Ричард Матесон - Нажмите кнопку: Cборник

Он постоял еще мгновение в дверях с нерешительным и в то же время вызывающим видом. А затем неожиданно исчез.

Джордж разрушил охватившее всех оцепенение. Мы услышали позвякивание стекла: бармен налил стакан самому себе. Осушив его одним долгим глотком, Джордж пробормотал:

— Глупый мальчишка.

Я встал и подошел к нему.

— Как тебе это понравилось? — спросил он, показав могучей рукой на дверь.

— Ну и что ты теперь будешь делать? — поинтересовался я, отметив, как два посетителя с наигранно беззаботным видом направились к выходу.

— А что, по-твоему, я должен сделать? — ответил вопросом на вопрос Джордж. — Думаю, нужно все передать Селкирку.

Я рассказал Джорджу о своем разговоре с молодым Райкером, о его странном преображении из городского мальчика в самозваного, по всей видимости, стрелка.

— Ну и как это может меня остановить? — сказал Джордж, как только я закончил рассказ. — Я не хочу лишний раз сердить этого идиота. Ты заметил, как точно подогнан у него курок? Ты видел, как ловко он засунул свой кольт в кобуру? — Джордж покачал головой. — Он, конечно, дурак, но опасный дурак, с ним лучше не связываться.

— Не говори ничего Селкирку, — попросил я. — Я схожу к шерифу и.

Джордж махнул широкой ладонью:

— Шутки в сторону, Джон. Ты ведь знаешь, что Клит спрячет голову под подушку, как только услышит про стрельбу.

— Но это же будет форменная расправа. Селкирк — хладнокровный убийца, и тебе это прекрасно известно.

Джордж с любопытством взглянул на меня:

— А почему это тебя беспокоит?

— Потому что он мальчишка. Не понимает, что делает.

Джордж пожал плечами:

— Парень сам пришел и сам напросился, разве не так? Кроме того, даже если я ничего не скажу, Селкирк все равно узнает. Видел, как выходили те двое? Думаешь, они не раструбят об этом по всему городу? — Шонесси скривил губы в мрачной усмешке. — Мальчик получит свой поединок. И пусть Господь позаботится о его душе.

Джордж был прав. Молву о вызове молодого чужака словно ветром разнесло по городу. Шериф Клит нашел убежище у себя дома, посмеиваясь над всеми штормовыми предупреждениями или же, по давней привычке, вовсе не слушая их.

Но шторм надвигался, и все знали это. Те люди, что нашли повод прийти на площадь, — они знали это. Мужчины, заполнившие «Золотую Нелли», казалось почувствовавшие жажду, превосходящую их обычные привычки, — они знали это. Смерть — лакомая приманка для тех, кто может постоять в сторонке и посмотреть, как она заберет кого-то другого.

Я встал у входа в «Золотую Нелли», надеясь переговорить с этим вашим Райкером, который в одиночестве провел весь день в номере отеля.

В семь тридцать Селкирк и его приятели-головорезы галопом прискакали к коновязи, оставили там своих фыркающих коней и вошли в салун. Я слышал адресованные им приветствия и ответные веселые возгласы. Они были в приподнятом настроении, все до единого. Последние месяцы они скучали. Клит не пытался противостоять им и только глупо улыбался в ответ на откровенные оскорбления. И поскольку никто не решался поднять пистолет на Барта Селкирка, дни тянулись бесконечно долго для всей его банды, разбогатевшей на разбое. Им недостаточно было карточных игр и пьянства в компании падших женщин Грантвиля. Вот почему они с таким нетерпением ожидали сегодняшнего вечера.

Стоя на дощатом тротуаре и то и дело доставая из кармана часы, я слышал, как они громко переговаривались между собой в баре. Но глубокий размеренный голос самого Барта Селкирка не раздавался. Тот не шумел ни в тот вечер, ни когда-либо еще. Поэтому он и держал в страхе весь город, словно кошмарный призрак. Вместо него говорил грохот пистолета, и все знали это.

Время шло. Впервые в моей жизни неизбежная смерть так угнетала меня. Мои мальчики умерли за тысячу миль отсюда, в то самое время, когда я, вероятно, продавал муку жене кузнеца. Моя жена умирала медленно и отошла в мир иной во сне, без криков и рыданий.

Но теперь я полностью погрузился в ужас ожидания. Потому что я беседовал с этим вашим Райкером, потому что он — да, теперь я это отчетливо сознавал — напоминал мне о моем Лью.

Я дрожал в темноте, засунув липкие от пота руки в карманы, а в груди у меня постепенно разрастался комок страха.

Наконец мои часы показали восемь. Я поднял голову и услышал спокойные, неторопливые шаги по дощатому тротуару.

Я вышел из тени и направился к нему. Люди на площади внезапно притихли. Подходя к Райкеру, я чувствовал на себе их взгляды. Возможно, это было всего лишь следствие темноты и моего волнения, но сейчас, размеренно шагая и напряженно размахивая на ходу руками, он казался выше ростом, чем прежде.

Я остановился перед ним. Он посмотрел на меня с раздраженным недоумением. Затем на его плотно сжатых губах мелькнула улыбка, в которой не было ни капли веселья.

— А, это бакалейщик, — проговорил он сухим ломким голосом.

Я проглотил холодный комок в горле:

— Сынок, ты делаешь ошибку. Очень дурную ошибку.

— Прочь с дороги! — резко ответил он, глядя мне за спину.

— Сынок, поверь мне, Барт Селкирк слишком хорош для тебя.

Я умолк, различив в тусклом свете огней салуна безжизненно застывший взгляд его голубых глаз, и, не говоря больше ни слова, отступил в сторону. Если видишь в глазах человека такое безразличие и решимость, лучше отойти. Нет таких слов, которые могли бы на него подействовать.

Еще мгновение он смотрел на меня, затем расправил плечи и зашагал дальше. Прямо к распашным дверям «Золотой Нелли».

Я подошел ближе, вглядываясь в игру теней на его лице, освещенном огнями салуна. И мне показалось, что маска безжалостной жесткости на миг исчезла, выдав переполнявший его ужас.

Но все случилось очень быстро, и я не уверен, что в самом деле видел это. Глаза Райкера снова заблестели, тонкие губы сжались плотней, и он одним широким шагом вошел в салун.

Над залом повисла тишина — невероятная, звенящая тишина. Даже шарканье моих сапог казалось слишком громким, и я осторожно прислонился к дверям.

Затем послышались звуки — шорохи, негромкое звяканье, топот. Все старались отойти подальше от двух противников.

Я внимательно наблюдал за ними.

Райкер стоял прямо, спиной ко мне, и смотрел в сторону барной стойки. Возле нее находился всего один человек.

Барт Селкирк был высоким мужчиной, но сейчас казался еще выше в своей черной одежде. Густые пряди длинных светлых волос выбивались из-под широкополой шляпы. Пистолет покоился в кобуре, плотно прижатой к бедру. Лицо у Барта было узким и загорелым, глаза такие же голубые, как и у Райкера, губы под аккуратной линией усов плотно сжаты.

Я никогда не видел Хикока из Абилина, но говорят, что они с Селкирком были похожи, как близнецы.