Марина Андросова - Продавец пуговиц

Непомусен очередной раз подошел к зонте и обнюхал ее. Рыжий бретонский гриффон нарезал круги в прихожей в ожидании хозяйки, которая сегодня хотела выглядеть не то, чтобы умопомрачительно, но не хуже восхитительной, вдохновляющей и впечатляющей зонты точно. Непоммусен звучно залаял, поторапливая Ульяну.

Собаки этой редкой породы, практически не встречающейся в России, нуждаются в постоянной физической нагрузке и в общем-то не приспособлены для жизни в квартире. Непомусен не очень это понимал, не возмущался, но свои пожелания демонстрировал охотно. Ульяна же старалась изо всех сил — гуляла с собакой все свободное время. Чтобы как-то веселить себя во время каждодневных походов в парк, она приглашала с собой… не только зонту, но и маму, Юну, иногда Эдика и однажды Андрея. Ее спутницей могла стать соседка, имеющая собаку или очень любящая животных девочка лет десяти, живущая в доме напротив.

Андрей воспринял предложение пройтись по парку, как возобновление отношений, а саму прогулку как свидание. Именно за это вольнодумие он и был снова занесен в черный список.

Сегодня с Ульяной должна была пойти мама. Расписание прогулок, как график дежурства в школе, давно было мысленно запланировано и даже составлено на все лето. Все спутники и спутницы чередовались в нем в строгом порядке. Если кто-то не мог составить компанию сегодня, Ульяна гуляла с Непомусеном одна, не пытаясь договариваться с другими. Отсутствующий оказывался в конце списка и сидел там до лучших времен.

Непомусен снова залаял. Ульяна торопилась, как могла, и пыталась застегнуть босоножки, придерживая телефон плечом:

— Да, мамочка! Я выхожу! Выхожу! Не хочешь подниматься? Хорошо, постой под навесом. Ну, под балконом. Да, да. Прости. Мам, я выйду быстрее, если ты не будешь меня отвлекать! Конечно, я не надену босоножки в дождь! Давай, давай…

Ульяна скинула босоножки и достала из калошницы туфли. Они внешне плоховато уживались с зонтой и платьем в горох, но их конфликт решал рыжий Непомусен, который на прогулках хоть и убегал всегда от хозяйки на приличное расстояние, всегда был ее главным аксессуаром. Главный аксессуар с ошейником уже обнюхивал дверь лифта.

Второй по значимости аксессуар, зонта, поспешил за подругой и повис у нее на руке. Цветок на обоях вздохнул. А поводок побежал или скорее быстро пополз догонять зонту. Если кто-то быстро ползет, про него нельзя сказать, что он бежит. Даже если кто-то очень быстро идет — это все равно не то, чтобы он бежал. Бег отличается от ползания и ходьбы наличием фазы «полета», когда обе ноги находятся в воздухе. Ползти, когда обе ноги в воздухе — довольно сложно, а когда у тебя вообще нет ног — наверное, невозможно.

Ульяна с Непомусеном выбежала из подъезда.

Женщины, которых принято называть «собачниками», обычно выглядят на прогулках очень похоже. Все в удобных джинсах, растянутых свитерах или футболках. От дождя их защищает капюшон ветровки, но никак не голубой с кружевом зонт-трость. На ногах кроссовки. Редко увидишь даму, выгуливающую собаку большого размера в парке в дождь, и одетую при этом в платье с крупных горохом и туфли на довольно внушительном каблуке.

Ульяна на просто выгуливала пса, она выгуливала себя саму. Скорее в качестве аксессуара ей больше подошла бы крохотная собачка чихуахуа или йорк. Вот с ним дамы выглядят глянцево. Но Ульяна не выбирала себе собаку. И даже выбирая, никогда не купила бы песика для красоты. Собака в ее понимании должны была быть сильной большой и надежной. А она рядом с ней слабой, хрупкой и нежной.

— Милая, нельзя так долго собираться на прогулку с собакой! Папа тебя отругает, если узнает, как ты мучаешь пса!

— Мам, я с ним гуляю по три-четыре раза в день, в любую погоду. Это уже вторая прогулка сегодня! Я не мучаю собаку. Он бы, конечно, только и носился по парку, а лучше по лесу за кабанами и лисами. Но…

— Мы в ответе за тех, кого приручили! Великий человек сказал!

— Мам, я тебя не для того позвала, чтобы ты мне нотации читала! Давай дружить! Пойдем, надо выпустить собаку. Его сложно держать на поводке.

— Вот и я говорю — поторапливайся, поторапливайся!

«Зонта» с хлопком открылась и зависла над двумя женщинами, оберегая от дождя. Мелкими шажками они, трое женщин, побрели в парк. Непомусен перемещался кругами и челночным бегом на расстоянии вытянутого поводка. Ульяна то и дело выкрикивала команду «Рядом!», но не требовала ее выполнения. Бретонские грифоны свободолюбивые, самостоятельные собаки, но при этом умные и легко обучаемые. Все. Кроме Непомусена. Его испортила жизнь.

Боковой вход в парке оказался закрыт. Там велись какие-то работы. Сегодня с обеда все было перерыто и перекопано. Пришлось двигаться под зонтом в направлении центрального входа.

Из-за дождя всегда заполненный людьми парк практически опустел. Даже собачников не было видно.

— Ульяна, я долго думала и решила сказать тебе, что так больше продолжаться не может. Тебе надо выйти замуж! Мы с папой…

Ульяна чуть не подавилась собственным смехом:

— За кого, мам?

— Столько одиноких мужчин! Давай обратимся в службу знакомств или поищем кого-нибудь в соцсетях. Ты уже не молодая девушка. Хватит вертеть носом.

— Мам, давай я сама разберусь со своей личной жизнью!

— Ты уже разбираешься лет десять. Я замуж вышла в девятнадцать лет, а тебе уже…

— Я знаю сколько мне лет. Давай не будем…

— Я вот еще думаю поменять квартиру. Двушки мне будет мало. Папа вот-вот вернется. Амнистия будет осенью. Ему нужна отдельная комната. Он жутко храпит. Кроме того, ты будешь привозить внуков. Меньше трешки никак нельзя! Я уже нашла вариант. Дом старый, но надежный. Четыре этажа. Возле парка. Один подъезд. Три маленькие комнаты на втором этаже: двенадцать квадратов, девять и восемь. Зато потолки два девяносто пять. Кухня большая. Санузел раздельный.

Ульяна вздохнула, выслушав новую идею матери, но немного обрадовалась, что тема сменилась. Ольга Викторовна часто придумывала себе различные занятия от скуки. Каждое из них умирало молодым. Ольга Викторовна записывалась в бассейн, покупала там годовой абонемент со скидкой. Но сходив на один сеанс, больше там не появлялась, сославшись на вредную уборщицу. Ольга Викторовна начинала писать роман, но, закончив первую главу, теряла где-то папку с тетрадями. Она подняла всех родственников и знакомых, чтобы те помогли ей переехать в деревню к жене папиного друга, которая осталась вдовой. Но перед самым отъездом заявила, что не сможет жить без своего родного города и вдали от дочери и мужа, который еще отбывает наказание в тюрьме. Ее идеи уже никто не воспринимал всерьез. А как можно серьезно воспринимать рассказы пожилой женщины о желании сесть на шпагат, заняться профессионально альпинизмом и (не «или», а именно «и») уйти в монастырь?