Ричард Лаймон - Луна-парк

– Да, мэ-эм, – протянул паренек с видом смущенным и виноватым. Дэйв, правда, подозревал, что все это лишь показуха. – Прошу прощения.

Джоан посмотрела на Дэйва:

– Пойдем.

Они пошли дальше.

– Парочка раздолбаев, – буркнула она.

– Ничего, думаю, они извлекли урок.

– Этот пацан, Уэйн, небось остался только доволен. Помнишь, как он разодрал футболку на одной из тех девчонок? Наверное, осуществил одну из своих потаенных фантазий.

– Две против одного, и обе – гораздо больше его.

Джоан улыбнулась:

– То есть ты за него?

– Он должен был защищаться. Пусть даже они были девчонками. Иногда справиться с ними бывает гораздо сложнее.

– Да? Ты так считаешь?

– Ну, одну такую я знаю точно.

– И она тоже больше тебя. Но зато у тебя ноги красивее.

Дэйв опустил глаза, будто желая убедиться в этом.

– Вот что правда, то правда.

Она шлепнула его по заду.

– Смотри, напарница, не перегибай палку.

– Извини, что-то забылась.

– Не сказал бы, что мне это не понравилось. Думаю, каждый раз, когда ты касаешься моей задницы, ты делаешь это по зову сердца.

– Ладно, проехали. Во сколько ты собираешься ко мне заехать?

– Как насчет шести?

– Может, лучше в семь? Мне нужно немного времени, чтобы принять ванну и подготовить костюм.

Костюм. Они обсуждали эту затею с самого утра, и Дэйв надеялся, что все уже забылось, но, зная Джоан, понимал, что это вряд ли. Если ей что-то пришло в голову…

Я не смогу ее переубедить, решил он. Что я могу сказать? Дескать, Глория, сука, сама напросилась, и лучше просто-напросто о ней забыть? Нет, на Джоан это точно не подействует.

Она делает это по зову сердца.

Сознательно идет на риск.

Я прекрасно понимаю, как она не хочет возвращаться сюда после закрытия парка. Наверняка ей гораздо страшнее, чем мне. И тем не менее она не намерена отступать.

Такова ее натура.

– Давай наденем жилеты, – сказал он.

Джоан взглянула на него, шутливо нахмурившись:

– Думаешь, кто-то будет в нас стрелять?

– Я не шучу.

– Я тоже. Во-первых, жилет испортит мне весь костюм, а во-вторых, у нас нет никаких оснований считать, что троллеры ходят с огнестрельным оружием.

– Готов поспорить, ножи у них точно есть. И получить еще одно перо под ребро я предпочел бы в жилете.

Она посмотрела на него и кивнула:

– Я тоже. Ладно, уговорил, пойдем в жилетах.

– А каким будет твой остальной ансамбль? – спросил он.

– Ну, скрипки, кларнет…

– Не дури, – сказал он. – Ты же понимаешь, о чем я: что ты собираешься надеть?

– Поверх жилета? Даже не знаю.

– Неужели у тебя нет шкафа, забитого доверху грязным тряпьем?

– А не позаимствовать ли нам вещи нашей леди?

– Да. Я могу заехать к Глории и взять их.

Озорной взгляд исчез с ее лица:

– Не надо.

– Колготки вполне бы…

– Боже, не надену я колготки Глории. Или что угодно еще. Это ее вещи. Тем более, их держал в руках тот урод, который… с нее их снял.

Эти слова нарисовали в голове Дэйва образ распростертой на спине, истошно вопящей Глории, в то время как чьи-то руки грубо разрывают на ней одежду.

– Тем более, – сказала Джоан, – если я надену ее вещи, то могу уничтожить улики.

– Точно.

Улики. Волосы незнакомца. Возможно, образец крови. Возможно – спермы. Дэйв не заметил ничего подобного, но для такого дела существуют эксперты. Даже самый завалящий след…

– Ты в порядке?

– Да, просто задумался об уликах.

– Извини. Напрасно я это сказала.

– Нет, ты права. Я совершил ошибку, когда касался ее вещей.

– Но благодаря этому ты догадался…

– Да. Это тоже. И тем не менее я действительно допустил ошибку. Если бы я держал руки от них подальше, все могло бы уже раскрыться, и нам не пришлось бы идти сюда ночью.

– Эх, ее бы слушать в стереокачестве, – сказал Ковбой, приложив ладонь к забинтованному уху.

– Она ничего так, да?

Девушка с банджо стояла возле длинной очереди перед «Ураганом», постукивая ногой в такт песне «Берега Рок-Айленда». В своей новой одежде она больше не походила на бродяжку. Джереми нравилось ее платье. Достаточно короткое, оно обнажало стройные ноги, а банджо она прижимала так, что ткань плотно обтягивала грудь.

И все равно не Таня, подумал Джереми.

Как мог такой парень, как Нейт, променять Таню на такую? В этом не было никакого смысла.

Может, потому, что была в ней… какая-то невинность и вместе с тем – загадка.

Невинность. Ага, конечно. Джереми вспомнил, как она огрызнулась на него в среду ночью. Она та еще сучка. Еще крутую из себя строит. Да уж, невинна, как шлюха.

Я должен рассказать о ней Тане!

Ну на хрена этот Ковбой свалился как снег на голову, а теперь ходит за мной хвостом?

У Джереми возникло странное ощущение, будто время уже на исходе и если он упустит момент и не поговорит с Таней прямо сейчас, все его шансы будут упущены навсегда.

Банджо смолкло. Ковбой, люди в очереди на аттракцион и просто слушатели зааплодировали.

– Ох и полазил бы я у нее под трусиками.

Встань в очередь за Нейтом, подумал Джереми, а сам сказал:

– Да уж, я бы тоже не прочь прыгнуть с ней в койку.

Девушка снова взяла банджо, сыграла первые аккорды и запела:

Джереми почувствовал, как на его плечо опустилась рука:

– Повиси тут, корешок. Мне нужно сбегать отлить. Я скоро вернусь.

– Хорошо, увидимся.

Ковбой развернулся и стал пробираться через толпу. Немного выждав, Джереми поспешил в другую сторону.

Наконец-то!

Добравшись до телефона-автомата у главного входа, он подумал, что Ковбой наверняка уже закончил свои дела в сортире.

Хотя он все равно не знает, где меня искать. Вряд ли он вообще заметил, что я куда-то отошел.

Весь дрожа, Джереми раскрыл толстый телефонный справочник, пристегнутый к автомату, и полистал его. Эшленд. Только три номера с этой фамилией. И два из них были номерами Рональда Эшленда, доктора. Джереми вспомнил, как Светлячок говорила ему, что отец Тани работает мануальным терапевтом. Один из номеров был от его офиса на улице Грув, на другом значились данные его дома на Эвион.

Отыскав домашний номер, Джереми снял трубку, кинул в автомат четвертак и набрал нужную комбинацию цифр.

Из-за музыки, гомона толпы и грохота аттракционов гудки в трубке были еле слышны, поэтому Джереми как можно сильнее прижал ее к правому уху, а левое заткнул пальцем.

Это помогло.

Гудки стали четче.

Боже, подумал он, я действительно звоню Тане. Сердце заколотилось сильнее, и головная боль снова напомнила о себе. Пластиковая телефонная трубка тут же стала влажной и скользкой от пота.