Поль Альтер - Четвертая дверь

Зная, что Генри доверяет мне, мои родители периодически расспрашивали о нем. Они часто высказывали дельные мысли, и я пытался передать их другу, но тот уклонялся от темы. Время от времени он напускал на себя беспечный вид, однако все мы понимали: это чистой воды лицемерие. Его настроение давно стало хмурым, а нервозность – заметной даже невооруженным глазом.

Я оторвался от размышлений и опустил взгляд на домашнее задание по французскому. Заботливая рука учителя не пожалела чернил и исчеркала красными отметинами почти весь мой текст. С некоторым раздражением я отбросил ручку, проклиная иностранную грамматику.

Часы показывали восемь. По субботней традиции, в бар уже следовало поспешить. Фред обиделся бы, если бы мы не пришли. По пути я решил заскочить за Генри.

Дойдя до особняка Уайтов, я услышал громкие голоса. Отец с сыном в очередной раз серьезно спорили. Я стоял, не решаясь сдвинуться с места, и не знал, как поступить, когда внезапно раздался скрип петель и на пороге показался Артур. Пылая от ярости, он с шумом захлопнул за собой дверь.

– Добрый вечер, мистер Уайт, – неуверенно поздоровался я.

– А, Джеймс, – пробормотал он с удивленным и одновременно раздосадованным выражением лица. – Добрый вечер, добрый вечер. – Голос его немного сипел. Подкрепив приветствие кивком, Артур торопливо отправился к владениям Дарнли.

Пока его силуэт все больше отдалялся, я отметил, что за последний месяц они с Виктором виделись почти каждый день. Эта внезапная близость выглядела довольно странно, ибо раньше их отношения оставались в рамках исключительно добрососедских. Мне захотелось обменяться мнениями с Джоном.

В комнате Генри горел свет. Я обошел дом по дорожке и заглянул внутрь. Мой нахохлившийся друг, сложив руки за спиной, сердито расхаживал по комнате. Внезапно он остановился, словно озаренный какой-то догадкой. Морщины исчезли со лба. Генри открыл ящик стола и вынул оттуда два резиновых мячика. Аккуратно поставив один из них на дверную ручку, он положил второй в карман.

Что же будет?

Генри отошел в угол комнаты, вынул из кармана мячик, несколько раз подбросил и поймал его, видимо, для того, чтобы лучше сосредоточиться, а затем с неожиданной силой швырнул вниз. Мячик отскочил от пола, от потолка, ударился о стену и попал точно по первому!

Браво, Генри! Вышло действительно мастерски.

Я побарабанил пальцами по окну и зааплодировал. Генри вздрогнул, но, увидев меня, улыбнулся.

Я показал ему на часы и сделал жест, будто умираю от жажды.

Фред налил две пинты пива и счел необходимым порадовать нас анекдотом. Я вежливо посмеялся и посмотрел на Генри. Тот тоже заставил себя улыбнуться.

– Генри, у тебя все в порядке? – спросил я его, когда бармен отошел.

Ответа не последовало.

– Почему ты все время ругаешься с отцом? – продолжил я, в полной мере осознавая свою бестактность.

Молчание начало меня раздражать.

– Из-за того, что заваливаешь экзамены?

– Нет. То есть да, но не только. Дело в деньгах. – Его глаза хищно блеснули.

– В деньгах? Но твой отец…

Генри поднял руку.

– Джеймс, – прервал он меня, – ты не сможешь понять, я не смогу объяснить. Прошу, не задавай больше вопросов.

– Элизабет?

Его пальцы сжались под столом: стрела попала в самое яблочко.

– Она порвала со мной, – сдерживая гнев, сообщил Генри. – И очень напрасно.

После того самого вечера, который мистер Уайт организовал в честь приезда Латимеров, Генри с Элизабет намеренно игнорировали друг друга. Пару раз Джон приглашал мою сестру на обед в один из лучших пригородных ресторанов, но Генри стоически молчал. Его гордыня пересиливала ревность.

