Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

— Выходит, ты установил где-то подслушивающее устройство!

— Ты сошел с ума. Твои слова — еще одно подтверждение. — Домбровский отошел от двери. Теперь говорил спокойнее. — Восстановить на практике крепостное право! Впервые с тысяча восемьсот шестьдесят первого года. Как ты мог додуматься до такого?! Представляешь, что с тобой сделают, когда об этом узнает хоть кто-нибудь кроме меня? — Михаил опять начал заводиться. В голосе зазвучали истеричные нотки.

— Закрой дверь… — Кёлер с тревогой посмотрел в коридор.

Домбровский толкнул деревянное полотно. Клацнул язычок замка.

— Я не стремился к этому. Все произошло помимо воли… Обстоятельства сложились, — продолжал лекарственный магнат. Тон стал злым. — Послушай, если сейчас же не скажешь, куда спрятал подслушивающее устройство, позову начальника службы безопасности. Обещаю: он сильно подпортит тебе настроение…

«Если бы ты знал то, что знаю я… — вдруг подумал Михаил. — Это у тебя бы моментально испортилось настроение».

Игра на самом деле прекратилась едва начавшись. После неожиданного для всех бегства Слепяна участники устроили перерыв. Было решено немного «размяться» шампанским. Для улучшения «спортивного результата».

— Ты знаешь Марьяну Бонда? — спросил Виталий Елизаров Антона Шаварского.

— Не имел чести быть представленным. — Шаварский пьяно покачнулся. — Говорят, с ней трудно общаться.

— Да, в каждом появляющемся около нее новом человеке видит очередного авантюриста — нацелился через нее наложить лапу на капитал ее отца…

— Что поделаешь! Непросто быть наследницей такого состояния!

— Будущей наследницей. Видел давеча ее папашу в ресторане. Принимал водочку и уплетал закуски за обе щеки…

— Долго он не проживет. У него больное сердце. Помочь ему не может даже Лейбниц.

— Кто это?

— Знаменитый швейцарский хирург. У него своя клиника в Лозанне.

Негромко зазвучала мелодия мобильного телефона. Елизаров вытащил трубку из кармана.

— Алло…

Шаварский отвернулся и принялся смотреть на девиц, гулявших с бокалами шампанского в руках между расставленной по залу мебели.

— Это Барон! — проговорил Виталий, нажав отбой. — Они с Колей Килиным сидят в «Подмосковных вечерах».

— Зови их сюда!

— Боюсь, что сейчас ему не до наших развлечений. Утверждает, что встретил в ресторане Алика Тоштаголова. Страшно взволнован!..

— Что за идиотские шутки!.. Ты совсем рехнулся!.. — Слепян не мог придти в себя. — Сад, ночь… Ты считаешь, это нормально — так шутить?

— А подглядывать через окошко?.. Приличные гости так себя не ведут.

«Я твоя смерть!» оказалось частью розыгрыша. Когда голос за спиной разрешил ему повернуться, Слепян узнал Мишу Раизина — одного из тех, кто собрались в этом доме на вечеринку.

— Я только хотел узнать, что там происходит. Перед тем, как войти… Хорош я был бы, вломившись в залу в самый разгар салочек!.. — попытался оправдаться Вадик.

— Ладно, не сочиняй!.. — развязно бросил Миша. Грубо схватив Вадика за рукав, потянул от окна. — Давай отойдем, а то нас заметят.

В нескольких метрах от них в стене из ровно подстриженного кустарника был промежуток. Они прошли в него, остановились с другой стороны живой изгороди. Миша поправил и без того отлично сидевший на нем пиджак, купленный недавно в Милане.

— Можешь передо мной не оправдываться!.. — продолжил Раизин. — Я тебя прекрасно понимаю… Вижу, ты тоже все понял. — Вадик слушал не перебивая. — Может быть, у тебя даже есть ответ на главный вопрос: с кем хочет свести счеты наш дорогой хозяин праздника Рустам?.. Иначе зачем все это: игра в салочки, смертельно больная красавица… Посуди сам — что им стоило договориться?! Рустаму и этой барышне-Смерть. Если ей важно быть осаленной одним из гостей — легко могла все подстроить еще в первом раунде. Значит, она нацелена на какого-то определенного человека. Уверен, это не я. У меня с ним прекрасные отношения. Но тогда кто?.. Судя по всему — ты. Но тебе удалось разгадать вражеский план. Знаешь, что тебе скажу: эта игра со смертью… Никогда не чувствовал такого сексуального возбуждения. О черт! Кто это?!.. — в страхе взвизгнул Раизин.

Одно из окон небольшого дома, в котором располагался клуб «Подмосковные вечера», резко открылось. Тренькнуло стекло. Со звоном осколки посыпались вниз. Повернувшись на звук, Барон и Килин увидели: в отворенном проеме возникла человеческая фигура. Доли мгновения яркий свет, бивший из залы ресторана, освещал ее — видна белая рубашка, характерный темный галстук-бабочка, — униформа здешнего официанта. В руках человек держал большой прямоугольный предмет черного цвета.

Затем свет в зале погас. Через несколько секунд потемнели окна первого этажа. Предположить, что в системе электроснабжения произошел сбой, мешало то обстоятельство, что молочно-белые фонари под соснами по-прежнему ярко светились. На открытой площадке с беседками послышались возгласы удивления.

Ни Александр, ни Николай не произносили ни слова. Ими овладел страх.

«Вскочить! Броситься, пока не поздно, к автостоянке, к машине», — отстраненно подумал Килин. Не пошевелился. Странное любопытство захватило его. Ничего необычного, кроме разбитого стекла, погашенного света и официанта с некой вещью в руках, пока не произошло.

Из темного предмета — им оказался динамик музыкальной системы, включенной на полную мощность, — вырвались первые аккорды музыкального произведения.

Это был похоронный марш.

— Бежать поздно! — произнес килинские мысли вслух Барон.

«Клуб принцесс» — компания самых богатых незамужних девушек России — был тем обществом, заполучить которое в свои стены мечтал не один десяток владельцев клубов и дорогих баров, директоров по маркетингу бутиков и домов моды.

Впрочем, эти девять барышень — они составляли костяк маленького сообщества избранных — отчего-то каждый раз принимались отчаянно протестовать, когда кто-нибудь в глаза называл их «клубом принцесс». Злые языки при этом поговаривали у них за спиной, что на самом деле им очень нравится подобное величание…

Бар «Макс Тавурин» еще восемь месяцев назад был магазином средств самозащиты: небритые продавцы-мужчины по просьбе покупателей снимали с кронштейнов на стене пневматические винтовки — копии знаменитых «винчестеров», газовые «вальтеры» и короткие тупорылые дубинки электрошока. За небольшую плату можно было купить баллончик с перечным газом или блестящий никелем полицейский свисток.

Отчего-то торговля заглохла. Магазин съехал, вывеску убрали. На стене над закрытой дверью остался лишь ее квадратный след. Обшарпанный фасад старого дома своей убогостью выбивался из ряда отлично отреставрированных домов извилистого переулка в самом центре Москвы.