Марьяна Романова - Остров Смертушкин

– Любопытно. Откуда же тебе всё это известно?

– Я с детства вижу больше, чем другие.

– И куда ты собираешься отправиться? В другие миры?

Доктору было под семьдесят, подобные разговоры не вызывали у него никаких эмоций, были привычным игровым полем, на котором рваный бред чужих фантазий вмешивался в законы мироздания; он отлично умел ориентироваться в логике любых извращенных ментальных схем.

– Не существует никакого «другого мира». – В интонациях четырнадцатилетней Насти была усталая снисходительность, словно она всю жизнь проработала завучем в коррекционном интернате. – Мир един. Просто вы видите его часть. А я несколько частей.

– А есть и те, кто видит мир целиком? – Доктор сделал пометку в своем истрепанном блокноте.

– Только тот, кто написал эту программу, – серьезно ответила Настенька. – Создатель.

– Понятно… Любопытно. И тебе было не жаль маму? Посмотри, как она расстроена. Ты осознаешь, что с твоим исчезновением ее жизнь потеряла бы смысл?

– А я бы не исчезла, – улыбнулась Настенька. – Нашла способ доказать ей, что продолжаю существовать. Я много об этом думала. Есть такие случаи. Те, кому надо, смогли достучаться до своих и передать весточку…

Лариса сидела на краешке кровати сестры и украдкой наблюдала, как подступающий сон разглаживает Настино лицо, делает его почти красивым. Раздражение постепенно уступало место привычной щемящей жалости. У нее болезнь Насти украла всего лишь восхитительный вечер и несостоявшийся любовный сюжет с мужчиной, который, возможно, вообще был не из тех, кто немедленно материализует незримый контекст. У мамы же были украдены молодость, счастье, вся жизнь. Всё постепенно ушло от нее с появлением младшей дочери. Всё отобрали. А вечер… Мало ли у Ларисы было таких вот томных вечеров. Да и сейчас она в любой момент может вернуться. Фармакологический туман до утра окутал сознание сестры, ей не выкарабкаться из навязанного зыбучего болотистого сна.

Подождав, пока Настино дыхание стало ровным, Лариса наскоро поправила макияж и на цыпочках, босиком, прижимая к груди босоножки, прокралась к выходу. Постаревшая Золушка, опаздывающая на бал.

Ночная жизнь на острове была скудной, и представляли ее те немногочисленные туристы, которым привязанность к привычным иллюзиям мешала отвлечься от образа «городского вампира» ради единения с природой.

Еще три четверти часа назад ресторан был переполнен, к Ларисиному же возвращению на веранде осталось лишь несколько подвыпивших гуляк. Рыжего мужчины, который привлек ее внимание, среди них не было.

Разочарованно вздохнув, она всё же решила остаться на последний коктейль. «Пина колада» – алкогольный коктейль на основе светлого рома, с кокосовым молоком и ананасовым соком, в исполнении местного бармена больше напоминал десерт. Густое кокосовое молоко венчала пышная шапка нежнейших взбитых сливок. Лариса уже много лет не позволяла себе подобных излишеств – ее некогда подаренная природой красота с годами превратилась в трофей, ненадолго отвоеванный ее внутренним шаолиньским воином у самого беспощадного триумфатора – времени. Аскеза была обязательным условием этого боя.

И все непривычные обстоятельства – теплый, как воздух из фена, ночной ветер, разлитый в густом воздухе запах чампаки – «дерева аромата радости» и красной акации, зелье в запотевшем бокале, оставленная в номере «спящая красавица» и ее мрачные сказки, за которые Настю хочется то пожалеть, то убить, вязкая кокосовая сладость на губах – всё это будило в ней странное чувство ирреальности происходящего. Как будто незаметно для Ларисы открылась невидимая дверь, ведущая в мир, лишь базовыми декорациями похожий на тот, в котором она родилась и дожила до своих сорока с небольшим.

«За тобою мертвые стоят. Почему они выбрали именно тебя? Почему? Почему?» Голос Настеньки так отчетливо прозвучал в голове, словно сестра находилась рядом.

Лариса зябко поежилась. На мгновение ей показалось, что за ее спиной действительно кто-то есть, и она даже как будто почувствовала на своем затылке чужое дыхание – ледяное, как зимний сквозняк, пахнущее прохладным илом и отцветающими лотосами.

Надо завязывать с «Пина коладой» – излишняя чувственность плавит неподготовленное сознание аскета.

– Прекрасная ночь для того, чтобы время остановилось, вы не находите? – раздался за спиной, совсем рядом, мужской голос.

Лариса даже вздрогнула от неожиданности.

Это был он. Рыжий улыбчивый незнакомец в простой белой рубашке, расстегнутой у ворота. Говорил мужчина на английском, который Лариса неплохо освоила еще в ранней юности. Давным-давно она мечтала уехать, как минимум, в Голливуд, и даже когда стало очевидно, что из ее мечты ничего не выйдет, Лариса не бросила изучать язык, и теперь ее уровень позволял свободно общаться.

– Никому не под силу остановить время. К сожалению.

– Это очень просто. Хотите научу вас? Прямо сейчас?

– Ну, если это не дешевый флирт с целью заманить в пошлый и тысячу раз отыгранный сюжет женщину, давно вышедшую из возраста этих игр… Тогда давайте! – обезоруживающе улыбнулась Лариса, отодвигая недопитый коктейль.

– У вас получится. Я это вижу. Надо всего лишь смотреть в пространство, не выделяя вниманием ни одной детали. Как будто перед вами не объемный мир, а плоская картинка.

Лариса, прищурившись, уставилась в темноту.

– Когда вы добьетесь этого ощущения, останется только проанализировать свое тело и запомнить каждое мельчайшее ощущение. Словно сканером пройтись. Ощупать вниманием всё-всё – от макушки до пальцев на ногах.

Она закрыла глаза и почувствовала, как его горячие ладони коснулись ее плеч. В этом жесте не было ни капли эротики, так мог бы коснуться ее учитель йоги, но она всё-таки вздрогнула, подалась ему навстречу. Черт его знает, что это было – местный густой опьяняющий воздух, коктейли, которые она выпила один за другим, любовный голод, горячие ладони незнакомца…

Лариса обернулась и посмотрела ему в глаза – прямо и без улыбки. Этот взгляд – лишенный кокетства, невежливо пристальный, провоцирующий, она с юности считала своим секретным оружием.

И дальше всё сложилось словно в написанной ею пьесе – горячие ладони на ее плечах, пахнущее кокосовым ромом дыхание на ее шее, знакомая растворяющая истома, которая всегда предвосхищает первый поцелуй, а дальше шаг с воображаемого моста для суицидников и полет в неизвестность. Мужчина расплатился за коктейли, и Лариса даже не спросила, куда он ее ведет – просто послушно шла рядом. Только когда они оказались на лишенном фонарей участке пляжа, он наконец сообщил свое имя – Джон и узнал, как зовут ее.