– Да, наверное. Так как…

– Привет всем, – прервал нас хорошо знакомый голос.

– Здравствуй, Джон, – вяло откликнулся Генри и подал знак Фреду.

Джон, тоже уставший, тяжело опустился на стул.

– Тяжелый денек, – заметил Генри, разглядывая свои ногти.

– Да уж. Но ночь была еще тяжелее. В смысле, прошлая ночь, – Джон закрыл глаза и запустил пятерню в рыжие волосы.

Я ничего не понимал.

– Вам разве не сказали? – изумился он.

Возникла пауза.

– Странно, – продолжил Джон.

– Парни, пиво налито, – громко позвал Фред.

Он посмотрел на нас, но, не увидев привычной беззаботности и оптимизма, вздохнул и покачал головой.

– Джон, – попросил я, – пожалуйста, окажи любезность.

– Какую?

– Не тяни резину, выкладывай все начистоту. Обойдемся без недомолвок.

Джон безучастно смотрел на кружку с пивом, будто не расслышал моих слов. Затем вынул из кармана сигареты и, не предложив нам, закурил.

– Помнишь, сколько пересудов ходило о так называемых шагах в нашем доме? – произнес он. – Бог свидетель: я никогда в них не верил. Но с недавних пор, должен признать, сам стал что-то слышать. Мне вспомнились предыдущие жильцы, жаловавшиеся на плохой сон. Разумеется, тогда та история выеденного яйца не стоила. Очевидно, папа по одному ему известной причине поднимался на чердак. Может, мечтал вновь встретиться с мамой, но даже не это важно. Аналогично можно объяснить и свет, который якобы многие видели. Так я думал всегда, но разговаривать с отцом – довольно щекотливое дело, сами понимаете. Однако никто не может находиться в двух местах одновременно.

Я вздрогнул. Генри молча сидел на стуле. Его лицо ничего не выражало.

– Около девяти часов, – рассеянно продолжал Джон, – мы с Латимерами пили кофе в салоне, как раз под чердаком. Тебе разве твой отец не рассказывал? – внезапно повернулся он к Генри.

– Совсем невнятно, – смущенно ответил тот. – Только что-то пробурчал о некоем странном происшествии, которое доказывало то или се. Но без подробностей.

Заинтригованный, Джон посмотрел на него.

– Так вот. Мы пили кофе: Латимеры, мистер Уайт, я и папа. У нас зашел разговор о тех самых шагах, когда внезапно они и раздались. Кто-то явно расхаживал туда-сюда этажом выше. Побродит-побродит и успокоится. Но отец сидел прямо передо мной. Моя теория рассыпалась в пух и прах.

Всех буквально накрыло волной ужаса. Папа съежился на стуле, побледнел и задрожал. Элис бросилась к Патрику. Мистер Уайт умудрился разбить кофейную чашку и не заметить этого – так и сидел, изящно держа ручку пальцами. Только я не потерял голову: быстро выбежал в коридор и кинулся наверх, изо всех сил стараясь не шуметь.

На чердаке я тоже слышал шаги, но недолго. И все же, до того как они стихли, область поисков удалось сузить. Звук раздавался слева от лестницы.

Здесь нужно вставить пару слов о планировке чердака. Когда поднимаешься на верхний этаж, с лестницы есть только два пути. Дверь справа ведет в жилые помещения, за левой же находятся комнаты, переоборудованные под кладовку. От входа идет длинный коридор, упирающийся в голую стену. Стена прикрыта огромной ширмой до самого потолка, за которой стоит книжный шкаф, набитый журналами, справочниками и древними газетами. В коридоре нет окон, но в него справа выходят четыре двери, одна за другой. Они, как и стены с перекрытиями, обиты старыми дубовыми панелями. На всем этаже нет электричества, так что представьте сами, насколько там темно.