Фрэнсис Хардинг - Песня кукушки

Балкон оказался пустым. Но зал под ним бурлил. На твердых деревянных скамьях сидели дети всех возрастов — от громко орущих младенцев до девочек-подростков на задних рядах, которые сплетничали и очищали картофелины. Дети швырялись скорлупой орехов, вставали на скамейки и перекрикивались. Топали ногами и свистели, требуя начала фильма. Трисс пыталась высмотреть крохотную фигурку Пен, но безуспешно.

По рядам прошла женщина со строгим узлом на затылке, что-то распыляя в воздухе на детские головки. Все отнеслись к этому как с само собой разумеющемуся. Химический запах лаванды достиг Трисс, и она подумала, что, может быть, это средство от блох. Когда за пианино сел мужчина и начал играть, публика взорвалась от возбуждения. Комната потемнела, и серебристый экран волшебным образом ожил, показывая последние известия. Премьер-министр мистер Болдуин в теплом пальто беззвучно говорил, моргая в лучах солнечного света.

Потом началась первая серия: показывали молодую женщину, запертую в погребе, быстро наполнявшемся водой. Большая часть публики приняла эту историю близко к сердцу и начала выкрикивать в ее адрес предупреждения и читать субтитры друзьям, которые не могли рассмотреть их на экране. Когда героиня совершила малоправдоподобный и слишком изобретательный побег, в ответ послышались одобрительные возгласы, смех и свистки.

В любой другой день Трисс тоже увлеклась бы происходящим, мерцание огромного экрана наполняло ее почти невыносимым возбуждением. Но сегодня она была слишком погружена в рассматривание зрителей, высвечиваемых вспышками экрана, тщетно пытаясь найти Пен. Может быть, Пен заплатила три полупенни за место наверху? Большая центральная колонна загораживала другую половину балкона. Трисс бочком пробралась к колонне и осторожно выглянула из-за нее.

Пен обнаружилась в дальнем конце балкона. Младшая сестра ерзала и не обращала ни малейшего внимания на экран. Она снова и снова бросала взгляды налево, на стену, противоположную Трисс. Но там ничего не было — просто темная стена, покрашенная в глубокий красный цвет. А потом внезапно это случилось. В стене появился слабо освещенный прямоугольник маленькой двери. Пен тоже его увидела, замерла, потом тихо пробралась мимо стульев и исчезла в стене.

В этом дверном проеме было что-то такое, отчего все инстинкты Трисс встали на дыбы. Она что-то почуяла. Нет, почувствовала на вкус. Нет, ни то ни другое, но в воздухе было что-то такое, отчего у нее свело язык и зубы. Странное. Знакомое. Напомнившее ей о Гриммере. Она не хотела идти следом за Пен в этот загадочный полусвет. Но знала, что придется.

Серия сменилась мультфильмом. Испуганный кот Феликс с преувеличенной осторожностью крался мимо спящей собаки, согнув плечи. Его приключения озарили публику ярким мигающим светом, и Трисс молча прокралась к ждущей двери.

Когда Трисс приблизилась к загадочной двери, радостные крики публики начали стихать. Их словно заглушил туман, звуки пианино превратились в металлическое позвякивание, будто вдали звенели коровьи колокольчики. За дверью тянулся узкий коридор с простым серым ковром на полу и серыми в узорах обоями на стенах. Трисс нерешительно заглянула внутрь. Налево коридор переходил в лестницу вниз, направо — заканчивался крашеной белой дверью, перед которой стояла Пен. Трисс увидела, как Пен стучит в дверь. Через пару секунд дверь открылась, и младшая сестра вошла в нее.

Ковер странно хрустел под ногами Трисс, когда она шла по коридору, — мягкий, но колючий, тонкий, но волокнистый. Стены очень напоминали бархат, который местами побрили, чтобы получился узор. Когда она протянула руку, чтобы потрогать его, обнаружила, что кончиками пальцев прикасается к перьям. Она погладила стену, и по узору пробежала едва заметная дрожь, как будто стена была живым существом и встопорщила перья.

Пен оставила дверь приоткрытой, и Трисс устроилась у щелочки, чтобы наблюдать за происходящим. Она увидела маленькую, едва освещенную комнату, частично закрытую фигурой Пен, которая остановилась сразу за порогом. Слабый белый свет мигал, как в зале, из которого она только что ушла.

— Мисс Пенелопа Кресчент. — Кто-то подошел пожать Пен руку, какой-то очень высокий мужчина.

Хорошо поставленный голос, уверенный и будто созданный для того, чтобы отдавать приказы. В то же время в его интонации угадывалось нетерпение, как будто его отвлекали мысли о чем-то очень важном. Он снова отошел, оказавшись на линии взгляда Трисс, и она наконец смогла его рассмотреть.

Ее первой реакцией был шок. Незнакомец был не просто красив, он был прекрасен, как кинозвезда. Короткие, аккуратно причесанные волосы блестели, словно мед, и у него были маленькие светлые усики, как у Дугласа Фэрбенкса, на кончиках загибавшиеся вверх. Он был одет не в приличествующий дневному времени суток костюм с пиджаком и жилетом вроде тех, что в будние дни носил ее отец, а в то, что ее родители называли «спортивный комплект» — по последней моде. На нем был свитер с V-образным вырезом поверх выглаженной до хруста белой рубашки, удобные свободные брюки, именовавшиеся оксфордскими мешками, [7] Очень широкие мужские брюки, популярные среди студентов Оксфорда в 1920–1945 годах. и двухцветные туфли — белые со светло-коричневым. На плечи он набросил идеально скроенное серо-коричневое пальто, и Трисс решила, что он явился сюда с какого-то куда более шикарного мероприятия.

— Всегда рад. Прошу вас. — Он сделал еще шаг назад и вытянул руку широким приглашающим жестом.

Трисс показалось, что она заметила блеск под его манжетой, кажется, металл. Пен приняла его приглашение и прошла в глубь комнаты. Трисс сглотнула и рискнула приоткрыть дверь комнаты еще на дюйм-другой, чтобы лучше видеть.

Источник прерывистого света оказалось легко определить. Вся стена справа представляла собой бурлящую трепещущую массу серо-серебристых движущихся объектов. Это было кино, никаких сомнений, но Трисс не видела ни проектора, ни белого луча, который пересекал бы комнату и падал на экран. Трисс изумленно смотрела, как немая героиня, воплощение оскорбленной добродетели, отрицательно качала головой и отвергала дары некоего гладковолосого Лотарио. Только когда по экрану пошли титры задом наперед, Трисс поняла, что, должно быть, смотрит на обратную сторону экрана кинотеатра.

Трисс слышала, что некоторые дешевые кинотеатры, экраном в которых служила натянутая простыня, иногда ставили несколько стульев с другой стороны экрана и брали полцены с тех, кто смотрел фильм в зеркальном отражении. Но поверхность, на которой двигались фигуры, выглядела как стена, а не как простыня. И если она достаточно тонкая, чтобы пропустить свет, почему она больше не слышит пианино и возгласов публики?