Ричард Лаймон - Луна-парк

А потом, по левую руку, он увидел деревянную лестницу, ведущую на крыльцо Музея Диковин Джаспера.

Вот тут мы сегодня дрались, подумал Джереми. Он вновь и вновь вспоминал эту драку. Оно того стоило. Он помог Ковбою («навалял обсоскам»), отдубасил тех девок, хорошенько их пощупал, одной даже майку порвал и всласть нагляделся на ее сиськи. Всякий раз, когда он вспоминал тот момент, его обуревали гордость и возбуждение.

Теперь он тоже попытался вызвать эти чувства, но без толку.

Его память отказывалась воспроизводить драку.

Вместо этого она услужливо обрисовывала ему Музей Джаспера. Галерею Диковин с пугающими фотографиями на стенах. И, что гораздо хуже, экспонаты. Безглазая мумия, подвешенная на ремнях, со старой тряпицей, скрывающей пах. Гигантский паук. Лысый орангутанг с острова Борнео – или кем он там был на самом деле. Отвратительный двухголовый эмбрион в банке с темной жидкостью.

И все это находится совсем рядом, в этом самом здании, за его закрытыми дверями.

Джереми почувствовал тошнотворный страх, осознав, как близко он сейчас к этой ужасной коллекции.

Он ускорил шаг.

То, как здание Музея Диковин соединялось с «Веселым домиком», заставило Джереми вспомнить фотографию сиамских близнецов Джима и Тима.

Ладно хоть «Веселый домик» заколочен. Джереми был несказанно этому рад. Рад, что не может узнать, что в нем находится.

Он жалел, что вообще отправился на эту экскурсию.

Повезет, если после такой чертовщины меня не замучают кошмары, подумал он.

Но если бы он не зашел в Музей Диковин, то не случилось бы и драки.

За все хорошее приходится платить.

Платить, переживая что-то плохое. Вот, например, сейчас. Это плата за возможность присоединиться к троллерам. Присоединиться к Тане. Воспринимай проклятый Музей Диковин как плату за славную драку.

Ну почему этот тролль никак не выйдет, чтобы все наконец закончилось?

А если ни один так и не появится? Так и слоняться тут ночь напролет?

А если эти брожения не увенчаются успехом, посвящение придется проходить сначала?

И тут его сердце оборвалось: он услышал приближающиеся шаги. Сзади? Он обернулся. Вглядываясь в туман, он схватил свисток и поднес к пересохшим губам. Другая рука нащупала складной нож в кармане вельветовых брюк. Джереми задался вопросом, нужно ли его доставать, а потом вспомнил о карточке в кармане куртки.

И полез за ней.

Неясный силуэт, чуть темнее тумана, спешил к нему, но вдруг остановился. Он по-прежнему оставался темным, словно стоял за полупрозрачной занавеской.

– Это ты, Джереми? – раздался голос.

Девичий голос.

– Да. А кто это?

– Светлячок, – ответила она.

Она шагнула к нему. Теперь он видел ее развевающиеся волосы, смазанные черты лица, темную куртку и джинсы. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

Она сжала его руку:

– Возвращаемся, – сказала она. – Там впереди идет один.

– Тролль?

– Да. Скорее. Будем брать.

Они остановились, и Джереми позволил Светлячку взять его за руку. Они прижались спиной к стене магазина. Пытаясь перевести дух, Джереми заметил Самсона, крадущегося позади билетной кассы. Чуть поодаль стояла Хизер. Нейт и Лиз прижимались к стене по другую сторону площадки.

Где все остальные?

Где Таня?

Какое-то движение сверху привлекло его внимание, и он понял, что кто-то находится на крыше билетной будки. Все, что видел Джереми, – нечеткий изгиб спины, но он догадывался, что это, скорее всего, Таня. Вроде все в сборе, за исключением Рэнди и стервозины Карен. Касса была примерно семи или восьми футов в высоту. Очевидно, Таню туда подсадил Самсон.

Глядя в ее сторону, Джереми услышал низкий, что-то невнятно бормочущий мужской голос.

Тролль?

Судя по звуку, он уже где-то рядом.

– Кто убил Робин, птичку-невеличку? – декламировал он. – Кто поверг ее во прах? «То сделал я, – скажу я им, – вы знаете меня как Поппинсака». А это вам – не жук накакал. В королевстве приморской земли… [17] «В королевстве приморской земли…» – Поппинсак цитирует строчку из поэмы Эдгара По «Аннабель Ли». ( Прим. редактора .) И облака накроют саваном гробницу…

Светлячок, не выпуская руки Джереми, медленно двинулась вдоль стены. Джереми не отставал. Он заглянул ей через плечо и увидел силуэт человека, нетвердой походкой плетущегося к темноте под аркой.

Пожилой толстяк в причудливой шляпе с перьями и кожаной куртке с развевающейся бахромой. В одной руке посох, в другой – увесистая котомка.

– Чтоб пописать-помочиться, нужно очень потрудиться, – провозгласил он, поворачиваясь к стене.

Джереми его манера речи напоминала игру какого-нибудь известного актера; так, например, говорил Ричард Бертон в фильме про Гамлета, который им показывали в прошлом году на уроке английского.

До его ушей донеслось журчание струи.

Этот тип отливал прямо на стену, не более чем в трех ярдах от места, где замерли в ожидании Лиз с Нейтом.

Слава Богу, грязный старый пердун стоит к нам спиной, подумал Джереми. Но все равно почувствовал, что краснеет. Ему не нравилось, что и Светлячок наблюдает это зрелище вместе с ним.

– И эта струя просочится до Ада, и бороду Дьяволу смочит, как надо. И горделивого дракона сегодня ждет сырое лоно. Быть может, этой мглистой ночью дракон весьма неплохо кончит… – Он хохотнул. – Но плохо кончит Робин-невеличка, на вертеле обжаренная птичка.

Журчание прекратилось.

Светлячок повернулась к Джереми и улыбнулась. Он скорчил брезгливую гримасу, но не был уверен, сможет ли Светлячок ее разглядеть.

Старый тролль отвернулся от стены.

Джереми обрадовался, увидев, что тот все-таки убрал свое хозяйство обратно в штаны.

Но не особо обрадовался, когда тролль шаткой походкой направился в их со Светлячком сторону.

– Хо-хо! Хо-хо! Прекрасная ночь, чтобы смело границы отринуть! Штучка, дракон, петушок… хоть розой назови ее, хоть нет. [18] Поппинсак цитирует строчку из «Ромео и Джульетты». ( Прим. редактора. ) Воспрянь, моя роза, иль завянь навечно!

Он чуть не врезался в билетную будку, но вовремя успел вскинуть руку и опереться о стену.

– Так держать! Концы отдать! Я старый морской волк. Мне есть чего порассказать, но вряд ли будет толк…

Таня спрыгнула с крыши билетной будки.

Она падала, согнув ноги и раскинув руки, ее золотые волосы развевались.

До ушей Джереми донесся негромкий хлопок от удара ее подошв по плечам кожаной куртки тролля, а затем бомж крякнул от боли и изумления.

Колени старика подогнулись, и он рухнул вперед. Таня подпрыгнула на его плечах, как на батуте, и приземлилась ногами ему на спину, откуда тут же соскочила, пытаясь удержать равновесие. Когда она повернулась к троллю, тот распростерся лицом вниз.