Килан Берк - Клан

Жми вп…

До хижины было рукой подать, когда мир вдруг опрокинулся и голова закружилась.

Снова пришла тьма.

На этот раз не из-за луны.

Несмотря на раненую ногу, до этого момента Маккиндри излучал уверенность, будто не сомневался, чем все кончится. Но теперь, когда Клэр прижалась к стене, он остановился и облизал губы. В свете из окон она видела пот на его бледной коже. Он не нервничал, но был настороже, не сводил пистолет с ее груди. Шериф сдвинул брови, словно вдруг забыл главные правила захвата заложников.

– Просто полегче с ней, – пробормотал он, словно напоминая самому себе.

Не имея пространства для маневра, с зажатой за спиной рукой, Клэр почувствовала между лопаток проволоку, которую выдернула из кроватных пружин. Она сказала себе расслабиться и что паника ничем не поможет, но потом поняла, что это неправда. Именно слепая паника спасла ее из плена в сарае. Но получится ли опять? А если и получится, действительно ли она хочет снова поддаться этому порыву, если ее преследовало чувство вины из-за первого раза?

– Не надо, – сказала она. – Если отпустишь меня, я никому ничего не расскажу.

– Эт почему? – спросил Маккиндри.

На это ответа не было. Она глупо покачала головой.

– Да ты первым делом все растрезвонишь, так на меня злишься.

– Я не злюсь, – соврала Клэр. – Я злюсь, что моих друзей больше нет, и я не могу их вернусь.

– Но ведь и я к этому руку приложил.

– В последнюю очередь.

Он неровно улыбнулся, взглянул на нее другими глазами, но пистолет не опустил.

– Умница какая. Мне очень жаль, что ты так влипла, – хоть ты мне и не поверишь.

Она закрыла глаз.

– Если тебе действительно жалко, сделай одолжение и покончи с этим.

Смысл просьбы остался скрыт даже для нее, но, что бы ее ни подтолкнуло так сказать, она вдруг почувствовала, что права. Сразу пришло спокойствие, похожее на то, которое она ощутила, когда Маккиндри сказал о поле с мертвым деревом. Конец близок, и хотя она не знала, в каком виде, но ждала покоя, который он принесет.

– Как покончить?

– Стреляй, – ответила она. – Ты уже помог отправить в могилы многих. Помоги еще раз.

В темноте она полагалась только на свои чувства и тонкий голосок где-то в глубине, который шептал: «Это единственный выход. Начнешь драться – даже если спасешься, будешь драться всю жизнь. Почему не покончить со всем раз и навсегда, прямо сейчас? Ради чего тебе вообще драться?»

Она слышала его хриплое дыхание.

Звяканье ключей на ремне.

Скрип кожи.

Но звук, которого она ожидала, боялась, надеялась… не раздался.

Она открыла глаз.

Он по-прежнему стоял на месте, глядя на нее, пока за его спиной мерцали мигалки, а фары окрашивали одну половину лица, погрузив вторую в тень.

Она разочарованно спросила:

– Чего ждешь? Вот она я. Делай что хочешь.

Он кивнул.

– Я понимаю. Но почему?

Бездна растворилась. Внутри забродили злость и надрыв, терзавшие с того самого дня, когда она сбежала из этого места; поднялись на гребне красной волны, от которой она задрожала всем телом.

– Какая разница? Тебе вдруг не насрать? Стреляй уже, урод деревенский!

Даже под оскорблениями нахлынувшая неуверенность не испарилась. Наоборот, он застыл, словно раздумывал над ее словами, затем посмотрел на пистолет. Удивив ее, он горестно покачал головой:

– Правда жалко, что они с тобой сделали. Лучше умереть, чем так…

Не успела она понять, что происходит, как ринулась на него, ожидая, что от удивления его палец дернется и отправит раскаленную молнию ей в грудь, но он отшатнулся, раскрыв темный круг рта. Раненая нога подвела, и шериф споткнулся, повалился на левый бок. Клэр набросилась. Он быстро поднял пистолет, но она уже опустила проволоку, как индеец, насаживающий рыбу.

