Луиза Морган - Ведьмы. Запретная магия [litres]

Шум автомобильного мотора вспугнул Морвен и напомнил, зачем она пришла. В спешке она принялась искать место, где мать могла бы прятать шар. Она нагнулась и посмотрела под кроватью, но там не было ничего, кроме комнатных туфель, аккуратно стоявших рядом. Тогда Морвен открыла гардероб. Платья, накидки и пеньюары дохнули на нее ароматом роз. Она подобрала длинные юбки и заглянула в выдвижной ящик, но свертка из льняной ткани среди обуви не нашла.

Морвен продолжала искать, хотя ощущала каждую минуту, истекающую неумолимо быстро. Возможно, леди Ирэн унесла его в то место, где занималась своим «гаданием».

Но через мгновение Морвен поняла, что это не так. Она чувствовала его присутствие. Шар был здесь и, казалось, призывал ее к себе, окликая по имени.

Такое уже случалось: например, что-то звало ее к руинам замка, где странная старуха сказала, что хотела ее увидеть.

Все это пронеслось в голове Морвен в один миг. Она попятилась к центру прелестной спальни матери, закрыла глаза и развернула руки ладонями вверх. Она слушала не ушами, а сердцем.

Она не могла бы объяснить источника этого знания. Это было чутье. Пульсация до боли в груди. От поворота налево она еще усилилась. Морвен, по-прежнему не открывая глаз, повернулась в другую сторону, и боль угасла. Еще одно движение налево – и боль опять терзала ее, как будто кто-то (или что-то) дергал за нити, привязанные к ее ребрам.

Она открыла глаза и позволила боли протащить себя к окну. Кресло возле него было уютным и удобным, с кучей зеленых и белых бархатных подушек. Морвен убрала их и тщательно осмотрела деревянный каркас кресла. Под ее пальцами основание кресла подалось, открыв просторную нишу. Это и был тайник.

Вероятно, он предназначался для одеял и подушек. Теперь в нем хранился круглый предмет, завернутый в льняную материю, который Морвен сразу же узнала. Она нашла хрустальный шар!

В этот момент из коридора донесся звук, за которым последовал стук в дверь будуара. Времени для раздумий не было. Морвен схватила шар, вернула сиденье кресла обратно и взгромоздила подушки на место. Осторожно, стараясь не издавать ни звука, она приоткрыла дверь и на цыпочках проскользнула в опочивальню.

Деваться ей было некуда. Кто-то стоял у двери, и он обязательно сообщит леди Ирэн, что Морвен дерзнула проникнуть в ее спальню. Она осмотрелась, размышляя, где же спрятаться. Было одно только место – святая святых, личная ванная комната ее матери, установленная по-особенному и баснословно дорогая.

Это была еще одна запретная комната, которая появилась, когда Морвен была маленькой. Она помнила, как отец ворчал на водопроводчиков, столяров и плиточников, снующих туда-сюда по лестнице, и возмущался, когда получал от них счета за работу. Когда все было сделано, Морвен с няней поспешили туда, предвкушая небольшую экскурсию. Но им решительно отказали, ничего не объясняя и не извиняясь. Няня ничего не сказала, но Морвен заметила, как она, приподняв брови, обменялась со старшей горничной взглядами. Только леди Ирэн и ее личная горничная допускались в эту ванную комнату и к следующему году обновленную опочивальню. Горничная ее светлости была маленькой, неприметной женщиной, которая ставила себя выше остальных слуг. Морвен слышала, как няня и другие горничные упрашивали ее рассказать, какая ванная комната у ее хозяйки, но та только презрительно фыркала в ответ.

Сейчас Морвен могла созерцать эту красоту. Как красиво! Блестящая мраморная плитка на полу была инкрустирована мозаикой. Доминирующим цветом был белый с вкраплениями лазурного, алого и изумрудного. Ванна, стоявшая на огромных безобразных ножках, казалась необъятной. Краны отсвечивали серебром, а на стене с множеством серебряных крючков висели разнообразные щетки и полотенца.

За комодом, закрытым шторой с аппликацией, висящей на крученом карнизе, была непонятная маленькая дверь: узкая, белая, с низкой притолокой. Морвен отдернула занавеску и, нагнувшись, прошла под притолокой.

Морган-холл не был настолько старым, чтобы иметь убежище для священника, но пространство за дверью вызывало мысль о нем. Там была тесная неосвещенная лестничная площадка, а ведущая вниз лестница еще ýже. Несколько секунд Морвен озадаченно раздумывала, куда она может выходить. Пока она размышляла, дверь будуара открылась и голос мадемуазель Жирар позвал:

– Моя леди! Мисс Морвен!

Мадемуазель не посмела бы войти в опочивальню или ванную комнату, но Морвен все равно почувствовала себя в ловушке. Она осторожно закрыла за собой дверь. Свет пропал. Она постояла, думая, что через несколько минут ее глаза привыкнут к темноте, когда же этого не случилось, начала опасаться, что столкнется с матерью, поднимающейся по лестнице.

Очевидно, именно таким образом леди Ирэн отлучалась из Морган-холла. Лестницей, похоже, часто пользовались – здесь не чувствовалось ни пыли, ни влажности. Вероятно, леди Ирэн брала с собой свечу или светильник. Морвен же пробиралась вниз по лестнице ощупью, шаг за шагом.

Она пальцами ноги исследовала каждую ступеньку, перед тем как полностью опустить ступню. Внизу теплился свет, и она продвигалась вперед, не спуская с него глаз. Вдруг Морвен ощутила резкий запах дикого майорана, который безошибочно подсказал, где она находится. В отличие от парадной лестницы с широкой площадкой между первым и вторым этажом, эта вела прямо вниз.

Садовник посадил растение у южной стены за флигелем, откуда не было видно ни парадного входа, ни подъездной дорожки. Здесь оно купалось в солнечных лучах, как он говорил, и, хотя в период покоя казалось неприметным, применялось для отдушки мыла. Морвен любила его желтые с восковым налетом цветки, которые распускались, когда все в саду погружалось в зимний сон. Иногда она срывала их и приносила себе в комнату.

У изножья лестницы была простая старая дверь со щеколдой и без окна. Свет пробивался по краям, где стена осунулась, отчего дверь висела неровно. Морвен подняла щеколду и выглянула.

Косые лучи закатного солнца ослепили ее, затуманив глаза слезами. Сад был по правую сторону, а конюшня – позади. По левую сторону лениво поблескивала река. Морвен вышла, увернувшись от раскинувшихся ветвей дикого майорана, а когда оглянулась, то увидела, что дверь стала не видна.

Она поспешила в конюшню через сад, не желая столкнуться с мадемуазель Жирар или, что было куда хуже, с матерью. Ноги сами несли ее туда, где ей всегда были рады.

Еще за сотню ярдов Морвен услышала призывное ржание Инира и ускорила шаг, крепко зажав шар под мышкой.

Яго вышел ей навстречу, держа в одной руке сбрую, а в другой – шило. Он редко когда ходил с пустыми руками и, как Морвен подозревала, проводил вечера за починкой сбруи или прохудившихся кормовых мешков.