Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

Хеопс отлично знал, что думают и чувствуют те, кому выпала судьба стать богатейшими людьми страны.

«Если это реальность, то…» — Засомневавшись, Хеопс уставился на тускло поблескивавший в свете уличных фонарей продолговатый металлический предмет.

Несколько минут смотрел на него. Потом подумал: «Да, это реальность!.. Эта вещь тому подтверждение! Знали бы они все!..»

От неожиданно открывшейся перспективы у молодого мужчины заболело сердце. Хеопс еще раз посмотрел на продолговатый предмет, который держал в руках: будущее счастье или несчастье уже успело покрыться мельчайшими капельками оседавшего на нем петербургского тумана. Придававший городу атмосферу загадочности, он был как никогда силен.

Старинная барская усадьба была не единственным домом, сохранившимся в окрестностях Рублевского шоссе с дореволюционных времен. Но именно ей повезло меньше других. Известный фабрикант медицинских препаратов, самый крупный в стране, облюбовал ее под свою вотчину.

— Тимоша, ты подлец! — мрачно проговорил Михаил Домбровский. — Ты получил в свои грязные лапы жемчужину русской архитектуры. Что ты с ней творишь?!.

— Брось брехать!.. — Кёлер устало махнул рукой. — Творение третьеразрядного крепостного архитектора. Этот дом и флигели строил крепостной мужик Савва Филин. У Разумовского не было денег выписать архитектора из Англии, как это делали все.

— У тебя есть деньги. Не чета графу Разумовскому. Можешь выписать из Англии любого архитектора. Но перестраиваешь усадьбу по эскизам собственной жены!..

— У Наташи чудесный вкус!

— И в детстве она посещала кружок рисования. При доме культуры военного городка. Где жила вместе с папой, младшим офицером. Ты знаешь, как зовут ее в округе?.. Салтычиха!.. Была такая помещица, которая втыкала своим служанкам иголки в грудь.

— Послушай… Если ты не прекратишь… Я знаю тебя с трех лет, но… Клянусь, я тебя выгоню. Тогда в моем доме ты больше не появишься. Никогда!

Угроза неожиданно подействовала. Домбровский замолчал: осознал — только что принялся говорить лишнее.

— Сейчас ко мне придут люди… Думаю, тебе не стоит присутствовать при разговоре.

Домбровский решительно встал и быстрыми шагами вышел из комнаты. Фабрикант остался стоять возле роскошной горки с антикварным фарфором.

Оказавшись на лестнице, — кругом виднелись следы незавершенного ремонта, — Михаил Домбровский пошел медленнее…

Вот он на улице. Изумительная летняя ночь овеяла его своим бархатным дыханием. На небе, как бриллианты, ярко мерцали звезды. Домбровский испытал досаду: зачем именно в такую ночь он затеял этот бессмысленный, опасный разговор?!. Его жизнь целиком зависела от расположения друга-миллиардера. Но какой-то дух противоречия растравлял его: подмывало излить желчь. «Впрочем, — подумал Михаил, — Кёлеру это даже нравится. Памятуя о нашей детской дружбе, при всем желании не может обидеться на меня всерьез. А так как человек он хитрый, то ценит возможность время от времени выслушивать о себе правду-матку. Все-таки критика помогает стать сильнее… Главное, не переборщить: не довести его до такого состояния, когда прежняя детская дружба не поможет».

Окружавший усадьбу парк был погружен во тьму. Лишь вдоль дороги, что шла к украшенным колоннами парадным воротам — тоже памятнику архитектуры, — стояли яркие фонари. Вскоре такие засияют по всей обширной территории поместья. А пока там и здесь виднелись следы работ по благоустройству, прекращенных на ночь. Из-за кустов торчала оставленная рабочими тачка с плодородной землей. У стены флигеля стояла с неснятой деревянной опалубкой будущая клумба. Жизнь в собственной аристократической усадьбе казалась Кёлеру соблазнительным мероприятием. Поторопился переехать сюда, хотя «дворянское гнездо» еще носило в себе черты семидесятилетней советской разрухи.

В душе Домбровского закипела прежняя злость: «Не его ли дедушка притащился сюда в семнадцатом году в лаптях и с обрезом в руках — прикончить барина и разграбить усадьбу! — с раздражением подумал он. — А теперь внучек корчит из себя аристократа!»

Дед Кёлера по матери был выходцем из какой-то подмосковной деревни. По отцу он был — сирота, взявший фамилию воспитавшего его революционера. Об этом Тимофей сам рассказал как-то Домбровскому.

У края колоннады, которая украшала центральный вход, стоял новенький джип «Инфинити». Автомобиль стоимостью семьдесят пять тысяч долларов использовался как разъездной. На территории усадебного комплекса оборудовано современное гаражное хозяйство — как раз в помещении бывших барских конюшен. Сам Кёлер раскатывал на бронированном удлиненном «БМВ», за которым неотрывно следовал «Х5» — джип той же марки, набитый вооруженной охраной. Но сейчас этих автомобилей в поместье не было — они повезли супругу миллиардера в аэропорт.

Глядя на «Инфинити», Домбровский подумал: не взять ли у начальника охраны ключи? Кёлер позволял другу пользоваться любой машиной из своего хозяйства, кроме лимузина.

Захотелось уехать в город, провести ночь где-нибудь в «Rаю» на Болотной набережной, вернуться под утро в обществе проститутки, зайти через отдельный ход в гостевые апартаменты во флигеле… Он вздрогнул: из-за спины неожиданно вышел начальник охраны. Приглушенным голосом он разговаривал по рации с кем-то из подчиненных. Огибая слева разбитую на этих днях роскошную клумбу, пошел к воротам.

Михаилу вдруг расхотелось ехать куда-то: глупо в такую изумительную ночь покидать этот райский уголок! К тому же его подспудно мучило любопытство: с кем это Кёлер собирается встретиться в столь поздний час?

Вытащив из кармана сигару — позаимствовал сегодня утром из коробки на рабочем столе друга — «Коиба Эсплендидос», тридцать пять долларов за штуку, Домбровский откусил и выплюнул на землю кончик, чиркнул зажигалкой, долго раскуривал дорогой табак. Наконец ему это удалось. Он медленно двинулся в сторону черневшего парка.

Ему показалось: где-то в соседней зале послышался призывный девичий смех. Страх, от которого ладони давно уже были мокрыми, только усилился. «Это она! Несет смерть». Дикость происходившего, а главное — то, что он участвует в этом, не укладывались в голове. Терзаться сомнениями — поздно.

Он был в паре, начавшей игру. Второй человек в ней, медленно двигавшийся с завязанными глазами по залам особняка, обставленным роскошной мебелью, — Гришанов. Владелец компании интернет-провайдера. Его бизнес в последние месяцы пошатнулся. Об этом писали во всех газетах.

Вадик Слепян знал, почему собрались здесь эти люди. Конечно, некоторых — великосветских прожигателей жизни — привлекала невероятная забава, но большинство купилось на приглашение поучаствовать в вечеринке с одной целью: познакомиться с Виктором — крупнейшим бизнесменом-миллиардером. Чем дальше, тем реже он появлялся в Москве. Дела вел через многочисленных доверенных лиц. Многие из них намеренно скрывали связь с ним, действуя как бы от себя.