Ричард Лаймон - Луна-парк

Нейт выключил двигатель, поставил автомобиль на ручной тормоз и повернулся к Робин. Протянув руку, он обнял ее за шею. Нежно поглаживая, посмотрел в глаза:

– Если в моей семье водятся деньги, – сказал он, – это не значит, что мы плохие люди.

– Я знаю, но…

– Никто не собирается презирать тебя. Тем более мои родители. Для них главное – был бы человек хороший. Уверен, они тебя полюбят. Точно так же, как и я. Ну, не совсем так же.

– Надеюсь.

– Только не будем говорить, что ты жила у нас. Это может все испортить. Они, конечно, прекрасные люди, но все-таки они мои родители. Они до потолка подпрыгнут, если узнают. А виноват буду я, и только я, из тебя же они сделают невинную жертву.

– Да? – она улыбнулась. – У вас уже были подобные ситуации?

– О, пару раз они засекали меня на горячем.

– Тебя застукивали дома с девушками?

– Раз или два. Но ни одна из них не оставалась на ночь. Ты будешь первой. Причем первой не только в этом.

– А в чем же еще?

– Ты моя первая крошка с банджо.

– Ты ужасен.

– Ты первая, в кого я влюбился.

Робин поперхнулась:

– Правда?

– Правда. – Он прижал ее к себе и опустил руку ей на плечо. Робин повернулась к нему и склонилась поближе. Он поцеловал ее, нежно поглаживая рукой затылок. Его пальцы приятно ерошили ей волосы. Другая его рука мягко обхватила ее грудь, и Робин застонала.

– Я тебя очень люблю, – прошептала она.

– Но любила бы еще больше, будь я нищебродом?

– Возможно.

– И кто из нас теперь ужасен?

– Жаль, что мы встретились сейчас, а не много лет назад, – сказала она, слегка задрожав от его прикосновений к груди.

– Я тоже. Боже, как бы я этого хотел. Это было бы…

– Но у меня такое ощущение, словно я знала тебя всю жизнь. По-твоему, это нормально?

– Нет.

Она засмеялась и снова поцеловала его.

– А я уверена, что да.

– Ну, если ты уверена… Не могу перечить эксперту по завтракам.

– А причем здесь завтраки?

– Они очень важны для меня.

– Ты издеваешься? – спросила она.

– Вроде того. – Он поцеловал ее в кончик носа, продолжая поглаживать по волосам, и убрал руку от груди. – Ну что, готова ехать дальше?

– Да, поехали.

Он завел машину и выехал на дорогу. Вскоре та разветвилась на две полосы, и они притормозили. И там, на обочине, их поджидал белый автомобиль марки «Триумф». За рулем сидела блондинка в темных очках. Нейт взглянул на автомобиль и вздрогнул, будто от неожиданного тычка в спину. Он дал по газам и резко свернул направо.

– Охо-хо, – сказала Робин.

Нейт поморщился, взглянув на нее, покачал головой и посмотрел в зеркало заднего вида.

– Кто это была? Твоя девушка?

– Бывшая.

– А она об этом знает? О том, что уже бывшая?

– Да. Мы расстались. Между нами все кончено. – Он снова глянул в зеркало.

Развернувшись, Робин посмотрела в заднее окно. Дорога позади была пуста.

– Говоришь, все кончено, да?

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты боишься, что она может следовать за нами…

– Ты не представляешь, на что она способна. Порой такие штучки выкидывает!

– Брошенная девушка со склонностью к штучкам. Великолепно! Похоже, теперь мне придется держать ушки на макушке.

– Не волнуйся.

– Почему нет? Ты ведь волнуешься.

Нейт бросил еще один взгляд в зеркало заднего вида, потом свернул с дороги к горной гряде и переключился на первую передачу. Мотор ревел, когда машина поднималась по крутому склону. Узкую вьющуюся дорожку по обе стороны окаймляли деревья, сквозь листву которых с трудом пробивались пятна дневного света. За деревьями Робин не могла разглядеть, далеко ли дом.

– Ты бросил ее из-за меня? – спросила она.

– По множеству причин, но… да, думаю, ты сильно повлияла на это.

– А она об этом знает?

– Теперь, видимо, да.

– Замечательно!

Они въехали на вершину холма. Впереди, за лужайкой, в окружении нескольких деревьев, стоял деревянный дом, напомнивший Робин одну из лыжных баз, на которых ей доводилось бывать во время своих путешествий. Конечно, он был не так огромен, но все же довольно велик, с высокими покатыми крышами, крытым крыльцом и большими балконами.

– Красотища, – сказала Робин. – Так и тянет запеть йодлем [25] Йодль (нем. Jodeln) в культуре различных народов – особая манера пения без слов, с характерным быстрым переключением голосовых регистров, то есть с чередованием грудных и фальцетных звуков. ( Прим. переводчика. ) .

– Так не стесняйся.

– Не хочу, чтобы у тебя уши завяли.

Дорога свернула, и они подъехали к лужайке. Нейт нажал рычажок на пульте управления, прикрепленном к одному из солнцезащитных навесов. Двери гаража впереди начали подниматься. Это был один из трех гаражей, находившийся ближе всех к дому. Шум двигателя, когда машина въехала в гараж, стал гораздо громче, а потом стих.

Нейт вытащил ключ из замка зажигания и повернулся к Робин.

– Вот мы и дома, – промолвил он и выдавил нервную улыбку.

Робин почувствовала, что и сама покрылась мурашками. Сердце забилось сильнее, в груди будто застрял тугой ком.

– Ну что ж, – сказал Нейт, – думаю, теперь можно зайти в дом.

– Я только за. – Робин выбралась из машины и тут же почувствовала слабость в ногах. Она закрыла дверь и посмотрела на Нейта через крышу автомобиля. Он снова одарил ее нервозной улыбкой и нагнулся, скрывшись из виду, чтобы вытащить банджо и рюкзак. Робин обошла машину сзади и приблизилась к нему.

– Ты тоже чувствуешь что-то такое? – спросила она.

– В смысле, от того, что мы сюда приехали? – Он попятился и коленом захлопнул дверь автомобиля. – Да, я тоже немного нервничаю.

– Я к тому, что нас видела твоя девушка.

– Бывшая девушка. И из-за этого я совершенно не переживаю. – Он опустил банджо и нажал кнопку на стене. Двери гаража с грохотом закрылись, Нейт отпер замок и вошел в дом.

Робин подняла банджо и вошла следом. Они оказались в большой кухне. Нейт закрыл дверь и поставил рюкзак на красный кафельный пол. Робин опустила банджо рядом.

Она сразу же обняла Нейта. Откинув голову назад, она посмотрела ему в глаза.

– Ты вся дрожишь, – сказал он.

– И ты тоже. Скажи, отчего ты так волнуешься?

– Наверное, оттого, что нахожусь здесь с тобой.

– Боишься, что мы засветились?

– Не мы. Ты.

– Ты так нервничаешь из-за меня? – спросила Робин.

– Вроде того.

– Ладно. Но ты заставляешь нервничать и меня. А в этом нет никакого смысла, верно? После того, что было в мотеле…

– Может, мы боимся все испортить?

– Может, ты и прав.

– Я так волнуюсь за тебя, Робин. Это все равно, что… очень многое поставить на карту. Я боюсь все испортить и потерять тебя…

– Я люблю тебя. Даже если ты все испортишь, я все равно буду тебя любить. Если, конечно, ты не сожжешь стейки.