Падение проволоки и взлет пистолета сопровождал странный рев. Свет в окне изменился, стал ярче – солнцем нового утра, хотя для него было слишком рано.

Под крик первобытной ярости, вырвавшийся из груди Клэр, проволока нашла цель, пронзив горло шерифа Маккиндри, и его глаза расширились в шоке. Из раны хлестнула темная кровь. Взметнув руку к шее, он спустил курок, но пистолет был нацелен вертикально вверх, и пуля безвредно пробила потолок, только оглушив ее.

Посыпались пыль и опилки.

Клэр выдернула проволоку и воткнула опять. Теперь она слышала только далекий рокот и низкий свист в ушах, которые становились громче, когда Маккиндри задергался и его ноги царапали голое дерево, пока она сидела на нем, занеся в двуручной хватке проволоку. Он сопротивлялся, холодный металлический ствол снова и снова бился в ее правый висок. Она не сдавалась, несмотря на головокружительный перекос мира в здоровом глазу, дырявила ржавой проволокой его руки, лицо, грудь. Она чувствовала запахи старой смерти и гниения, новой крови и внезапного страха. Они распалили ее, и Клэр усилила атаку на человека, который весил втрое больше и был вдвое выше, а ярость придавала ей сил прижимать его к полу. Ее вела не паника. Для бьющегося в ней чувства не было названия.

Маккиндри брыкнулся. Она удержалась, уперевшись свободной рукой ему в грудь, а второй продолжая кромсать. Он вскрикнул, когда она проткнула челюсть и задела сломанный нос.

Затем стена и окна словно взорвались, в комнату ворвался свет, и их накрыла буря летящих обломков и блестящего стекла.

Бо пришел в себя на твердой плоской поверхности. Он сразу же понял, что уже не в лесу.

Еще он был голый выше пояса.

И не один.

Он машинально дернулся за пистолетом в пустой надежде, что тот, кто его принес, оставил оружие поблизости. Неудивительно, что его дрожащие пальцы хватали лишь воздух.

От внезапной обжигающей боли в животе он заревел и вцепился зубами в костяшки, чтобы не сжевать собственный язык, затем поднял голову, чтобы сквозь слезы на глазах взглянуть на источник страданий. Он отчаянно моргал, чтобы лучше видеть, хотя и так знал, что предстанет его глазам. Боль не смогла заглушить пришедший ужас.

Его поймали они.

Над Бо, лежавшим, как он понял только сейчас, на кухонном столе, который он заметил ранее при осмотре хижины издали, склонился великан, загородив слабый свет от голой лампочки, из-за чего казался волосатым силуэтом.

– О боже , – простонал Бо, когда от раны прокатилась очередная волна дикой боли.

Он содрогнулся, закричал и не останавливался, даже когда рот накрыла лапища и он почувствовал кровь и грязь.

Клэр лежала на животе и ждала.

Она чувствовала тяжесть на ногах и не знала, то ли лишилась их, то ли как минимум переломала. Но боли не было – только тепло. Поверхность пола под лицом казалась грубой, как наждак, но она не двигалась. Не знала, сможет ли. В любой момент Маккиндри поднимется, встряхнется и начинит ее свинцом. Если раньше ему не хватало причин ее убивать – а их и так было в достатке, – теперь она подарила отличный повод. Напала, как дикий зверь, и хотя не скучала по тому странному, пугающему порыву, но и не жалела о нем. Он сослужил свою службу, и снова, несмотря на то что знакомое опасное смирение завладело ей, она сражалась за свою жизнь. Отсутствие причин ее продолжать лишило Клэр решимости, что таилась в недосягаемых и невидимых недрах ее характера.