Елена Арсеньева - Большая книга ужасов 2018

– У тебя желудь в кармане! – крикнул Валер. – Дубовый желудь! Доставай скорей!

Лёнечка попятился. Лицо его приняло замкнутое, ожесточенное выражение.

– Нет у меня никакого желудя, – сказал он высокомерно. – Чего ты городишь?

Но Валер кинулся вперед и хлопнул его ладонью по груди. Ладонь ощутила небольшую твердую выпуклость.

– Вот желудь! – крикнул он.

Лёнечка было попятился, но Валюшка бросилась к нему и схватила за руку.

– Лёнечка, ты что, с ума сошел?! – закричала она сквозь слезы. – Ты хочешь, чтобы я погибла?

Ожесточенное, угрюмое лицо Лёнечки дрогнуло. Он зажмурился и словно во сне, словно против воли вытащил из кармана желудь.

Витки Сейтман выхватил желудь из его пальцев и, прижав к каменной двери, вонзил в него обломанный нож.

Дверь рассыпалась мелкой каменной крошкой, обнаружив изорванный практически в клочья илю.

Азанде тигриным прыжком оказался рядом, схватил его и прижал к груди с радостным криком:

– О мой драгоценный илю!

Но тут же Витки Сейтман как пробку из бутылки вышиб африканца наружу, чтобы не загораживал выход. Люди один за другим вылетели вон из дома… за мгновение до того, как он рухнул со страшным грохотом.

Впрочем, никто даже не оглянулся – слишком невероятная картина открылась их глазам.

Где дремучий лес? Куда он пропал? Их окружало нагромождение валунов, огромных глыб. Высокие скалы почти смыкались над головами, стояли стеной. А у подножия одной из скал каменное существо с огромной головой, длинными руками и короткими ногами, держа в ручищах каменный молот, пыталось ударить им юношу с белыми волосами, одетого во все белое.

В первое мгновение Валеру показалось, что перед ним Уран, но это был другой человек – с добрым, удивительно красивым лицом. И у него были крылья – белые крылья!

Впрочем, нет: они казались серыми от каменной пыли, они волочились по земле словно переломанные и явно мешали юноше сдерживать врага.

– Никто! – воскликнула Валюшка, бросаясь к нему, и он обернулся на ее крик.

Счастливая улыбка осветила его лицо:

– Валюшка! Я тебя люблю! Прощай!

Никто с усилием вскинул одно крыло и накрыл им каменное чудище. Другое воздел к небу и крикнул:

– Я нарушил свой долг! Покарай меня!

Пронзив тяжелые облака, стрела молнии ударила с неба, вонзившись прямо в лоб Никто, прочертила огненный след по его телу, скользнула по крылу, которым он накрыл каменное чудище, – и в следующий миг оно вместе со своим молотом рассыпалось на мелкие камешки. А Никто исчез, словно его и не было никогда…

Валюшка покачнулась и упала бы, если бы ее не подхватил Витки Сейтман. И тут раздался отчаянный крик:

– Хар! Друг!

Лёнечка кинулся вперед и принялся собирать крошку, оставшуюся от каменного существа, пересыпая ее из ладони в ладонь. Он рыдал, беспрестанно твердя одно и то же:

– Хар! Мой верный друг!

Вдруг он вскочил, сверкнув зелеными глазами, и кинулся к Валюшке, воздев кулаки:

– Из-за тебя погиб лучший из цвергов!

И внезапно побледнел, лицо его стало изумленным, ошеломленным, глаза вновь обрели обычную голубизну, Лёнечка схватился за голову, словно не понимая, что происходит, и со стоном рухнул наземь. Он был без сознания.

– Что это? Что случилось?! – испуганно прошептала Ганка, с силой стиснув руку Валера. Но он не знал, что ответить… Он сам ничего не понимал!

Совершенное обалделое выражение лица было и у Азанде. Валюшка плакала, уткнувшись в грудь Витки Сейтмана, в глазах которого был ужас.

– Ты что-нибудь понимаешь? – воскликнул Азанде.

– Кажется, да, – тихо сказал Витки Сейтман. – Хар – один из цвергов, карликов, которые живут в горах, искусных мастеров, кладоискателей… и темных, недобрых божеств. Некоторые цверги созданы из камня, вот и Хар такой же. Лишь небесная молния – или собственная воля могут прервать их существование. Они дружны только с великанами, такими как Хресвельг.

– Почему же тогда Лёнечка называл его другом? – растерянно спросил Азанде.

– Это уже не Лёнечка, – тихо сказал Витки Сейтман. – Неужели вы не поняли?! В него вселился Урд. Урд, сын каменного великана Хресвельга, друг цвергов и прежде всего Хара…

– Но как это могло произойти?! – пробормотал Валер, недоверчиво оглядываясь на неподвижно лежащего Лёнечку. – Неужели это началось уже тогда, когда к нему приплыла лодка Урана?

– Да, думаю, именно тогда Урд и выбрал его, – кивнул Витки Сейтман.

– А вселился в него, когда его оплели дубовые корни, – тихо заговорила Ганка. – Я не раз видела, как Уран качался на его ветках… раньше, давно!

– Корни-змеи… – задумчиво проговорил Азанде. – Это плохо. Это плохо…

– Что плохо? Кто в Лёнечку вселился?! – зло выкрикнула Валюшка, отстраняясь от Витки Сейтмана. – Что вы тут все городите?! Да Лёнечка… он самый лучший, самый добрый! Он мне с самого начала помогал от Гарма спастись! В него вселялся айсбайль, один из тех, кто сражается с исчадиями Ледяного ада! Благородный герой! А вы говорите – Уран! Урд!

– Это не важно, кто овладевал его душой, – тихо сказал Витки Сейтман, и в голосе его звучала жалость. – Это прежде всего значит, что душа его открыта для того, чтобы ею могла овладеть некая сила, а злая или добрая – уж смотря по обстоятельствам. То есть путь для Урда был открыт.

– А в прошлом году Владычица Острова подчинила себе Лёнечку, заставляла его убить меня, – проговорил Валер. – Помнишь, Валентина? У него тогда менялось лицо и глаза становились белые, как белая трава. А несколько минут назад глаза у него были зеленые, как у Урана.

– Да, это правда, – подтвердила Ганка. – У Урана были зеленые глаза.

– Ну и что, ну и что?! – яростно вскричала Валюшка, с ненавистью глядя на Валера. – Меня Владычица Острова тоже заставляла убить тебя. Что, теперь ты скажешь, что в меня тоже кто-нибудь вселился? Может быть, сама эта, как ее… Варгамор?

И она хрипло, с отчаянием, расхохоталась, а потом снова расплакалась и с трудом сквозь слезы выговорила:

– Прекратите! Не хочу больше ничего слышать! Никто погиб из-за меня! Лёнечка – это единственный друг, который у меня остался!

И, оттолкнув Витки Сейтмана, который пытался ее удержать, она бросилась к неподвижно лежащему Лёнечке и, сев около него на камень, снова уткнулась в ладони, горько всхлипывая.