Наталья Якобсон - Изувеченный [litres с оптимизированной обложкой]

Спать теперь ей было страшно, и все равно она откинула голову на подушку. Обычно темнота успокаивает нервы, но только не после таких фильмов. Страшные фразы из фильма тоже мелькали в сознании наравне с кадрами. «Ты хочешь это увидеть?», «Ты хочешь сделать мне больно?», «Ты хочешь поиграть с болью?».

И наравне с ними вдруг возникли совсем другие, произнесенные хрипловатым мужским голосом, а не соблазнительно женским, как в фильме.

«Хочешь, я убью твоих врагов?», «Хочешь, я стану мучить их так, что даже ад покажется им раем?», «Хочешь, я покажу тебе, как с помощью ножа можно творить искусство на плоти, лучше чем кистью на холсте?», «Как ты можешь не хотеть причинить боль другим, если они причинили ее нам: мне и тебе?», «Врагов надо уничтожать, Корделия, причем доставляя им при этом максимум боли. Как можно жалеть их, если они не пожалели нас?».

Ее веки затрепетали во сне. Опять это имя. Корделия! Оно ей снилось или она и вправду где-то его слышала, Клер не помнила. У нее не было знакомых с таким именем. Но иногда в полусне казалось, что кто-то называет так ее саму.

Корделия! Корделия! Корделия!

Имя, как эликсир, заживляющий раны на истерзанном после пыток теле, но оно же и острый нож, который привел к страданиям.

– Корделия! – Клер прошептала это имя во сне или просто повторила за кем-то. Кто-то будто звал ее из зеркала, снова и снова произнося его.

Она проснулась посреди ночи. Электричество, очевидно, уже включили, потому что электронные часы на столике показывали время. Десять минут четвертого. Клер хотела снова закрыть глаза и вдруг поняла, что она не одна в постели. Рядом был ангел. Самый настоящий светящийся ангел. И он коснулся ее. Прикосновение напоминало любовную ласку. Клер даже не насторожилась, хотя событие было, в общем-то, необычным. Но ей почему-то показалось, что так должно быть, всегда. Он каждую ночь должен быть здесь.

Ангел в ее постели. Как же он прекрасен! Вероятно, она и жаждала оставаться длительное время в одиночестве лишь для того, чтобы увидеть его. И неважно, кем он был: плодом фантазии или инкубом. Ей было все равно. К тому же ощущение другого тела в постели было таким четким. Здесь стирались грани сна и начиналась темная сказка. Его прикосновения были волшебными. Его лицо поражало правильностью черт. Он напоминал существо из другого века и все же каким-то образом знал о страшном фильме, который она посмотрела вчера и образы из которого теперь мучили ее в ночных кошмарах.

Его красивые голубые глаза говорили больше, чем могли сказать слова. Поцелуи обжигали. Ей перестало быть страшно из-за фильма, но ощущение какого-то другого зарождающегося страха окутывало, как ледяная вода.

– Ничего не бойся, – шептал ночной любовник, – ведь я с тобой, и никто не сделает тебе зла.

Клер взглянула на него с удивлением. Она уже где-то слышала эти слова. Точнее, читала. Это же измененное изречение из Евангелия: «Говори и не бойся, ибо я с тобой, и никто не сделает тебе зла».

– Да, никто, – согласилась Клер и сосредоточила взгляд на ангеле: – Никто, кроме тебя.

Почему она это сказала? Почему почувствовала опасность, исходящую от него? Он ведь идеален. Только его руки… Она не заметила раньше этих жутких ожогов. И раны. И крылья. Клер закричала, осознав, что ее обнимает нечто жуткое.

Она кричала долго. Казалось, что стены должны сотрясаться от этих криков. Но существо никуда не исчезало. Оно касалось когтями ее плоти, но не ранило. Прикосновения были такими ощутимыми. А еще они были нежными. Хотя как вообще режущие предметы вроде острых когтей или лезвия ножа могут быть нежными?

В сознании будто открылась какая-то дверь. И обрывки памяти замелькали, как кадры из жуткого фильма. Стол для пыток. Цепи. Лезвия. Раны. Сатанинский смех. И вместе с тем фрагменты чего-то шикарного, почти готического. Шелк. Вышивание дорогих тканей. Благоухание роз. Кровь на розах. Кровь на могильных статуях. Кровь на шелке. Свечи и книги для колдовства. Лицо красивого юноши в старинном камзоле.

Клер не могла соединить фрагменты головоломки или найти в них какую-либо логическую связь. Что ей виделось? Роскошный бал или колдовской ритуал? Розы или могилы под садовой почвой? Любовные ухаживания или бесчеловечные пытки?

В ее сознании все картинки слились. В отличие от нечетких кадров из фильма они были яркими и красочными. Они слепили глаза, и Клер зажмурилась. Когда она осмелилась снова взглянуть в темноту, никого рядом уже не было. Ни ангела, ни монстра.

Но куда же он делся? Она ведь чувствовала его рядом с собой. Ран на ее коже не осталось лишь потому, что он не хотел ее поранить. А ведь мог. Клер стало страшно от одной этой мысли. Он мог в один миг ее растерзать. Так что же ему помешало? В какую игру он с ней играет?

Если он вообще существует, конечно. Клер могла бы подумать, что этот монстр спрыгнул прямо с ее работ, если бы когда-либо рисовала нечто подобное.

Но ей не приходило в голову такое рисовать. Никогда!

Брэд принес ей цветы, духи и конфеты. Как обычно! Он навещал ее, даже когда она этого не хотела. Обычно он оставлял подарки под дверью и сам приходил, заранее не позвонив, потому что знал, что, если позвонит, она может отказаться его принять. Вот и сегодня он принес орхидеи, духи в красивой подарочной упаковке и коробку кокосовых конфет. По виду они обещали быть вкусными.

Клер сокрушенно вздохнула, но подарки подобрала. Брэд всегда был удивительно настойчивым. И надоедливым. Крашеный блондин с лучистыми голубыми глазами в фирменной кожаной куртке. Он мотался по городу на довольно крутом мотоцикле. И сам круто выглядел. Производил сильное впечатление на девчонок. Но, похоже, мускулы у него были развиты куда сильнее, чем мозги.

Он предусмотрительно оставил подарки под дверью, а сам ушел. Клер подумала, что сегодня неплохо было бы его увидеть. Он ведь ничем не отличался от тех парней, вид которых вызывал у нее боль. Сможет ли она ощутить нечто подобное и при взгляде на него? Или подобный болевой эффект способны вызвать у нее исключительно незнакомцы?

Клер задумалась и раскрыла коробку конфет. Они и впрямь оказались вкусными. Кокосовая начинка была ее любимым лакомством. Вот только Брэд… С недавних пор он перестал казаться ей достаточно привлекательным для того, чтобы пройтись с ним по улице или прокатиться на его мотоцикле. Он был самым обычным парнем. А ей хотелось увидеть что-то совсем необычное. Что-то способное дать повод для фантазии и творчества на ее рисунках. Что-то похожее на образ из вчерашнего сна. Только было ли это сном?

Клер мельком глянула на орхидеи, высаженные на балконе. Солнце золотило белые лепестки. Ее взгляд также скользнул по чьей-то белокурой голове внизу на улице. Нет, это был не Брэд. Какой-то соседский парень с такой же прической. Почему-то при виде него ее охватила легкая волна боли. Как будто она коснулась осужденного, сидящего на электрическом стуле, и от удара током пострадала сама.