Светлана Кобелева - Брат

Это была постановка Малого театра — спектакль «Собор Парижской Богоматери». Страшного горбатого Квазимодо доверили играть старейшему актеру театра. В самом начале под звук колоколов Квазимодо в полутьме должен был пролететь над сценой, держась за страховочный канат. Все шло замечательно. Актер отлично справлялся со своей ролью. Но был у него один недостаток. Любил он перед спектаклем пропустить стаканчик-другой, так сказать, для куражу.

И вот долгожданный день премьеры. Волнение. Актер не ограничился парой стаканчиков и пропустил столько, сколько потребовала душа. В гримерке нетрезвый актер облачился в костюм Квазимодо, прицепил горб и побрел к сцене.

Премьера. Полный зал. До начала остались какие-то минуты. Его встретил режиссер и несколько опешил от такой подготовки к спектаклю, но тот его успокоил, сказав, что выступает уже двадцать лет и талант, как говорится, не пропьешь…

На сцене полутьма, звон колоколов. Вдруг через всю сцену пролетает Квазимодо, потом в обратную сторону, и опять, и снова… и еще раз…

Примерно на седьмой пролет Квазимодо смог остановиться. Встал посередине сцены спиной к переполненному залу и, держась за канат, задумчиво глядя за кулисы, в гробовой тишине возмущенно произнес:

— Ит-и-т-ь твою налево! Я тут, как после-з-н-я-я сволочь корячусь, а эти придурки даже занавес еще не подняли!

После этого рассказа все окончательно развеселились. Только Анна молчала, без аппетита ковыряя картофельную запеканку. Это заметила Ковальчик и, наконец, вспомнила, о чем хотела поговорить с Инной. Она стрельнула глазами в Артура и, облокотившись о стол, елейным голосом произнесла:

— Анна, милая, я, кажется, пропустила мимо ушей то, как вы познакомились с семейством Котовых и Горбуновых. Могли бы вы повторить?

Анна тут же отвела глаза и съежилась, будто боясь или стесняясь рассказать правду. Вместо нее ответил Кривошапкин:

— Анна дальняя родственница Сергея, приехала к нам в гости.

Ковальчик удивленно изогнула бровь.

— И вы, милая, не побоялись путешествовать в таком положении?

Анна еще больше стушевалась и слегка покраснела. Вика перехватила инициативу и мягко произнесла:

— Веслава, не смущайте девушку. Лучше расскажите еще что-нибудь интересного из вашей жизни. Уверена, у вас есть еще пара историй в запасе.

Откинувшись на спинку стула, соседка кивнула и улыбнулась.

— Да-да, конечно, есть, но прежде, чем я начну рассказывать, все же можно узнать: кто-нибудь из вас знает английский?

Все удивленно переглянулись, не понимая причину резкой смены темы разговора, даже Петр Ильич с интересом посмотрел на знакомую. Один лишь Сергей, подцепив обжаренное в кляре луковое кольцо, не обратил на это внимания и произнес:

— Так Анна отлично спикает. Вон как с этой малявкой чесала языком! Мам, как ее звали — Аллочка?

Лавров взглянул на Артура, надеясь, что тот подтвердит его слова. Но Кривошапкин так на него посмотрел, что он поперхнулся. Петр тут же протянул ему стопку водки, а Вика подскочила и со всего размаху ударила по спине. Тот начал кашлять еще сильнее, Анна испуганно ойкнула и схватилась за живот. Веслава бросилась помогать Вике — вдвоем они так настучали по спине бедного Лаврова, что тот жалобно поднял руки вверх — мол, сдаюсь.

Рассевшись на свои места, все вновь посмотрели на Ковальчик, ожидая объяснений. Та пожала плечами и как можно спокойнее проговорила:

— И что вы так всполошились? Просто у моей знакомой есть внучка, которой необходимо подтянуть английский язык. Вот она и спрашивала, есть ли у меня знакомые преподаватели иностранного. Я только сейчас об этом вспомнила…

— С удовольствием! Согласна преподавать…

Все резко оглянулись на Анну, и та вновь смутилась от столь пристального внимания. Тактично кашлянув, Кривошапкин немного натянуто улыбнулся.

— Анна, тебе не обязательно…

— Нет, я сама этого хочу. Хватит сидеть на вашей шее! Вы и так мне крышу над головой дали. Чего-то большего от вас требовать — это верх свинства… Я так не хочу!

— А…

Вика, перебив Артура, весело подмигнула девушке.

— Твоя правда, Анна! Нечего тебе без дела сидеть. Ведь так со скуки можно умереть. Так что, Веслава, можете сказать вашей соседке, что нашли преподавателя.

Подопечная грешников сразу же заулыбалась, видимо, в предвкушении будущих уроков. И это разрядило обстановку: ужин завершился даже лучше, чем начался. По крайней мере, все расходились, улыбаясь.

Утро началось с того, что Вика, набросив поверх пижамы халат, переступила через храпящего на полу Сергея и вышла в полутемный коридор. С кухни доносился едва слышимый шум — видимо, кто-то уже проснулся. Держась за стену, Вика медленно прошла вперед и, свернув направо, замерла. В глаза ударил неяркий, но все же неприятный для сонных глаз свет. Он, проникая сквозь высокое незашторенное окно, залил всю кухню: от небольшого стола в одном углу до гудящего холодильника и газовой плиты в другом. Шумела Анна. Она, напевая что-то себе под нос, достала из шкафчика над раковиной глубокую миску и поставила на стол. Затем надела фартук-жилетку, который Сергей купил специально для нее, чем удивил не только ее, но и Вику. Впервые Лавров к чему-то серьезно отнесся — обыскал несколько магазинов, пока нашел необходимый размер. И когда Анна сказала, что не может принять подарок, то он тут же завел разговор, что настоящая хозяйка не может обходиться без фартука. К тому же жена и так просила его купить, вот и случай представился. В общем, повел себя, как рыцарь на белом коне… И Вика, чувствуя себя последней дурой, неожиданно для самой себя заревновала. Хотя нет — скорее, позавидовала. Вот почему, когда она была беременной, не нашлось такого же идиота, как Лавров? Или такого же чокнутого семейства, как Котовы и Горбуновы? Несправедливо!

Из раздумий ее вывел скрежет — Анна тащила из шкафа тяжелую чугунную сковородку. Затем она поставила ее на конфорку и вернулась к столу. Там ее уже ждала миска из стекла, четыре яйца, поллитра молока и соль с сахаром. Решив больше не прятаться, Вика запахнула полы халата и, шлепая босыми ногами по ламинату, зашла на кухню.

— Доброе утро, Анна. Чего так рано встала?

От неожиданности Анна вздрогнула и чуть не выронила яйцо, которое держала в руках. Но вовремя спохватилась и, немного застенчиво улыбнувшись, сказала:

— Да так, не спалось. Низ живота всю ночь ныл, только под утро затихло.

— Живот болел?! Почему ты не сказала? — Вика быстро приблизилась к ней и обеспокоенно вгляделась в лицо девушки. — А сейчас точно все прошло?

Опешив, Анна отступила на шаг и кивнула.

— Все в порядке, не волнуйтесь…

— Точно? Ты бы сказала, если бы что-то было не так?