Глеб Соколов - Попрыгунчики на Рублевке

Грянул первый раскат грома. От неожиданного звука Тоштаголова перекосило — дернулся, вжал голову в плечи, лицо исказил ужас.

Официанты принялись выносить на улицу широкие зонты на ножках с круглыми металлическими постаментами.

— Не волнуйтесь, — проговорил Килин. — дождя и грозы не будет. Сегодня гремит не впервые. И каждый раз ветер обносит тучи стороной.

Сглотнув слюну — кадык его дернулся, Алик произнес:

— Нервы ни к черту… Я же говорю: надо скорей, скорей! Вы правильно догадались: в кассах нет ни одного билета на ближайший рейс. Чертов саммит! Начинается завтра, все места в самолетах раскуплены.

На завтра намечено открытие международного саммита в Санкт-Петербурге. Телевизионные комментаторы взахлеб описывали, какое внимание проявляют к нему во всем мире.

— Вы хотите, чтобы я уговорил Махмута немедленно вылететь на частном самолете в Санкт-Петербург и при этом взять нас с собой?!. Вы, наверное, свихнулись.

— Еще нет, но через минуту это наверняка произойдет. Не могу больше выносить этот страх. Поймите! Надвигается подлинный ужас!.. Надо немедленно бежать отсюда!

— Так бегите!..

— Нет, нужен самолет! И немедленно!.. Не через два, не через три часа — немедленно!..

Со все большим ожесточением Градусов выбрасывал из ямы черную землю. По шоссе с другой стороны забора проехал автомобиль. Снопы света от фар достигали верхушек садовых деревьев, доносился приглушенный звук мотора, — Бобби старался не обращать внимания. Чувствовал: земля рыхлая, несколько раз уже перекопанная. Наконец отшвырнул лопату в угол ямы: ничего!.. Неужели ошибся?! Но ведь было же там что-то, когда он оказался на участке в первый раз!..

Он прислушался, потом внимательно посмотрел по сторонам: тихо, ничего подозрительного. От интенсивного орудования лопатой с него градом лил пот.

Почувствовав себя совершенно обессиленным, Бобби уселся на край выкопанной «могилы». «Постой… Дерн был неаккуратно уложен. Конечно!..» Как он не связал все детали вместе!..

«Если копали недавно… В темноте… Может быть, даже сегодня — труп где-то здесь, поблизости».

Хотя заранее был ко всему готов, передернуло, стоило представить, что рядом — на территории, огороженной забором, — находится изрядно разложившееся, перепачканное в земле человеческое тело.

Они в башне. Домбровский шел первым. Казалось, вокруг еще темней, чем когда был здесь впервые.

— Мне следует вернуться к торту! — прошептал Кёлер. — Его должны выкатить в моем присутствии…

От страха Кёлера одолела разговорчивость. По пути из спальни до загадочной двери хозяин усадьбы не умолкая болтал о пустяках.

Ступени лестницы поскрипывали. Впереди проход через темный зал с брошенными на полу досками, еще несколько лестничных пролетов…

Сверху не пробивалось ни лучика света. Но у Домбровского не было сомнений: Марта Кёлер — там.

Во мраке хозяин усадьбы примолк.

— Виктор Викторович… — Голос молодой женщины сбился на легкий хрип. Она кашлянула, улыбнулась — постаралась сделать это как можно более обворожительно. — Уважаемые господа… Взлетаем: прошу вас пристегнуть ремни.

Килин, сидевший в компании Таштаголова и Махмута на борту маленького реактивного самолета, с испугом покосился на стюардессу: произнесла дежурную фразу завораживающим голосом, словно хотела загипнотизировать пассажиров. Кругом гипнотизеры?..

Вдруг эта высокая красавица в синей, отлично сшитой из дорогого материала форме не смогла совладать с собой и расхохоталась.

Пассажиры позднего рейса — всего их было трое — были в пижамах. Правда, на одном лишь Тоштаголове наряд для сна — подлинный. Шикарные штаны и куртка с большими карманами и перламутровыми пуговицами — цветастая аляповатая ткань в восточном стиле выдавала происхождение этого костюма откуда-нибудь из азиатских стран СНГ. Под пижаму Алик надел белую рубашку с большими жесткими манжетами, прихваченными запонками. В них крупные рубины оправлены в золото. Непостижимо, но рубиновые запонки в сочетании с пестрой курткой смотрелись отнюдь не безвкусно. Появись в этом ночном костюме, бирюзовых носках, черных замшевых туфлях, с пальцами, унизанными перстнями, и массивным «Ролексом» Тоштаголов где-нибудь на городских улицах, — никто бы не понял, что он в одежде для постели.

На владельце реактивного самолета Викторе пижамной была только куртка. Да и та, как прикидывал Килин, сшита накануне вечеринки каким-нибудь лондонским портным, — специальный заказ передан из Москвы по телефону. Куртка была воистину для сна, но так со вкусом сшита и из ткани столь высокого качества, что вполне могла быть принята за некую дизайнерскую клубную вещь в ультрасовременном стиле. Глядя на Махмута, посторонний человек ни за что бы не сказал: «Надо же, человек в пижаме!»

Килин вместо одежды для постели надел летний полосатый костюм — странную вещицу, купленную им когда-то в Мексике.

Узкая полоска света все же пробивалась. Но свет этот — странный, рассеянный, как будто там, в зале под самым куполом башни находится внеземной источник свечения.

— Стыдно признаться… Впервые в жизни боюсь собственную жену! — прошептал Кёлер. Вдруг дернул Домбровского за рукав — «остановись». — Миша, что бы там ни было… Никто и никогда… Поклянись, что никому не расскажешь о том, что увидел…

Домбровский хотел пойти дальше, но Кёлер удержал его.

Михаил пару раз сдержанно кивнул головой. Двинулись вперед. Порог залы…

Ремень вокруг талии Николая давно застегнут. А вот Алик еще не успел этого сделать. Капли пота покрывали его лоб. Только что он напряженно смотрел в окно. Теперь дернулся, начал вытаскивать пряжку ремня, застрявшую между сиденьем и подлокотником.

— Где оставил свою машину?.. Там, у Кёлера? — спросил его Махмут.

— А где же еще?!.. К черту машину!

Двигатели загудели. Самолет начал стремительно разгоняться по взлетной полосе. Алик прильнул к широкому иллюминатору. Не обращал больше внимания на Виктора, полностью потеряв к нему интерес с момента, как экипаж самолета задраил дверь и они быстро вырулили в самое начало взлетной полосы.

— Ну давай же скорей, зараза!.. — воскликнул Тоштаголов, ударил волосатым кулаком по подлокотнику.

Наблюдавший за ним Килин обратил внимание: волосы Алика мокры от пота, будто только что вышел из душа. Известный вор в законе отчаянно нервничал. Огни, проносившиеся за стеклом, слились в единую желтую линию. В этот момент в салоне стало тише — колесики шасси частного джета оторвались от земли.

Волосатая лапа Тоштаголова зашарила по подлокотнику в поисках специальной кнопки. Найдя, несколько раз нервно нажал ее, вызывая стюардессу. Килин и Махмут молча наблюдали за попутчиком.