжет легко доведет до шокового состояния. Но было что-то еще, что глубоко запало в душу Клер. То, как истерзанная жертва сама после гибели превращается в некое подобие мстящего дьявола.

Клер сама не могла сказать, что пугало ее больше: бесчеловечные опыты, производимые с помощью хирургических инструментов, или жуткое превращение замученной в осатаневшую мучительницу.

Зря она посмотрела все это. И уж конечно, совсем не вовремя сам собой включился телевизор, чтобы обновить неприятные впечатления. Наверное, все объяснялось каким-то сбоем в электричестве. Клер решила удовлетвориться этим размышлением, потому что оно было самым легким, хоть и не вполне логичным.