Кевин Хирн - Проклятый. Hexed [litres]

– А откуда вы знаете, что hexen мотивировали таинственные русские – точнее, их желание покончить с русскими охотниками?

Все ведьмы повернулись к Малине, как и я, дожидаясь ответа. Она опустила глаза.

– Мы сумели поймать ту, что убила Бориса III, и допросили ее. Тщательно. Допрос вела Родомила, – сказала Малина, имея в виду убитую предводительницу их ковена, – но я присутствовала. Она рассказала нам перед смертью. И это еще одна причина, по которой die Töchter des dritten Hauses так нас ненавидят.

– Понятно. Ну, складывается впечатление, что они имели большое влияние в Германии. Ты говоришь, у них был доступ к самому фюреру. Неужели именно они через суккуба или каким-то другим способом внушили ему чушь о «высшей расе»? Они предложили создать концлагеря?

– Мы не знаем, – ответила Берта, которая уже доедала третье печенье. – Они хотели использовать Германию как оружие против России. Они не были нацистами; они были лицемерами. Уж поверьте мне, я бы охотно приписала им все военные преступления, но самые страшные злодеяния совершили люди, не подвергавшиеся влиянию преисподней.

– Она права, – сказала Клаудия, – холокост не их идея. Но они не возражали. И охотно к нему присоединились, когда им было выгодно.

Я нахмурился.

– В каком смысле?

– Некоторое время они преследовали каббалистов…

– Каббалистов! – воскликнул я и хлопнул себя по лбу. – Так вот почему он не умер.

– Кто не умер? – спросили ведьмы в полифонической гармонии.

Они напоминали хор из греческих трагедий.

Я вздохнул и собрался с мыслями.

– С самого утра я знал, что уже встречал этих hexen прежде – или просто видел их работу. Они попытались убить меня возле моего дома тем же некротическим заклинанием, которое использовали против Бориса III, но моя защита с ним справилась. – Я совершенно сознательно не стал объяснять, что мне помог амулет из холодного железа. В нашем договоре о ненападении ничего не говорится о том, что я должен раскрыть истинную природу своей защиты. – В последний раз моя защита сработала во время Второй мировой войны.

Берта перестала жевать и изумленно посмотрела на меня.

– Неужели? И где ты был?

– В Атлантических Пиренеях, сопровождал еврейскую семью в Испанию, где они могли сесть на поезд и добраться до Лиссабона, а оттуда в Южную Америку.

Берта подняла руку.

– Подожди немного. Это звучит просто замечательно, – сказала она и вскочила с дивана. – Я сделаю попкорн. – Остальные ведьмы начали протестовать, они считали, что невежливо просить меня рассказать историю под закуску для кино, но Берта решительно от них отмахнулась. – Бросьте, он друид, ему нравится играть роль барда.

Последовали новые протесты, но не слишком искренние, и все закончилось тем, что ведьмы повернулись ко мне с виноватым видом, чтобы я простил их любопытство.

Если честно, это позволило мне стать ближе к ведьмам. За два тысячелетия не изменилось одно: люди любят слушать истории о войне – во всяком случае те, в которых твоя сторона побеждает. Боги тому свидетели, в той войне было совсем немного поводов для радости, если не считать окончательной победы. Но ковен ее пережил, как и я, и мы сражались в ней, несмотря на то что наше участие было необычным. Это создавало связь между нами, и я понимал, что мой рассказ ее усилит и станет фундаментом для новых совместных побед.

Зная, что мне предстоит долгий рассказ, я решил немного его изменить. Главная причина, по которой я не принял более активного участия во Второй мировой войне, состояла в том, что мне запретила Морриган. В тот период наши отношения были еще неопределенными.

– Ты знаешь, сколько сейчас сражений мне приходится наблюдать по всему миру? – спросила меня Морриган, когда я собрался пойти добровольцем в британскую армию. – Проклятье, я не могу постоянно беспокоиться о тебе и следить, чтобы ты не наступил на мину или не попал под бомбежку Люфтваффе. Держись подальше от войны, Сиодахан, и не привлекай внимания к своей особе – в особенности внимание фейри.

Нет, я не стану утверждать, что сейчас у нас с Морриган какие-то особые отношения, поэтому, когда Берта вернулась с тарелками с попкорном и попросила меня продолжать, я просто рассказал ведьмам полуправду. Все ведьмы наклонились вперед, как и Хал. Он тоже не знал, чем я занимался во время той войны.

– Вам известно, что в те времена я скрывался от Энгуса Ога, как почти всю нашу эру, и не мог творить магию, которая привлекла бы его внимание. Но совесть не позволяла мне прятаться на берегах Амазонки и ждать, когда все закончится. Поэтому я стал maquisard [73] Маки ( фр. ). , вступив во французское Сопротивление на юго-западе, где проводил еврейские семьи через пустыню, чтобы спасти их от нацистов.

Члены моей сети знали меня как Зеленого Человека. Если же кто-то интересовался моим настоящим именем, я назывался Клодом и этим ограничивался. Семьи под моей опекой добирались до Испании быстрее и легче, чем с любым другим проводником. К тому же никто из них не болел. Всего мне удалось спасти семьдесят семь семей, иногда я проводил даже большие группы. Но мне далеко до ваших масштабов – пятьдесят тысяч евреев в Болгарии, – если честно, я не верил, что они должны считать это только своей заслугой, но таков был мой скромный вклад в общее дело. И не забывайте, что я находился в Гаскони, которая буквально кишела нацистами, вдали от основных сил maquisards. Часто вывести людей из города оказывалось сложнее, чем пройти через горы.

Только одна семья, которую я вел, не сумела выбраться из Франции. Я встретил их возле По, и мы намеревались пересечь Пиренеи через Коль дю Сомпор. Отец семейства, какой-то ученый, боготворил своих детей, но я не могу назвать их имена, даже если бы захотел. В большинстве случаев люди сохраняли анонимность – так было безопаснее для всех.

– Я сделал паузу, чтобы глотнуть горячего шоколада, который успел немного остыть, и Берта с нетерпением посмотрела на меня.

– Это была довольно молодая пара с тремя детьми: мальчик десяти лет, девочка восьми и пятилетний мальчик. Мальчиков одели в костюмы – лучшие, что у них имелись – а девочка была в сером шерстяном пальто поверх красного платья. Мать также надела в дорогу платье и тяжелое пальто. Отец нес портфель с бумагами и фотографиями, и больше у них ничего не было. Отец – я заметил в его ауре следы магии, но не дал себе труда их изучить, теперь я знаю, что он был каббалистом и у него имелась вполне достаточная защита, как и моя, чтобы отразить некротическое заклинание hexen – Gewebetod, ja?

– Ja. – Кивнула Малина, – именно это слово они используют.

– Шесть ведьм поджидали нас в засаде в ночь, когда мы находились на середине Коль дю Сомпор – по одной на каждого человека из нашего маленького отряда, из чего я сделал вывод, что нас кто-то предал. Мать и трое детей сразу упали, держась за грудь, на осеннюю палую листву. Я также упал, потому что почувствовал удар по моей защите и ждал, что сейчас последует взрыв гранаты или пулеметная очередь. Как только я оказался на земле, я сразу сотворил заклинание невидимости и осторожно отполз в сторону.